– Тогда поручи кому-нибудь из своих. Только чтоб надежный был, не просрал камушки по дороге.

– Найдем надежного пацана… – вставая, сказал Карен.

Он решил поручить это дело Кирпичу. Леха Кирпичев по прозвищу Кирпич был бугай, которого хрен завалишь – от десятерых, если надо, отобьется. К тому же он был исполнительным и молчаливым, а главное, лишних вопросов не задавал. Надежного здоровяка нередко использовали для специфических поручений. Вот и сейчас выбор Карена пал именно на него.

– Отвезти надо кое-что в столицу, – сказал Карен Кирпичу.

– Надо – отвезу.

– С ореховскими придется побазарить.

– Надо – побазарю.

– На рожон лезть не обязательно, просто отдай камушки, и все. Ты не решал, скажи, ты курьер от Сосо.

– А что за камушки?

– Дорогие камушки. Долей общака с ореховскими делимся, так что береги их, как собственные яйца.

– Понял, – сказал Кирпич. – Мне одному ехать?

– В Москву поедешь один. На вокзале тебя наш человек встретит, Димоном зовут. Он из московской братвы, все ходы и выходы знает. Если что – тебя прикроет.

В «Красной стреле» Кирпич уложил мешочек в кобуру с «большой» и спрятал под подушку. Перед выходом из поезда камни перекочевали во внутренний карман, под молнию. Выйдя на перрон, Леха огляделся. Крепкий парень в такой же, как у Кирпича, кожаной куртке, стоявший в сторонке, приблизился и настороженно взглянул на гостя:

– Ты, что ли, от Сосо?

– Ну, я.

– Тогда пошли. Стрелка через час, опаздывать нельзя.

Димон в последнее время работал в одиночку, отколовшись от московского преступного сообщества. Когда сам себе хозяин и не пашешь на авторитета, выгод больше, хотя и опасностей больше. Поэтому на всякий пожарный Димон избрал покровителем не местного «крестного отца», а питерского – Сосо Махарадзе. Тому был нужен стукачок в «южной столице», который отслеживал бы там все пертурбации и доносил о них покровителю. А Димону нужен был тот, кто смог бы выручить в кризисных ситуациях.

Не так давно Димон взял под «крышу» несколько новых обменников и поначалу кайфовал, снимая с них жирный навар. Это был вроде как его индивидуальный бизнес, поэтому делиться он ни с кем не собирался. Но один из обменных пунктов оказался как раз на территории ореховских. С него потребовали ежемесячно отстегивать очень и очень серьезную сумму, поэтому на группировку у него был зуб.

– Уроды! – бубнил Димон в машине, пока они ехали по московским улицам. – Сами работать не хотят – норовят на чужую шею сесть и ножки свесить! Так что я с ними базарить не пойду – гнилой базар может получиться. Ты давай сам, паря, а я, если что, впишусь. Годится?

– Годится… – одним словом ответил Кирпич. По идее, серьезных разборок не предполагалось: все-таки ехал не чужое забирать, а отдавать свое.

Димон высадил его на углу высотного здания у продуктового магазина, где можно было припарковаться.

– Я дальше не пойду, – сказал он. – А тебе нужно обойти дом и зайти со двора. Там будет вывеска «Спортклуб». Возле него и назначена стрелка.

Кирпич огляделся. На всякий случай снял с предохранителя «волыну» и отправился вокруг дома.

Под вывеской «Спортклуб» стояла группа крепких парней в косухах. Среди них выделялся один в малиновом пиджаке – он-то и заговорил с Кирпичом. Причем заговорил неожиданно жестко:

– Ты чего нам фуфло подсовываешь?! Это, может, стекляшки обычные!

– Так проверить же можно… – пожал плечами Кирпич. – Ювелира позвать.

– Ага! Может, еще в Кремль на экспертизу отнести? В этот самый… в Алмазный фонд?

Ситуация накалялась с каждой минутой. Лидер ореховских терпеть не мог Сосо, и надо же какая удача – представился случай наехать на его курьера и всласть на нем потоптаться. Один из шестерок лидера плюнул на ботинок Кирпича.

– Вытри… – процедил сквозь зубы Леха.

– А ху-ху не хо-хо? – нагло ответил парень.

Последовал короткий, но мощный удар, отправивший обидчика на грязный асфальт. Остальные тут же выхватили «волыны». То же самое сделал и Кирпич – реакция у него была отменной. Он стал медленно отходить назад, держа на прицеле малиновый пиджак. Ореховские открыли пальбу первыми. Кирпич схватился за плечо и тоже сделал несколько выстрелов. Целил в авторитета, но того свои же повалили на землю, чтобы спасти ему жизнь.

Кирпич забежал за угол, где стояла машина с включенным двигателем.

– Прыгай в тачку! – прокричал Димон, завидев его.

Кирпич, обернувшись, еще дважды выстрелил, после чего повалился на заднее сиденье. Машина рванула с места. В зеркале заднего вида Димон успел заметить бандитов, выбежавших из-за угла. Стрелять на людной улице они не рискнули.

Машина свернула направо, потом налево и выскочила на трассу.

– Ничего, оторвались… – пробормотал Димон. – Ты там как?

С заднего сиденья никто не ответил.

Чуть сбавив скорость, Димон обернулся. Питерский гость лежал на сиденье, закрыв глаза.

– Эй, ты чего?! Сильно задело, что ли?

Димон вырулил на обочину, вылез из машины и открыл заднюю дверцу. Кирпич не шевелился. И пульс у него не прощупывался. Когда же Димон увидел закатившиеся глаза, приподняв пассажиру веки, стало ясно – пацану кирдык.

Вокруг было безлюдно, лишь иногда проезжали редкие машины. Димон засунул руку во внутренний карман куртки убитого, нащупал там какой-то мешочек и быстро переложил к себе. Бумажник обнаружился в другом кармане.

Покончив с «формальностями», Димон не без труда вытащил грузное тело, уложил на обочину и, впрыгнув в машину, дал по газам. Он решил все свалить на ореховских. Мол, это они завалили питерского гонца, а что там было у него в карманах, откуда ж ему, Димону, знать.

«Ну возьми же, возьми трубку!» – стиснув зубы, молила Ника. Ее всю трясло. Но в ответ заунывно тянулись длинные гудки. Постепенно они вогнали ее в какой-то транс. Уронив трубку на колени, она застыла в кресле. Сколько времени она так просидела, Ника не знала. В себя ее привел голос, раздавшийся в прихожей:

– Есть кто живой?

Голос принадлежал соседке по лестничной клетке, тете Свете, маме бывшей Никиной одноклассницы.

Нащупав выключатель, женщина включила свет. Увидев бледную как смерть Нику, она явно перепугалась:

– Случилось что, Ника?! Где мама, где отец?

Ника съежилась и вновь затряслась в беззвучных рыданиях. У нее уже не было сил плакать, но спазмы все душили и душили горло. Тетя Света обняла ее, пытаясь успокоить и выяснить, где родители. Увидев, что ничего не помогает, бросилась в кухню за водой, но, шагнув в коридор, закричала:

– Ника, у тебя же потоп! Где ведро? Беги помогай скорее!

Как ни странно, это вывело Нику из оцепенения. Она метнулась в чулан, схватила ведро и тряпку, а из ванной уже неслись испуганные крики соседки:

– Боже мой, как же это? Что же это? Ты «скорую» вызвала? Господи, она же мертвая! Ужас-то какой… Ужас!

Боясь зайти в ванную, Ника забормотала:

– Тетя Света, я хотела, чтобы папа был… Чтобы сестра пришла…

Она отжала тряпку в ведро. Вода была розовой. Ника замерла, мокрый жгут выпал из рук и шмякнулся на пол.

– Ну так зови всех! Но только сначала нужно милицию и «скорую»!

Не дожидаясь, пока Ника выйдет из ступора, соседка махнула рукой и метнулась к телефону. Как сквозь вату, Ника слышала ее возбужденный голос:

– Я иду с дежурства, вижу – дверь открыта у соседей. Вошла, а здесь покойница. Что? Адрес? Пишите. – Она продиктовала адрес. – Я кто? Соседка. Терентьева… Светлана Николаевна… Послушайте, что вы все вопросы задаете? Вы приезжайте! Дома дочка, но она никакая! А «скорую» вы будете вызывать? Хорошо, приезжайте! Терентьева я, Терентьева! Никакого обмана. Приезжайте уже! – Она сердито бросила трубку на рычаг. – Видишь, милиция какая пошла – то ли розыгрышей боятся, то ли работать не хотят, и «скорую» нам надо самим вызывать…

Она набрала «03» и заговорила уже с пониманием ситуации: