– Всем спать, – приказала Семела. Но воспитанницы не двинулись с места. Семела предвидела это и подозвала рабынь, которые на расстоянии следили за происходящим. – Эй! Вы там! Идите сюда! Пять ударов прутом каждой, кто откажется идти спать, ещё пять той, кто ещё раз упомянет демонов.

Когда девочки вернулись в спальню, Снежка уже спала. Подчиняясь бессловесному приказу Роды, они передвинули тюфяки в противоположный конец комнаты и улеглись вплотную друг к другу. Кареглазую так и подмывало спросить, почему Рода не рассказала госпоже Семеле о подозрениях насчёт новенькой, но, помня об угрозах служанки, благоразумно смолчала.

Убедившись, что все в доме наконец успокоились, Семела отправилась в свою комнату. В небольшом помещении было крохотное окошко под самым потолком, из мебели только самое необходимое – низкая кровать застелена полосатым покрывалом, деревянный растрескавшийся сундук с одеждой. На нём стояла посуда, резной ларец с различными побрякушками и лежал гребень, рядом – небольшое металлическое зеркальце с ручкой. В углу предмет гордости хозяйки – изящный стул-клисмос из драгоценного чёрного дерева, с гнутыми ножками, высокой спинкой и мягкой красной подушечкой на сиденье.

Когда Семела вошла в комнату, она опустилась на стул и задумалась. Стоит ли рассказывать о сегодняшнем происшествии госпоже Исмене? В зависимости от настроения хозяйка могла посмеяться над невежеством девочек или рассердиться из-за того, что воспитанницы вместо того, чтобы учиться, бездельничают и забивают голову разными глупостями.

2.

Семела попала в услужение к Исмене, когда та была знаменитой на весь город гетерой*. У очаровательной весёлой девушки были толпы поклонников, и Семела едва успевала шить мешочки для монет.

Время шло, состояние красавицы росло. Исмена смогла приобрести дом в квартале для зажиточных горожан, там её и приметил немолодой, но состоятельный вдовец. Семела помнила терзания Исмены – она металась между свободой с туманным будущим и замужеством с размеренной и обеспеченной жизнью. Семела, на свою беду, посоветовала госпоже принять предложение мужчины.

Сразу после свадьбы Исмена продала двух рабынь и раба-привратника, а Семелу просто выставила на улицу. Бывшая хозяйка более не хотела видеть около себя никого из прежней жизни.

Старая служанка не любила вспоминать о том времени. Деньги, отложенные на чёрный день, быстро закончились. Кем ей только не приходилось работать! Если ленивую рабыню хозяин обязан содержать, то нерасторопную служанку – выгонит вон.

Через несколько лет судьба снова свела её с Исменой. Они столкнулись на агоре*: Семела собиралась пройти мимо, но Исмена сама обратилась к ней. Она пригласила бывшую служанку к себе домой и там поведала грустную историю о том, что муж полгода назад скончался, оставив её с маленьким ребёнком на руках. Взрослые дети мужа от первого брака стали опекунами её сына, и она теперь не имеет возможности распоряжаться его наследством. А вдовья доля очень мала, и на эти деньги невозможно вести привычный образ жизни.

Слушая стенания Исмены, женщина неторопливо осматривала богато обставленные покои: два тяжёлых ларя у стены, наверняка наполненные доверху всяким добром, ложе-клинэ с изогнутой спинкой, обитое цветастой персидской тканью. Два кресла, на которых они с хозяйкой дома сидели привезены из-за моря, скорее всего из Египта. Медный лампион* со звериным орнаментом – скифская ковка, трёхногий низкий столик с серебряным блюдом с фруктами, кувшин для вина и два килика* старинной работы. Сама хозяйка дома хоть и в траурном одеянии, без украшений, но платье её из дорогого полотна – наряд явно не от городских ткачих.

За окном темнело, а Исмена всё говорила о неудачном браке, о жадных родственниках мужа и не разу не спросила у бывшей служанки о том, как она жила последние годы.

Семела сочувственно вздыхала, всплёскивала руками, когда её собеседница возмущалась корыстью мужниной родни, и ждала. Понимала, что Исмена не просто так остановила её на агоре и привела к себе домой.

Семела очнулась от воспоминаний, опустила руку вниз и медленно провела ладонью по идеально гладкой ножке стула. Этот стул стал символом её новой жизни и первой дорогостоящей покупкой после возвращения к прежней хозяйке.

Теперь она имела не только плату за службу, но и долю с каждой сделки Исмены. Если дела и дальше будут идти также хорошо, то через несколько лет получится накопить и на хорошую мебель, и на уютный домик в приличном квартале города.

Ради исполнения мечты можно стерпеть вздорный характер госпожи, помучиться с воспитанницами-дикарками и глупыми, ленивыми рабынями. Семела, возраст которой давно перевалил через пятый десяток, воспринимала жизнь такой, какая она есть, без всяких рассуждений.

__________________________________________________

Царство Аида – загоробное царство бога Аида.

Эмпуса – женщина-демон.

Геката – богиня тьмы, смерти, магии и колдовства.

Гелло – ведьма, похищавшая детей.

Алфита – старуха, которой пугали непослушных детей.

Мормо – дух, ксающий детей.

Эрида – богиня раздора и хаоса.

Керкеты – одно из племён северо-западного Кавказа, предки аланов и черкесов.

Эвксинский понт – буквально – Гостеприимное море, древнее название Чёрного моря.

Койнэ – общенародный язык в Древней Греции на базе аттического и ионийского диалектов.

Гетера – буквально – подруга, спутница. Публичная женщина ведущая свободный образ жизни.

Агора – центральная площадь античного города.

Лампион – масляный светильник.

Килик – неглубокая круглая чаша с двумя ручками.

Глава 5. Любовь госпожи Исмены

1.

Семела проснулась рано. Не успела она ополоснуть лицо, как в дверь постучали.

– Кто? – недовольно спросила женщина.

Рабыня приоткрыла дверь, просунув голову между косяком и полотном двери, заговорила на ломаном койнэ:

– Госпожа Семела, хозяйка пришла.

– Так рано? – женщина удивилась.

– Что ей сказать, госпожа?

– Ничего, – ответила она рабыне, – я сама. – И, отбросив полотенце, которым вытирала лицо, поспешила к хозяйке дома.

Исмена ждала её в своих покоях. Она, как всегда, была прекрасна и свежа, как утро таргелиона*, и, похоже, пребывала в хорошем расположении духа.

На хозяйке школы гетер было платье нежно сиреневого цвета, подпоясанное под грудью тонким плетённым шнуром, а на голове – белая косынка-калиптра* с узкой волнистой каймой, полностью закрывавшая волосы. Лишь на лбу и у висков кокетливо показывались несколько прядей.

Семела не могла не признать, что её госпожа, несмотря на тридцатилетний возраст, смогла сохранить почти девичью красоту.

Удивлению старой служанки не было предела, когда Исмена наотрез отказалась принимать ухаживания от поклонников, хотя некоторые из них были весьма настойчивы. На особо назойливых безотказно действовал ледяной отрезвляющий взгляд прекрасной вдовы. Что-то пугающее было в этих глубоких сапфировых глазах. Когда они смотрели прямо и цепко, казалось, что это глаза невозмутимого и безжалостного идола.

Хозяйка дома строго хранила своё вдовство, и Семеле не было известно ни об одной любовной связи госпожи Исмены.

– Госпожа, – склонилась Семела, – я не ждала вас так рано.

– Ах, Семела, как я могу проводить время в праздности, когда так много дел ждут моего решения?! – пожаловалась женщина, усаживаясь на изящный стул с резной спинкой.

– Если бы я только могла помочь вам чем-нибудь, госпожа.

– Можешь, конечно можешь. Присядь, – указала Исмена жестом на табурет у стены, – навигация началась и к нам, в Прекрасную Гавань*. Уже плывут корабли из Ионии* и Аттики*, из Фракии* и Эвбеи*, а также с островов Эгейского понта*. Скоро эти корабли бросят свои якоря у наших причалов, по трапам спустятся купцы и богатые путешественники. Их кошели наполнены золотыми и серебряными монетами. Я хочу получить часть этих денег.