По пути назад Кэйа завернул к Бланш за свежим батоном с хрустящей корочкой, взял ломоть сыра и килограмм яблок. Ароматы из закусочной пробудили аппетит, а готовить совсем не было желания, и, недолго думая, он завернул в «Хороший охотник».
— Вам как всегда? — Официантка Сара улыбнулась: Кэйа был ее любимчиком, его щедрые чаевые завоевали ее сердце.
— Да, душечка, спасибо. — Сегодня Кэйа чувствовал томительную усталость, возможно, это было связано с насыщенным днём, а может, так себя проявлял приближающийся цикл.
— Ваш куриный шашлычок с грибами, — оповестила Сара через какое-то время, выводя Кэйю из задумчивости. — Хорошего вечера!
— Хорошей торговли, — подмигнул Альберих и, не забыв о чаевых, пошёл домой.
Кэйа поднялся по лестнице на второй этаж, толкнул общую дверь плечом и, стараясь не растерять покупки, пытался извлечь из сумки ключи от входной двери.
— Давай я помогу.
Предложение, озвученное Дилюком так вовремя, но так неожиданно, заставило Кэйю выронить оберегаемый бумажный свёрток от Бланш. Никто из них не успел его подхватить, и порвавшаяся от удара упаковка выпустила на волю килограмм кисло-сладких яблочек. Шашлычок и вино Кэйа крепче прижал к груди, а свободная рука по выработанной годами привычке уже крепко сжимала рукоять меча.
— Двалин тебя дери, Дилюк! — облегчённо и в то же время раздражённо выдохнул Кэйа.
— Извини, — почему-то он улыбался, пытаясь собрать яблоки с пола, насколько это возможно, в дырявый пакет; часть яблок ему все-таки пришлось сложить на прижатое к груди предплечье. — Вот, смотри, даже не побилось, — он покрутил одно из яблок в руке.
— Что-то случилось? — Кэйа отпер дверь и прошел внутрь, сваливая продукты на тахту в прихожей. — Заходи.
— Я думал, ты не зайдешь в таверну, и решил сам зайти. — Дилюк уже оценил бутылку вина из «Доля Ангелов». — Хотел узнать, удалось ли что-нибудь выяснить.
— Кое-что удалось, — согласился Кэйа. — Я карту взял, покажу, что мы с Варкой решили. Будешь куриный шашлычок? — спросил он, идя на кухню. — Тут более чем достаточно для двоих, — настаивал Кэйа, зная, что Рагнвиндр будет вежливо отказываться. — Я еще и салат порежу.
— Я, честно сказать, сыт, но от салата не откажусь. — Дилюк сгрузил яблоки в мойку. — А, кстати, заходила Розария, просила тебе передать. — Он извлёк из кармана сюртука тонкую книгу, больше похожую на брошюру с молитвами у монахинь в соборе Барбатоса. — Доверься чувствам, — прочитал он название, протягивая книгу Кэйе.
— Хах, она была серьёзна насчёт неё, — нервный смешок слетел с губ Кэйи, но книжицу он забрал. — Будешь вино? Не говори, что нет.
========== Глава 7 ==========
Вечер прошёл так легко и так приятно, что Кэйа долго лежал в кровати не в силах уснуть. Дилюк не выходил из головы, его смеющиеся глаза… Эти алые, словно тлеющий уголь, глаза, теплые, несущие ген древней крови детей Мураты, народа Бога Войны. Его улыбка принадлежала его матери; в детстве они смотрели на картину с ее изображением и думали, что она ангел, белокурый, прекрасный ангел, отправившийся домой, подарив Крепусу часть себя — Дилюка. Вихры пламенных волос, стянутые низко на затылке, хотелось распустить, чтобы прильнуть и вдыхать их запах… Архонты, он с каждым днём все меньше и меньше может противостоять своим желаниям: запах альфы овладевал им и он не мог ему сопротивляться. От Рагнвиндра пахло сладким белым виноградом и горячей древесиной. Казалось бы, что тут такого, запах, просто запах. Но Кэйе до дрожи хотелось быть ближе, и сила этого желания постепенно превосходила в чувстве стыда. Архонты! А если для Дилюка он всё так же воспринимается братом? И эта ссора, последующая разлука и примирение не заставили его смотреть иначе на Альбериха? Кэйа нащупал светоносный камень на тумбочке и вложил в переносное устройство — свет равномерно разлился по комнате, словно наступил день. Покрутив камень и отрегулировав яркость, парень вымученно вздохнул и взял книжку Розарии. Читая через строчку почти буквально, в какой-то момент он заинтересованно вернулся к одному абзацу и хмыкнул: девушка тогда действительно почти процитировала строчки из книги. Кэйа подумал, что правда, зачем он ломает себе голову, накручивает себя, надо что-то предпринять. Говорить прямо, есть всё-таки риск, хотя если Дилюку он не безразличен, хоть немного, то не он откажется от него, даже если узнает, что… Нет, Кэйа не влюблен, не так, во всяком случае, он представлял себе это чувство. Любовь — это словно описание чего-то конкретного, но по факту не совсем так, во всяком случае, для Альбериха. Он не мог эту кипу разных чувств и эмоций охарактеризовать одним простым словом. Кэйа дорожил их счастливым прошлым, у него захватывало дух в те минуты, когда они стояли плечом к плечу в одном отряде рыцарей, он ужасался ярости Дилюка, его черной ненависти, когда-то направленной на него самого, он не мог им надышаться, сразу тепло и хорошо становилось рядом с Рагнвиндром. Альберих доверял ему, он простил его и был бы счастлив, чтобы их крепкая связь больше не рушилась. Он точно любил его как брата, как часть семьи, но постепенно, с возрастом, это больше переросло в соперничество, нежные детские чувства притупились, заменившись крепкой дружбой. Потом страх, полное разочарование, разбитые надежды, чувство безысходности и предательства враз перечеркнули светлое прошлое, о котором становилось больно вспоминать, равно как и приятно. Но стоило им начать сначала, когда они поняли друг друга, росток тепла вновь зацвёл, а сводящий на нет всю выдержку запах заставляет этот росток преображаться в нечто совершенно иное и по-своему прекрасное.
***
— Уже прочитал? — поинтересовалась, не веря, Розария. — За пару вечеров?
— Она же тонкая. — Для Кэйи прочесть что-то за пару вечеров никогда не было проблемой. — Сегодня у меня короткий день, вот и решил занести. Как малышка Барбара? Она правда получила Глаз Бога?
— Да, светлый ребёнок, просит, чтобы я потренировалась с ней, несмотря на то, что ее направление в лечении. Говорит, что хочет уметь постоять за себя, — в ее тоне было понятно, что Розария это одобряет. — Закончу с садом заниматься и поведу ее на площадку — меткость тренировать.
— Вижу тебя в этой грядке и фартуке, и не верится, — посмеялся Кэйа. — Такая лапочка.
— Убегай, Кэйа, дам тебе фору, — в шутку пригрозила Розария, заполняя лунку таким же ростком, каких в лотках было еще достаточно много.
— Хорошего вечера, — помахав девушке рукой, Альберих бодрым шагом пошел домой.
Однако, уже подходя, он засомневался: может, нужно заглянуть в лавочку Бланш? А может, заглянуть… Нет, выпить не хотелось, а вот поговорить с Дилюком очень даже. Хотя они обсудили показания группировки, какой должен быть повод? А может, его в «Доля Ангелов» и не будет, ведь Чарльз нашел себе нового помощника. Может, он занят на винокурне? А чем он вообще занимается в свободное время? За этими думами Кэйа и не понял, как оказался на пороге таверны.
— Мастер Рагнвиндр у себя, — ответил Чарльз, когда Альберих сообщил, что ничего заказывать не собирается.
— У себя? На третьем? — Бармен угукнул и продолжил натирать бокал.
Дверь на третий этаж к лестнице была открыта. Поднявшись и засомневавшись немного, Кэйа все-таки постучал. Что он может предложить: поболтать, прогуляться? Помочь с чем-нибудь? В любом случае, он хочет увидеть Дилюка, цикл близко, чувства обострены, ему всё труднее себя отговаривать от встречи с альфой без важного повода. Рагнвиндр открыл не сразу, и он явно не ожидал увидеть Кэйю. Парень осмотрел его с ног до головы, словно убеждаясь, что он в порядке, прежде чем расслабиться и поздороваться.
— Нет, ничего не случилось, сегодня минимум задач, вот уже как с трёх часов дня свободен, скучно, думаю, зайду к тебе, — пожал Кэйа плечами; это звучало как оправдание, но и являлось чистой правдой. — Не занят?
— О, нет, не занят, заходи. — В таверне все ещё было почти пусто и помогать Чарльзу не нужно было, к тому же тот нашел для себя развлечение в виде очередного стажёра. — Хочешь что-нибудь выпить?
