Она взвыла. Сев на корточки, она зашептала на ухо Адлао. Он дрогнул. Он сонно открыл желтые глаза, сел и опустился на колено перед Солираном в позе покорности.

Солиран мечом вырезал линию на своем предплечье. Он прижал рану к ране на шее Адлао.

— Мы закрепляем наш уговор, — сказал он.

— Нет! Как ты можешь так делать с нами? — Булан пыталась его остановить. Но было поздно, их кровь уже смешалась.

Адлао смотрел на него большими глазами.

— Твоя очередь, — сказал Солиран Булан.

— Т-так нельзя, — ее глаза блестели, казалось, от слез. — Ты привяжешь нас до конца наших жизней?

— Только дурак поверит Талунанону на слово. Руку, — потребовал он.

Булан медлила, но потеряла силы и ярость. Она не остановила его, когда он порезал ее плечо. Он держал ее, смешал кровь, обычно так поступали товарищи.

— Теперь мы брат и сестра, — сказал Солиран.

Черви пятого месяца шевелились под его босыми ногами. Они были против того, что он сделал? Кровавый контракт с духами был неслыханным делом. Луна с укором смотрела сквозь листья, будто проклинала его. Солиран видел перед глазами хмурое лицо пади Овады, ее глаза были как угасающие угли. Какими будут последствия контракта, заключенного этой ночью? Он не знал, поступил ли правильно, но обратного пути не было. Он повернулся и пошел к Барангай Мангангасу, Адлао и Булан плелись за ним.

Рати Мехротра «Мост опасных желаний»

В сумерках мост Сумадру выглядел красиво, башни и кабели вырисовывались на фоне лавандового неба. Трудно поверить, что мутные глубины между фундаментами были заминированы, или что кровь тысяч залила его пристани. Еще труднее Нире было поверить в то, что ее прадед спроектировал это до того, как исчез вместе со всеми, кто работал на него.

Нира вытянула шею из окна, чтобы в последний раз взглянуть, прежде чем автобус завернул за крутой поворот. Маленькие ветки хлестали ее по лицу, и она вернулась внутрь. Восемьдесят три человека теснились в ветхом речном автобусе, медленно направляясь в столицу, Джаякарту. Аромат дождя и жасмина смешался с запахом человеческого пота и усталости.

— Никто не пересек Сумадру и выжил с тех пор, как его построили, — она вздрогнула от голоса.

Говорил пассажир, сидящий рядом с ней, худой юноша в потрепанной футболке и кепке. Нира игнорировала его большую часть одиннадцатичасового пути из Коти, отказываясь от его предложения разделить обед из рисовых лепешек с мясной начинкой, хотя при виде деликатесов в обертке у нее появилась слюна во рту. «Лучше ни с кем не заводить дружбу», — предупредила ее мать. Так что она съела свой скромный обед из рисовых крекеров и сушеной рыбы, решительно отвернувшись от него.

Но она почему-то не сдержалась и выпалила:

— Значит, глупо пробовать, — но разве она сама не согласилась отправиться в Джаякарту из-за моста Сумадру?

— Дело не в отчаянии или безумстве, — сказал юноша. — Это делают и обычные люди, поклонники мостов и самоубийцы. Кто-то приходит туда почти каждый день. Многих мы смогли увести. Но некоторые проскальзывают, дураки.

— Ты — наблюдатель за мостом? — Нира не смогла скрыть недоверие в голосе. Город нанимал наблюдателей, чтобы не пустить людей перейти по Сумадру к «другой стороне», скрытой туманом. Работа хорошо оплачивалась, но и риск смертности был большим.

Он усмехнулся.

— Я — ученик. Я уехал на пару недель помочь отцу с летним урожаем, но обычно я живу с другими стражами у моста. Если нужна помощь, приходи на пристань и попроси Ади.

— Мне не понадобится помощь, спасибо, — сказала Нира. — У меня тут семья.

— Повезло, — сказал он без ехидства. — Моя семья почти в двух днях пути от Джаякарты. Пришлось ехать на двух автобусах, чтобы попасть на этот.

Нира снова повернулась к окну. Судя по всему, они были на окраине города. Яркие неоновые вывески рекламировали все: от мыла до секс-клиник, от глазных телефонов до имплантатов. И пробки! Она никогда не видела, чтобы на одном и том же участке дороги толпилось столько разных типов транспортных средств — рикши, тук-туки, велосипеды, автомобили, скутеры, все безумно гудели.

Через час автобус прибыл на тускло освещенную станцию ​​и остановился. Нира не спешила собирать свои вещи. Когда она спустилась по ступенькам, все разошлись. Она осмотрела автовокзал, стараясь делать это скрытно. Дядя пообещал забрать ее, но она не видела никого с тем лицом, которое на прошлой неделе появилось на экране ее матери.

Нира села на скамейку и позвонила ему. Никто не ответил. После пятой попытки она сдалась. Ее дядя скоро прибудет. Он никак не мог забыть дату. Ее мать все это устроила. Дану Паману принадлежал антикварный магазин на самом большом крытом рынке в центре Джаякарты, и он предложил Нире комнату и питание в обмен на помощь по хозяйству.

Поначалу Нира не хотела ехать. Она предпочла бы остаться в прибрежной деревне, где она родилась. Но прошлой зимой рыбацкая лодка ее отца потерялась в море во время шторма; ее нежный, смеющийся отец, который всегда ловил самую большую рыбу и рассказывал самые захватывающие истории. Едва Нира только начала горевать, а ее мать стала искать способы вытащить ее оттуда.

— Тут для тебя нет жизни, — сказала она, когда Нира попросила оставить ее. — Бури все хуже с каждым годом. Никто больше не ходит в море. На что ты будешь жить? Что будешь есть?

— Ты можешь научить меня водить, — сказала Нира без особой надежды.

Ее мама сжала ее за плечи и встряхнула.

— Для чего? — закричала она. — Чтобы ты умерла как твой отец?

— Ты не умерла, — отметила Нира. — Мы все еще живем на то, что ты нашла в прошлом сезоне.

Она знала, что не было смысла спорить. Море поднялось, и было опасно нырять. Морских ушек и жемчуга не было. Ни одна из младших девочек в деревне не научилась нырять, а женщины постарше погибли одна за другой. Ее мать была одной из счастливчиков. Если бы можно было назвать удачей то, что она пережила смерть мужа, когда у нее не было сыновей.

И все же Нира не согласилась бы поехать, если бы не мост Сумадру. Ей всегда хотелось увидеть опасное наследие, оставленное ее прадедом. Его исчезновение было загадкой. История гласила, что что-то упало на воду более века назад — что-то ужасное, что нельзя было уничтожить и никогда не должны были видеть. Вот почему конец моста был окутан туманом, а вода огорожена забором на многие мили вокруг.

Но зачем вообще строить мост, если по нему не ходят люди? Возможно, изначально он предназначался для спецназа или правительственных ученых. Никто больше не вспомнил, или, возможно, какая-то часть правительства знала об этом и предпочла сохранить это в секрете.