— Нет, — Миша почесал затылок, и решил добавить. — Мрак Мракович самостоятельно устроил пару взрывов.

— Что пострадало?

— Его желудок.

— Вы дали ему выпить реагенты без особой на то надобности? — Маша убрала только появившуюся улыбку со своего лица, повернувшись к Виталию. — Как ты смог это допустить? Суккуб ведь все моей бабушке расскажет!

— Он сам нашел наши запасы. — Стал оправдываться Виталий, непринужденно пожав плечами.

— Клятва, Какашкин! — Ярость заполнила глаза внучки Бабы Яги. — Ты же не первый год находишься в лагере. Прекрасно должен знать, что даже при собственном употреблении реагентов, не важно каким добытым образом, суккубы бегут жаловаться вожатым. Не было бы клятвы, не было бы ночного патрулирования.

— Завтра игра, — на лице Какашкина стали появляться опасные морщины. — Твоя бабушка не успеет меня наказать.

— Ты веришь в свои слова? Или сейчас претворяешься, чтобы поддержать разговор?

Виталий открыл рот для возражений, но потом тут же закрыл его. Миша, как все остальные подростки, взглядом следили за диалогом Маши и Виталия.

— А что ты скажешь мне, если моя бабушка вдруг, чисто случайно, внесет твое имя в список на уничтожение? — Маша буравила своим устрашающим взглядом притихшего Какашкина. — Об этом ты не подумал? — Маша вздохнула, вытянув руку вперед, словно разминая застывшие пальцы. — Твоя несерьезность меня убивает. Я уже успела пожалеть, что рассказала тебе о Комитете и включила твою персону в нашу команду.

— Я не напрашивался к вам, ты сама поставила мне условия, не требующие отлагательства. — Напомнил Виталий Маше, не оставшийся в стороне от девушки.

Миша посмотрел на стол, где сидела его сестра. Слушать перепалку между лучшим другом и внучкой Бабы Яги, парень не собирался. Он и так пропустил за разговорами о намеченной игре завтрак. Прежде чем покинуть столовую, ему необходимо было подкрепить урчащий желудок. Ирка поднималась со своего стула, решаясь покинуть двери гостеприимной нейтральной территории. Миша поспешил подняться со своего стула. Естественно, его манипуляции были замечены. Весь Комитет неотрывно наблюдал за каждым шагом, который старался сделать Михаил Костилев. Он владел собой до барьера. Как только подросток поравнялся с прозрачными линиями защитного поля, он остановился, повернувшись к Маше.

— Опусти барьер.

— Зачем? — Сконфуженно спросила она, не собираясь выполнять просьбу, звучащую как прямой приказ. Маша могла играть под дудку своего кукловода, но не под дудку своих подчиненных, которые именовали себя соратниками Комитета.

— Опусти барьер, Мария. — Грубым голосом повторил Михаил.

Маша облокотилась на спинку стула, невидящими глазами наблюдая за Костилевым. Его приказной тон казался таким знакомым. Он словно холодил кровеносные сосуды девушки, заставляя ее поежиться под горящими ненавистью глазами. Как такое возможно?

Маша хлопнула в ладоши, боясь услышать повелевающий тон снова. За поднимающимся барьером послышались задорные голоса детей, вливающееся в мрачную атмосферу тишины притихшего Комитета. Миша без лишних слов поспешил к буфету, прихватив с опустевшего стола теплый пирожок, бросился быстрым шагом к выходу из столовой. Ирка, как и предполагалась, уже испарилась. Он заметил взглядом, поспешно шедшую к пятому отряду свою сестру. Раньше она шла с высоко поднятой головой, а теперь Ирка голову опустила, стараясь как можно реже встречаться с проходившими мимо нее ребятами. Миша нахмурился, откусил пирожок, и поспешил догнать, словно убегающую от него сестру. С Иркой Костилевой явно что — то происходило. Миша решил выяснить хотя бы маленькую долю правды до отхода на Лысую Гору.

Ирку Костилеву Миша отыскал не на самой территории пятого отряда, а чуть глубже за лесом. Сестра стояла рядом с поржавевшими от времени воротами кладбища, где, по словам оборотней, обитали призраки, умершие в прошлом году. Как выяснил Миша, не только по слухам, ходившим мимо отрядов, но и по рассказам около вечернего костра, кладбище и раньше стояло в зловоротне заброшенного лагеря. Никто, даже вожатые, точно не могли сказать, почему и с какой целью возникло кладбище, но, когда произошла трагедия, поговорив с родителями погибших детей, лишь некоторые родители забрали тела своих чад, похоронив их на кладбищах, где выросли бедные дети. Остальные пришли к выводу, что раз ребенок так безумно любил лагерь, он обязан остаться в своем лагере, имея хотя бы небольшую долю возможности возвращаться на любимые места.

Ирка повернулась, услышав приближающие шаги своего брата. Улыбка, веселость, непринужденность, которые присутствовали, чуть ли не каждый день на лице Костилевой, исчезли, позволяя грусти завладеть ее сознанием. Миша в нерешительности остановился.

— Ты помнишь моего отца? — Прервала молчание Ирка, смотря, словно, сквозь лицо своего брата.

— Смутно. — Миша пожал плечами.

Когда Василиса Костилева развелась с Севастьяном Костилевым, Миша еще не родился, но, через несколько лет, отец Ирки решил навещать свою родную дочь, временами появляясь в поле зрения не только старшей сестры Миши. Севастьян Костилев будто следил за обоими детьми Василисы, постоянно находясь на расстоянии вытянутой руки. Василиса Костилева любила устраивать семейные вечера, доставая с самой высокой полки фотоальбом, показывая снимки счастливых родителей не только Ирке, но и самому Михаилу.

— Я видела моего отца. — Наконец, призналась Ирка. Она явно боролась с нахлынувшими на нее эмоциями, раз вновь повернулась к Мише спиной. — Он вчера приходил в лагерь.

— К тебе?

— Нет. — Ирка проглотила выступающие слезы. Ее голос дрожал. — К Вике.

Миша преодолел разделяющее его расстояние, и встал рядом с Иркой. Он старался не смотреть на сестру, создавая ей видимость личного пространства. Миша Костилев вместо своей сестры устремил взгляд на ворота кладбища.

— Виктория понимает, что ей нельзя появляться в лагере? — Поинтересовался Миша. — Или она специально делает все, лишь бы раскрыть свое существование?

— Я не знаю. — Честно призналась Ирка. — Но мне все равно на Вику. Она разговаривала с моим отцом! Она постепенно выдает ему тайны нашей семьи! Это мерзко.

— А я говорил тебе не раскрываться ей. — Упрекнул девушку брат. — Ты меня не слушала, постоянно рассказывая все, что знала сама или ненароком услышала от матери.

— Откуда ты знаешь, что я рассказывала, а что не рассказывала Вике? — Назвать девушку подругой у Ирки, после услышанного, не повиновался язык.

— Я следил за твоими действиями из своей комнаты. Каждый раз, когда к нам приходила Виктория, я включал прослушивающие устройство, находящиеся по всей квартире на запись. Раньше, я делал это исключительно, чтобы понять всю работу существующих технологий. Потом, спустя какой — то промежуток времени, я потерялся в своих увлечениях. Плюс, ко всему прочему, меня страшили приступы нашей матери. Ну а совсем недавно, ты сама попросила меня следить за тобой.

— И ты проделал колоссальную работу, братец. — Улыбнулась Ирка.

— Так… о чем говорила Виктория на этот раз? — Полюбопытствовал Миша.

Ирка вздохнула. Пересказывать весь диалог девушка не хотела, да и не была способна еще раз пережить предательство лучшей подруги.

— Она говорила с Севастьяном Костилевым о предстоящей игре. Выдала своего отца, который находился в Департаменте. — Ирка повернулась к брату и положила свои руки ему на плечи. — Мне страшно. Эта игра будет намного жестче, чем все предыдущие. Севастьян сказал… Он сказал, что в игре будет присутствовать Департамент, отлавливая участников Комитета.

Миша открыл рот, но тут же закрыл его. Он уже слышал эту информацию от Маши. Похоже, внучка Бабы Яги не зря разработала второстепенный план действий, пытаясь обезопасить Комитет от поимки и верной гибели. Миша попытался изобразить удивление на лице.

— Вика знает о вступлении твоего отца в Департамент?

— Знает. — Подтвердила Ирка. — И меня это беспокоит. Она даже не является членом нашей семьи.