Завидовал молча по-чёрному, надеясь, что когда-нибудь и сам устроится в успешной компании, где он сможет показать и свои таланты, и оправдать надежды Сверре.

Домой Эйнар вернулся после двух часов. Вывел Муго и принёс ему немного дешёвого собачьего корма. Для себя и Ларса купил упаковку яиц и хлеба. На большее не хватило. Альфа всё также спал, развалившись на всё спальное место, вещи он с себя стянул, и они теперь валялись по комнате грязными комками. Поворчав про себя, Эйн забросил их в душ, чуть сполоснул водой и повесил на бортик сушиться.

Спать хотелось невыносимо. После сложной бессонной ночи и нервотрёпки ноги с трудом сгибались. Пихнув бедром Ларса, он освободил себе немного места и накрыл их обоих одеялом. В ногах свернулся довольный Муго, и сразу стало жарко.

От Ларса пахло перегаром и потом, а ещё знакомым с детства запахом покоя. Эйнар помнил этот запах и любил. С удовольствием ловил в воздухе своей квартиры и замечал в университете. Альфий аромат Ларса был специфический, с густой смолянистой горечью и вязкой пряностью, не каждому по нраву, но если привыкнуть, то без него всё кажется пресным и скучным.

Ларс что-то забормотал во сне и положил ладонь Эйнару на плечо. Сонное расслабленное лицо казалось мальчишески-наивным. С глуповатым вздёрнутым носом и чуть оттопыренной верхней губой. Ларс – красавчик, и Эйнар совершенно не понимал, почему никто его еще не захомутал. Не понимал и в душе радовался, что Ларс всё ещё с ним.

Потому что когда у него появится пара, Ларс забудет старого друга, и Эйнар останется совершенно один.

Чуть сдвинув его тяжёлую ладонь, Эйн заснул с улыбкой на губах.

Если хочешь помочь другому, то главное – не разрушать его мечты.

Страхи царя Соломона. Эмиль Ажар

Ларс проснулся от тяжёлой духоты, спихнул с себя одеяло и вальяжно раскинул ноги и руки. Легче не стало, и к горлу подкатила вязкая тошнота. С трудом поднявшись на ноги, он доковылял до уборной и избавил желудок от вчерашней выпивки. Состояние стало ещё более мутное, а голова разболелась. Нужно было ещё поспать или выпить пару кружек крепкого кофе. И судя по тому, что уже садилось солнце, второе было предпочтительнее.

На кухне у Эйнара не было даже стола, а на одинокой табуретке стоял чайник на электрической плитке. Над раковиной висела турка, и Ларс забрался в единственный ящик в поисках кофе. Кофе нашёлся, но настолько дешёвый, что Ларс, разбалованный хорошей жизнью, только поморщился и, запихнув в рот щепотку, вернулся в постель.

На выцветшем матрасе спал Эйнар, тёмные волосы скрывали лицо, рассыпались по подушке и топорщились неровными кудряшками у затылка. В детстве у Эйна были длинные волосы, густые и шелковистые, Ларс восхищался и даже думал, что влюбился именно из-за них. Но после того как Сверре попал в аварию, омега состриг их почти под корень. Ещё одна причина ненавидеть этого ублюдка в копилку бесконечных причин.

Присев рядом, Ларс натянул на него одеяло, прикрывая длинные стройные ноги и широкую спину. Эйнар вполне мог вырасти крупным и мощным, всегда был широкоплечим и высоким, но из-за нервов и недоедания выглядел тощим и угловатым. Но всё равно красивым. Если бы не Сверре, Эйнар наверняка бы выскочил замуж на первом курсе за какого-нибудь ушлого альфу, и тот заделал бы омеге кучу детишек, чтобы тот не сбежал. Хотя Эйна вряд ли можно было остановить какими-то обязательствами. Он был упрямым, целеустремлённым и несгибаемым. Потому Сверре так легко его и сломал.

– Ты чего встал? – подал сонно голос омега. – И который вообще час?

– Седьмой. Весь день проспал.

– Всю ночь прогулял, – в тон ответил ему Эйн. – Надо бы пожрать и конспекты переписать. Я тебе всё принёс, начало семестра – лучше не бросать всё на самотёк.

– Да-да, спасибо, – Ларс отвернулся и вздохнул.

Учёба шла туго и без малейшего интереса. Макроэкономика, теория вероятностей, бизнес и финансы. Всё это было до отвращения скучно и неинтересно. А самое главное, непонятно, зачем это вообще преподавалось, потому что, восседая на удобном стуле в огромной компании брата, он во всём этом нужды не испытывал. Подписывал какие-то бумажки, общался с кем-то, что-то отправлял… не менее скучно, но достаточно прибыльно, чтобы терпеть. Через год брат обещал открыть филиал и поставить Ларса там начальником. Может, будучи начальником, ему удастся пристроить рядом с собой Эйнара, и умный омега возьмёт на себя все его обязанности?

Ларс снова вздохнул.

– Приготовлю тебе кофе, – Эйнар выполз из-под одеяла и направился на кухню. Спал омега в одних трусах и, скользнув взглядом по стройной фигуре друга, у Ларса в паху потяжелело. Видеть в нём партнёра, даже гипотетического, он отучил себя давно, но тело время от времени всё равно реагировало.

– Покрепче, – крикнул он ему вслед и пошёл в душ. Нужно было смыть с себя отвратительный запах блевотины и вчерашней гулянки.

Вспоминать про Улава всё ещё было больно. Как только в голове всплывали картинки его вчерашнего разврата, тут же снова хотелось выть. Почему в его фантазиях Улав всегда выглядел невинным, скромным и доверчиво раздвигающим ноги только перед Ларсом? Может, слишком правильное воспитание, когда папа и отцы отзывались об омегах только хорошо и с уважением, или целомудренные замашки старших братьев?

Когда потёк и младший, это стало похоже на безумие, потому что четверо омег в доме, казалось, текли безостановочно. Потому он смог выбить для себя отдельную квартиру и с восемнадцати жил один. Но до этого он успел насмотреться и наслушаться дома, как же омегам хочется альфу, и как правильно – терпеть.

Ничего правильного в том, чтобы терпеть и мучить себя подавителями, Ларс не видел. И прекрасно понимал Эйнара, который только первый год после аварии провёл это время один. Потом стал встречаться с альфами, заранее договаривался, словно на базаре торговался о месте и времени. Продавал себя. Но Ларс его шлюхой никогда не считал. Лишь не одобрял выбор партнёров.

Из душа он вышел посвежевшим, но от головной боли и дурных мыслей не избавился. Эйнар уже сделал яичницу, обжарил хлеб в масле и приготовил горячий кофе. Сесть у него было негде, да и тарелка имелась в единственном экземпляре, но Ларс без возражений взялся есть из сковородки. Завтрак помог протрезветь, а кофе из-под руки Эйна оказался терпимым и достаточно крепким, чтобы прошла голова.

– Домой поедешь? – спросил Эйнар, когда Ларс вымыл за ними посуду и расставил всё по местам.

– Да, у тебя даже телика нет.

– Может, покатаемся? Погода хорошая, ни облачка, да и вообще сидеть дома неохота.

Ларс понимающе кивнул. Ему тоже было неприятно находиться в этом пустом доме, где когда-то Эйн жил со Сверре, любил его… спал с ним… лишился невинности. Ублюдок Сверре…

– Поехали. Прогуляемся, потом ко мне, перепишу конспекты, завтра же в универ. А потом закажу пиццу. От пиццы не откажешься?

– Нет! – Эйнар улыбнулся, и Ларсу сразу стало хорошо. Друг улыбался редко, и видеть его в приподнятом настроении было приятно. – Только хотел насчёт Улава предупредить, – тут же посмурнел омега. – У него с Торсенами серьёзно. Они ему метки поставили, а значит, пока они не сойдут, будут связаны.

Ларс сердито скрипнул зубами, но ничего не сказал. Эти трое точно не истинные, иначе давно бы сошлись. А раз так – через неделю метка силы своей иметь не будет, и можно будет попытаться… попробовать признаться в своих чувствах и стать настойчивее. Ему следовало быть настойчивее ещё год назад. Или два, когда Улав казался недостижимой мечтой, с нежным, никем не испорченным запахом счастья и любви. Тогда он был ещё невинным юным первокурсником, и Ларс просто потерялся в его обаянии. Теперь… не хотелось признаваться в очевидном – Улав вырос и добивался желаемого, используя своё тело.

Эйнар подвёз его до родительского гаража, откуда Ларс вывел старенькую, но верную Сузуки. Почти до полуночи они гоняли по пригороду, наслаждаясь скоростью и ощущением свободы. К своей квартире Ларс подъехал немного вымотанным, Эйнар же, напротив, выглядел посвежевшим, спокойным и расслабленным. С лёгкой улыбкой, он походил на того мальчишку, в которого Ларс влюбился. Только теперь у Эйна на шее была метка Сверре, пусть скрытая пластырем, но проделавшая в душе друга слишком глубокую дыру.