— Да, шеф, я подумал, — смущенно начал Флайминг. — Я знаю, что рано судить по каким-то там туфлям…

— Если у вас есть какие-то подозрения, изложите письменно, — предложил шеф. — И поскорее. Вы за этим зашли?

Лид кивнул, потом, опомнившись, помотал головой.

— Агент Ма… агент Талангер зовет меня поучаствовать в деле. Ему надо допросить свидетеля, — сказал он. — По его мнению, я могу пригодиться как менталист. Требуется вмешательство, и я подумал…

Шеф Миллс посмотрел на молодого человека с возрастающим интересом. Если только что его взгляд был подобен равнодушному взору на пробегающую мимо козявку — то теперь стал похож на внимательный взор энтомолога на Очень Необычную Козявку.

Добившись таким образом некоторого повышения в глазах шефа, Лид приободрился и выпалил:

— Позвольте поучаствовать, подпишите, пожалуйста, разрешение на ментальное вмешательство!

— Это вас Талангер сподобил сбегать за разрешением? — спросил Миллс невинно.

Лид на секунду запнулся. Опять для него расставлена хитрая ловушка! Скажи он, что Талангер попросил подписать бумагу — шеф поймет, что это ложь. Он ведь наверняка прекрасно знает, что Малыш не любит всяческих проволочек и уговаривал стажера не ходить к несговорчивому Миллсу. Но наябедничать на это Флай тоже не мог: это было бы попросту некрасиво. А подавать все как личную инициативу тем более нехорошо. Стажерам с инициативами слишком часто лучше не лезть, а он только что устроил пресловутую пробежку впереди паровоза. Ода Гартон, конечно же, была права…

— Вы можете уточнить у агента Талангера, — сказал Флай, что, разумеется, звучало чуточку нагло, но могло сойти за верный ответ.

Теперь на него смотрели как на Действительно Редкую Козявку, а не на какую-то там.

— Я дам разрешение только в том случае, если агент Талангер проследит, чтобы оно не было чрезмерным, — сказал Миллс. — Пригласите его, пожалуйста, стажер Лид. Документ получит он, как старший. И знаете…

Стажер Лид встрепенулся.

— Я бы не советовал вам слишком крепко связываться с Малышом и Медоедом, — шеф улыбнулся двумя уголками рта сразу, отчего стал похож на едока кислых яблок с известной картины художника Ризана «На спор».

— Я свободен? — спросил Флай.

— Не забудьте как можно скорее записать все свои размышления и подозрения по поводу пропажи обуви, стажер, — кивнул Миллс. — Идите.

Ближе к полудню, когда все предварительные дела были улажены, Девлин Талангер свистнул Флаймингу Лиду.

— Стажер! Вперед!

И не удержался, добавил:

— Целый час по твой милости потерян!

Лид не считал час потерянным. Во-первых, у них теперь было разрешение, а благодаря ему соблюдались важные правила. К примеру, о том, что магическое вмешательство в жизнь гражданских должно быть оправданным. Во-вторых, пока шеф что-то внушал Малышу, Флай успел записать свои соображения про то, почему потеря туфель важна для танцора и отчего он считает, что следом за исчезновением этой важной обуви может последовать похищение и самой танцорши. Он также высказал мысль, что магических следов может и не быть, но похищение студентки точно имело место, и там тоже фигурировали туфельки, хоть и не танцевальные. А значит, если даже магический сыск не возьмется за это дело, информация о пропавшей паре обуви госпожи Деннитсон должна попасть куда следует. Детективы, расследующие дело о студентке, пусть знают, что это возможная серия.

В общем, как мы понимаем, стажер Лид проявлял свойственное новичкам рвение и исписал бы еще не один лист бумаги, если б не Талангер. Служебная машина уже ждала их на парковке, и внутри оказалось душно и жарко.

Лид повозился на пассажирском сиденье и спросил:

— А оружие мне скоро дадут?

Малыш пожал плечами и усмехнулся:

— Пока не положено. Но если за тебя замолвят словечко верные напарники…

— В напарники я бы лучше выбрал Оду Гартон, — ответил Флай.

— Думаешь, тебе обломится от старушки Оды? Дохлый номер, парень, она не дает сослуживцам. Даже шефу!

— И хорошо, — сказал Флай, — я не собираюсь смешивать личные и служебные отношения. Я тут подумал…

— Ты много думаешь. Иногда надо давать своему телу шанс успеть сделать что-то до того, как подумаешь, — высказался Талангер. — Тело, инстинкты, понимаешь, Муха?

Конечно, Флай мог бы заметить, что инстинкт у Малыша, похоже, всего один: размножения. Но решил все-таки на этот счет промолчать. Возразил только против «Мухи»:

— Мне не нравится, как вы меня назвали, агент Талангер.

— Можно просто «Дев», — повернулся к нему Малыш. — А «Мухой» будешь временно, пока не подберем тебе что-нибудь покрасивее. Или пока не перестанешь быть назойливым.

Машина вывернула на Большой Мантизорский проспект. Сейчас, в месяц ильмих, тут было особенно красиво, цвели пышные древовидные сайлины — больше всего розовых и белых, но встречались и бледно-лиловые. Аромат их, нежный и деликатный, витал повсюду, и даже автомобильные выхлопы не могли забить его.

Но Малышу, видимо, не было дела до прекрасных цветущих сайлин, до контраста почти черных стволов и темной зелени со светлыми соцветиями, до дивного запаха и даже до пыли и гари улиц.

— Я тебе вкратце расскажу, что ты должен знать. Понял? В кафе-баре «Три пера» прямо перед закрытием застрелены трое: два посетителя и официант. Мотивы неизвестны, убийц видела только барменша Алисия Ролер. Тетка вроде бы тертая, немолодая, но бойкая. Говорит, что не разобрала, кто стрелял, и знать не знает, за что и кому могло прилететь. Я вот думаю, не в посетителях дело, а в официанте, и Алисия его знает хорошо. Сама она тетка наблюдательная, ну ты же понимаешь — у барменов глаз на все наметанный, чуткость под кожей вместо крови и все такое.

Флай на всякий случай кивнул. Интересно, что при всей грубоватости и тщательно изображаемой недалекости Малыш только что процитировал замшелую классику эпохи расцвета Великой Драмы. А именно — мастера трагедий, великого Пико.

— Так вот, я к ней и так, и сяк — а поверь мне, Муха, я умею ладить с женщиной, будь ей два года или двести лет. Они меня обожают.

— Даже Ода? — не выдержал Флайминг.

— А что Ода? — сделал вид, что не понял, Малыш.

Флай тоже пользовался блоками. Жизнь менталиста слишком тяжела, если пропускать сквозь себя постоянные потоки чужих эмоций. Но и без блоков стажер сообразил, что для Малыша Ода Гартон значит нечто чуточку большее, чем просто женщина.

— А Рести вас обожает, агент Талангер? — на всякий случай сменил он тему.

— Ну, это чисто рабочие отношения, на работе что Ода, что Рести — агенты, а не девушки, — мягко засмеялся Малыш. — Вернемся к барменше. Она, как по мне, скрывает что-то не по своей воле. Твоя задача поговорить с нею и понять: есть ли там чужой блок или нет. И для начала только это. А там уж будем действовать по обстоятельствам.

— У вас ведь есть разрешение, — сказал Флай. — От Миллса.

— Вот именно, — вздохнул Малыш. — Он знает, а стало быть, руки у нас немножко связаны.

— То есть… если б разрешения на ментальное вмешательство не было, мы могли бы его осуществить. А когда оно есть, то не можем?

Флай попытался осознать эту хитрую дилемму, но понял, что слегка запутался.

— Муха, вот ты зеленый, — коротко и сердито хохотнул Талангер. — Если есть разрешение, то считай, что дело под контролем начальства. А если нет, то кто ж узнает, вмешивался ты там во что-то ментально или нет?

— А если человек жалобу подаст? — возмутился Флай.

— Так это уже твоя задача как менталиста — чтоб не подал! — фыркнул Малыш. — Поэтому без особого моего дозволения ты теперь ни во что не лезешь. Проверяешь, есть ли блок, а там я уж решу, что делать дальше.

— Ну, а если нет? — полюбопытствовал Флай.

— Тоже решу, — недобро засмеялся Талангер. — Ооп, мы приехали! Смотри-ка, я из-за тебя чуть мимо бара не проехал!