А Хоффман знает эту тайну, так как стал свидетелем, когда у Кэйи раскрылся его омежий запах. Они вдвоем тренировались на площадке, и… вот так неловко вышло. Дилюк, старший его почти на год, в то время брал наставничество у мастера, владеющего Пиро, и курс обучения у них совсем перестал совпадать. Дилюк не застал момента, когда Кэйя пробирался в дом через окно, подсаженный Хоффманом к подоконнику, в поисках Крепуса. Хоффман был хорошим парнем, понятливым, и он, кажется, был шокирован не меньше Кэйи, но и он поменял свое отношение к нему. Поэтому Альберих решил для себя, что не хочет раскрываться, пока живёт здесь. Он не хочет, чтобы люди относились к нему иначе только из-за его вторичного пола. И, конечно, он не хотел, чтобы об этом знал Дилюк. Признание могло усугубить их отношения: мало ли, как может обернуть эту информацию Дилюк против Кэйи. Но, наверное, это сейчас не так уж и важно, он стал старше и сильнее, возможно, стоит пересмотреть свои позиции на этот счёт? Единственное, что все еще его претило от признания лично Дилюку, так это то, что его запах будил в Кэйе инстинкты. Так мерзко когда-то давно было признаваться самому себе, что ему нравился запах хоть и не кровного, но брата.

Запахи Кэйа чувствовал и не позволял природе управлять собой. Чувствовать запахи в сражении — важно, и к тому же — благодаря зелью — они не усиливались в момент обострения. Слово «течка», которое использовалось только для мужчин-омег и собак, Кэйа терпеть не мог. «Овуляция» была только у женщин, которые априори все омеги. Вторичный пол мог проявиться у мужчин в каких-то регионах в большей степени, в каких-то — в меньшей. Кэйа обещал Крепусу, что расскажет его сыну о себе; не клялся, но давал честное слово. Но не сейчас, не сегодня, когда он не может сдержать своих эмоций.

Он метнулся к выходу, но Дилюк, сам, видимо, не понимая, что делает, остановил его, перехватив за запястье. Кэйа не оборачивался. Он не мог больше оставаться тут, прикосновение Дилюка обжигало руку, а его запах пробуждал подавленные чувства и страх.

— Отпусти, — голос его дрогнул, но, почувствовав необходимую свободу, парень рванул на выход, думая только о том, что нужно бежать.

========== Глава 2 ==========

Кэйа закрылся в съемной квартире и не покидал ее почти три дня. Ему казалось, что он заболел. Боль его была душевная, но почему-то тяжёлая слабость сковала и тело. Это не было связано с циклом: он никогда не имел сексуального партнёра, отсутствие такового в момент обострения не могло влиять на него. Сегодня он чувствовал себя уже лучше, но выходить никуда не хотелось. На улице шел ужасный ливень, и хоть дождь Альберих любил, сейчас тот лил так, что пенились лужи. Развлекая себя чтением и никого не ожидая, Кэйа сперва решил, что это гром, но нет, это кто-то стучал в обитую кабаньей кожей дверь.

Кэйа уже решил для себя, что в конце цикла сам встретится с Дилюком и выполнит данное Крепусу слово. Плевать, к чему это приведет. Да ни к чему, наверное, и не должно, но Альберих не только это собирался рассказать в тот день. Он боялся, что прошлое его нагонит, и хотел иметь рядом человека, который прикроет спину, поможет разобраться, возможно, вспомнить прошлое. Конечно, это уже не имело смысла, теперь Кэйа мог полагаться в таком личном вопросе только на самого себя.

— Впустишь?

— Знал бы ты, насколько я не хочу тебя видеть. — Но Кэйа открыл дверь шире. — Проходи.

— Ты один? — Конечно же, тут всё пахло одним только Кэей, но откуда это знать Дилюку? Альберих ведь и так имел свой собственный запах, заглушаемый зельем, так как блокировка шла только на феромон, называемый второй — или скрытой — нотой запаха, который и влияет на альф. Ну а зелье Кэйа не использовал, когда не собирался никуда идти.

— Будь добр, воспользуйся гостевыми тапками. — С Дилюка текло обильно, благо, тот додумался снять свой плащ и повесить стекать в коридоре, у входа, а не тащить его в прихожую.

Пока Рагнвиндр возился с ботинками, Кэйа поставил чайник на печь. Тонкое покрытие кристаллической смеси из Агнидуса на плите активировало отдачу тепла от соприкосновения со специальной посудой, на дно которой наносилась эмульсия с пылью Ваджрада. Хвала кузнецам и алхимикам, что в доме не приходится использовать полноценные печи, которые всё еще актуальны во многих закусочных. И то только потому, что покрытия нуждаются в обновлении, а это накладно, если каждый день готовить для уймы постояльцев.

Запах Дилюка будоражил Кэйю. Сейчас его обоняние было свободно от зелья и феромон альфы ощущался как никогда ярко. Подумав, как, должно быть, сейчас Дилюк ломает голову, не понимая, откуда запах омеги в квартире, Кэйа ухмыльнулся. В Ли Юэ ему почти никто не нравился по запаху так же сильно, как Рагнвиндр, а вот в Сумеру… Ничего, он еще встретит подходящего партнёра, который не будет пытаться его убить. Кэйа грустно вздохнул. К тому же он знал по себе, что не всегда запахи обоих партнёров подходят друг к другу. Редко когда можно встретить семью, где оба человека идеально сочетаются, ведь не только в запахах дело. Люди же не животные.

— Кэйа, можно задать вопрос не по делу? — Дилюк выглядел растерянно, а ещё и нелепо в синих пушистых, потрёпанных временем тапках и в своем как обычно идеальном костюме.

— Ты ради него проделал путь под этим ливнем? — лениво поинтересовался Кэйя и залил заварник кипятком. — Садись уже.

— Нет. С моей стороны невежливо было приходить без приглашения, — виновато оправдавшись, он присел за стол. — Я видел Эолу, она сказала, что ты взял отгул. Ноги сами привели сюда… Мы ведь так и не поговорили, к тому же я, кажется, тебя задел.

— Благо, что не клинком, да? — язвительно пошутил Кэйа, громко ставя заварник, а затем и глубокие чашки на стол. — Прекрати оправдываться. В тот день я был на взводе, сегодня я чуть больше расположен к этому разговору.

— Ты был очень расстроен, — зачем-то уточнил Дилюк и поднял на Кэйю виноватый взгляд. — Я долго думал, что буду говорить, подбирал правильные слова, но недавняя попытка показала, что это был полный провал, поэтому хочу быть просто честным и откровенным. Мне не заслужить прощения, но позволь мне высказаться.

Кэйа не мог не признать, что он скучал по этим моментам, когда они сидели вот так вместе за столом и просто болтали о чём-то. Конечно, сейчас ситуация была иная. От братских отношений между ними остались лишь далёкие, несомненно приятные воспоминания. Он мысленно себя успокаивал, что Дилюк пришел без оружия, что Крио способно противостоять Пиро, что прошло достаточно времени и эмоции не затмят разум. Да, Кэйя осознавал, что поспешил тогда с правдой, они оба еще не отошли от смерти Крепуса, оба нуждались в поддержке друг друга, а ему приспичило быть честным. Это была его ошибка, он был еще юн и наивен.

— Только после я осознал, какую злую шутку сыграло мое воображение, — продолжил Дилюк после кивка Кэйи. — Когда отец, — он не смог произнести «умирал», поэтому перефразировал: — его последними словами была просьба, чтобы я присмотрелся к тебе, что ты был для него как сын. Если точнее, его миг оборвался на фразе: «Он мне был как сын, а станет…». В момент боли от утраты я и забыл эту фразу, но потом, когда ты пришел и стал говорить…

— Ты решил, что конец фразы: «убийцей»? А «присмотрись» — якобы намек на моё несостоявшееся шпионство. Святой Барбатос, Дилюк! — выругался Кэйа, и его взгляд невольно метнулся в сторону непочатой бутылки вина, купленной на приятный вечер ещё на прошлой неделе. Нет, он не станет ее открывать, как бы ни хотелось, иначе есть шанс, что когда та окажется у него в руках, то крепко опустится на голову Дилюка. — Я ведь любил его…

— Я знаю. — Теперь он это понимал. — Я так и не смог разгадать, что же он хотел мне сказать. Но больше всего меня мучают кошмары о том, что я мог убить тебя. Эта вина никогда не смоется временем, ты должен знать, что это не прошло бесследно, что я не переставал корить себя ни на минуту с того момента, когда в полной мере осознал, что чуть не сделал.