— Вы оба снимите все мокрое, — посоветовала я, — а вы выпейте. Хуже не будет. Хуже будет, если у вас поднимется температура, а так, может быть, повезет, сработает на опережение.

В подтверждение моих слов Милена чихнула.

— Там градусник есть, — я кивнула на маленькую аптечку и внимательно посмотрела, как Мимимишик разоряет блистер. Но у него вышло ничуть не ловчее, чем у Аркудова, и я допустила, что, возможно, он притворился, ведь он ответил мне «нет», но почему нужно стесняться того, что ты врач?

— Что нам делать теперь? — глухо спросила я у него.

— Ждать. — Мимимишик подумал. — За нами придут, вопрос когда. Нас точно уже ищут.

— А погода? Она не помешает?

Мимимишик помотал головой, но мне показалось, он о чем -то умалчивает — в который раз, и, может, сказал бы мне, но при остальных не хочет. Знает, что Милена устроит истерику? Не доверяет Аркудову? Или все-таки мне?

— Еды нет, — продолжал Мимимишик. — Но воды нет — это хуже. Все равно остается сидеть и ждать. Там река, но неизвестно, что на пути к ней. Может, тоже болото.

Ливень за окном разошелся и обливал стекла потоками. Все расплывалось, и найдись сейчас тот, кто решит подкрасться к нам — он выберет лучшее время. Мы его не заметим, хоть человека, хоть зверя, хоть призрака, и не услышим — все заглушит шум дождя. Мы как могли закрылись в вертолете, и все равно через неплотно прикрытую дверь натекала лужа и через щели надувал ледяной ветер. Милена и Аркудов начали наконец -то дрожать, я тоже, и Мимимишик рискнул — снял с Романа одеяло и отдал нам, разрешив использовать одну грелку по очереди. Мы передавали ее как первобытные люди огонь — бережно, из рук в руки, и я, пригревшись, задремала, прислонившись к холодному борту головой. Сквозь сон я почувствовала, как кто-то сунул мне за пазуху руку и вытащил грелку, но я не пошевелилась.

Проснулась я от возни и громкого кашля. Ливень немного утих, уже не заливал вертолет, а кидал то и дело пригоршни капель, Милена тряслась, пытаясь согреться, куталась в одеяло и куртку Аркудова и кашляла в сжатый кулак. Встревоженный Мимимишик возился с раненым — Роман так и не пришел в себя.

— Что? — хрипло, спросонья, спросила я.

— Температура, — негромко ответил Аркудов и следом кивнул неопределенно в сторону Милены. — Она тоже заболевает.

Удивительно, но ни единой укоризны в мой адрес от него не последовало. Я передвинулась ближе к Мимимишику, который сунул руку в карман и отдал мне еще нераспакованную грелку.

— На. На десять часов ее хватит. А то тоже заболеешь.

— Он умрет?

Глупый вопрос, потому что будь Мимимишик хоть гениальным врачом, он не сделает больше того, что уже сделал. Милена кашляла все сильнее, и когда я обернулась к ней, заметила, что по лицу ее пошли красные пятна, а глаза нехорошо, нездорово блестят. Я указала Аркудову на маленькую аптечку, и он в ответ только махнул рукой.

— Пересядь сюда, — вставая, велел Мимимишик Аркудову. — Попробую наладить связь.

Я, вспомнив, достала из рюкзака телефон Мимимишика и протянула ему. Сотовой связи не было и не могло быть, но я передала Аркудову пауэрбанк, заряда в нем оставалось немного, но у меня были еще полностью заряженных два. Что толку, лучше бы я взяла с собой еды и теплые вещи, но кто знал?

Аркудов медлил. Ему было не по себе находиться рядом с беспомощным человеком — да, тяжело. Мне тоже было не легче, но кто дал выбор и кто сказал, что мы к утру не ляжем вот так вповалку с температурой под сорок, и из милосердия, подумала я, Мимимишик нас всех пристрелит. Как в том фильме по книге Кинга. Тьма? Мрак? Мгла? Почти как то, что у нас за тонкими стенками. Наползет туман, и нам конец.

— Что ты расселся? — прошипела я Аркудову. — Страшно? Так и скажи.

Он даже не возразил, но я унизила его перед Миленой, признаться в этом он тоже не мог и только одарил меня ненавидящим взглядом.

— Да ладно, — пробормотала я, вылезая окончательно из-под одеяла и садясь рядом с Романом. Аркудов забрался под одеяло к Милене, и та с приторно -изысканным вздохом пристроила ему голову на плечо, подавив очередной приступ кашля.

Я прикоснулась рукой ко лбу раненого — да, все плохо. Мимимишик прав, температура растет. Причиной этому может быть все что угодно — от серьезных травм до заражения крови, и у нас нет никаких лекарств. Я требовательно протянула руку, чтобы мне передали аптечку,

— Вы кончите обжиматься? — сквозь зубы выплюнула я, глядя на Аркудова и Милену. — Смотреть на вас противно. Аркудов, ты -то чего? Какой интерес у тебя к этой... девушке?

— Я вовремя подобрала приличное слово, чтобы не выглядеть беспричинно ревнивой. — К тому же еще которая встречается с другим человеком. По ее словам, она от него даже беременная. И дайте мне аптечку, руки не отвалятся.

От Милены я ожидала чего угодно — воплей, визгов, попытки наконец-то выдернуть мне пару прядей, но нет. Она поспешно спрятала свои ручки с обломанными ногтями под одеяло, а Аркудов отмер и всучил мне аптечку.

— И глазки вытри, а то как бухая панда, — посоветовала я и отвернулась, принялась искать хоть что-нибудь подходящее. Все годилось лишь от простуды, от головной боли, от сердечного приступа и тошноты. Роман что -то прошептал.

— Что? — я наклонилась к нему, силясь расслышать. — Тихо все! — рявкнула я, потом что Аркудов начал что-то мне говорить, а рация издала короткий душераздирающий писк.

— Тихо! Что?..

Слов я не разбирала, но Роман открыл глаза.

— Мы вернулись, все живы, — сказала я. — Кто на тебя напал, ты видел?

Роман несколько раз тяжело вздохнул. Мимимишик бросил рацию, повернулся к нам, сдвинув брови.

— ...еть. — Рука Романа дернулась, он хотел указать на что -то, но сил не хватило, губы шевелились отчетливо, но я не умела читать по губам. — Про. еть.

Не то чтобы я была из тех, кому любое слово, будь оно сказано оценочно и в отношении текущей ситуации, слышится личным оскорблением, которое смыть можно лишь кровью. Кроме того, я могла и ослышаться. Но — просто.

Роман скривил губы.

— Вода. — он опять шевельнул рукой. — Идиоты.

Просто — да. Так тоже бывает. Я согласилась с едва расслышанными словами, и неважно было, к чему они произнесены.

Вода у меня осталась. На самом донышке, я сберегла, понимая, что наступит какой-нибудь крайний случай, и надеясь, как дурочка в кинофильме, что это предосторожность и непременно придет герой тогда, когда иного выхода у сценариста по имени «реальная жизнь» не останется. Такой бог из машины, рояль в кустах. Я требовательно протянула руку к своему рюкзаку, и Милена, сидевшая ближе всех, даже не пошевелилась. Я с досадой закусила губу. Ей становится хуже, она из нас будет первая. Роман на очереди, второй, но как знать, какие сюрпризы нам приготовлены.

— Рюкзак дай, Игорь, — приказала я. Мимимишик все сидел, повернувшись к нам, и я заметила, как и его лицо пошло красными температурными пятнами. Черт, из нас он лучше всех понимал, как и что делать, и если свалится он — конец станет неотвратимым.

Он и так неотвратим, скорее всего.

Аркудов перегнулся через Милену и передал мне рюкзак. Рация снова затрещала, но как -то коротко и малообещающе. Мимимишик тихо выругался. Я достала бутылку, открутив крышку, вручила Роману. К моему удивлению, у него появились силы взять ее самостоятельно, и это был, конечно, прекрасный знак.

— Вода, — настойчиво повторил он, возвращая мне бутылку. — Со... соберите воду, тупари. Живо.

Я цепко сжала опустевшую бутылку и перевела взгляд на Мимимишика. «Еды нет, воды нет», — обреченно сказал он в тот момент, когда за окном лило как из ведра.

Я понимала — у него тоже стресс. Милена безразлична ему, но есть простое сочувствие. Она потрепала ему и всем нам нервы, но теперь она заболевает, а он не способен ей чем -то помочь. Мимимишик тут не один, есть я, есть Аркудов, Милену я сбросила со счетов, но все равно: это было смешно — до истерики. Мы действительно бесконечно тупые.