***

— Ох, Джон, они такие…

— Слабые, — закончил за Линду Юрэк.

— Я хотела сказать вовсе не это, — толкнула та мужа кулаком в плечо.

— Бледные? — наугад попытался исправить промах Юрэк. — Без бровей и ресниц?

Получил ещё один удар.

— Что? Лин, ну в самом деле, отсюда я вижу только что-то в розовом и голубом.

— Просто замолчи, — Линда оттёрла мужа от Сойера, встала ближе, просунув острый локоть тому под руку.

Сам Сойер смотрел через стекло в детское отделение, в котором помимо Элизы и Ригана спали, кряхтели и пытались качать права, обливаясь слезами, ещё десять младенцев.

— Юрэк забыл, каково это — чувствовать себя отцом, не слушай его, Джон. Твои дети — красавчики.

Сойер повернул голову к Линде и беспрекословно заявил:

— Я знаю.

Оба Балицки завели глаза.

Появились миледи, ведя одна другую под руку.

— Всё в порядке, теперь их накормят правильно, — сыто жмурясь, сказала Сесиль. Она держала в свободной руке короткую красную перчатку и, от нечего делать, похлопывала тою по локтю сестры.

— Если медсестру, конечно, не стошнит. Или она не лишится чувств в процессе кормления, — мечтательно повела глазами Валери, пытаясь не глядя ловить пальцами ударяющую её перчатку.

Сесиль, видя, что Сойеру совершенно не понравилось упоминание о щепетильности медсестры, поспешила успокоить:

— Не бери в голову. Мы надавили. Просто, как сам понимаешь, твои дети — такое тут впервые. Некоторые матери…

— …нам так сказали…

— …да, нам так сказали, — кивнула Сесиль, — беспокоятся, что твоя двойня выберется из кроваток ночью, а наутро всех младенцев обнаружат обескровленными.

— Чушь какая, — фыркнула Линда, — что за кретинские представления о вампирах-младенцах?

— А какими, по-твоему, должны быть вампиры-младенцы, дорогая? — задался справедливым вопросом Юрэк.

— Уж точно не такими, — дёрнула носом Линда.

— Ты точно знаешь? Со сколькими вампирами-младенцами ты знакома?

В молчании все пятеро уставились в стекло, разглядывая детей.

Минуту спустя Линда протянула:

— Ничего подобного не произойдёт. Они такие маленькие, что не смогут самостоятельно выбраться из кювезов.

— Не произойдёт точно, если их всё же будут правильно докармливать, — снова плеснула масла в огонь Валери.

— Замолчите все, — одёрнул лён Сойер.

— Прости, милорд, но… они растут быстрее человеческих младенцев. Я не утверждаю, что за то время, пока Дайан будет лежать в интенсивной терапии, они пойдут ногами… Может, ты поторопишься забрать всех троих домой уже теперь? — коснулась Сесиль локтя Джона всё той же красной перчаткой.

— Он не поправится так быстро после лапаротомии, — нахмурился Джон.

— Эй, — обе ведьмы возмущённо заглянули ему в лицо.

Джон непонимающе уставился в ответ.

— Джон, твоя кровь, — сказала Валери.

Тот коснулся большим и указательным пальцами лба и растёр над линией бровей.

— Давай, невежливо заставлять видеть только что родивших нормальных женщин во снах своих обескровленных младенцев.

— Дождётесь нас? — уточнил Джон.

— Само собою. Только дадим знать Коту, чтобы собрал колыбель. Он сутки как сам не свой. Последним его котёнком была Сесиль, а это было очень давно.

— Я не повезу детей на Колледж-Лейн, — отрезал Джон.

Ведьмы поджали губы и надулись. Но ненадолго.

— Джон, послушай. Ты же знаешь, что вам… Дайану захочется провести с тобою после всего вот этого… — Сесиль повела когтистой лапкой, — некоторое время.

— Вам-то откуда знать, чего ему захочется? Вы спрашивали?

— Да, — простодушно кивнула Валери.

Джон вскинул голову, сжимая кулаки и губы, переждал порыв душить:

— Слушайте, — медленно и мрачно произнёс он, — прекращайте эти ваши игрушки в манипуляции. Это плохо закончится.

— А ты думал, тебе одному можно? — вкрадчиво спросила Валери.

Сойер отвернулся от ведьм.

— Мы тоже вас подождём. В холле. Там автомат с горячей кровью. Слышала, что можно добавлять в стакан корицы, словно снова рождество, — кивнула Линда.

***

— Привет, — Джон опустился на стул рядом с кушеткой мужа.

— Привет, — Дайан улыбнулся, — ты видел детей?

— Да, они очень красивые.

— Как ты и обещал.

Сойер, вопреки мрачному настроению после выходки миледи Сэндхилл, широко улыбнулся и качнул головой.

— А их… зубы? Крошечные такие острые зубы?

— Да, доктор Келли мне их показал.

Дайан закрыл глаза и некоторое время оставался так.

— Валери и Сесиль были у меня.

— Они до сих пор здесь. Хочешь домой?

— Да, — откинулся на подушку Дайан.

— Ты говорил с ними об этом?

— Нет, — отрицательно двинул головой Дайан, — только о том, как и чем кормить детей.

Джон снова удержал порыв: теперь уже догнать, долго трясти и только тогда душить. Но, надо признать, идея заполучить домой Дайана в полное своё распоряжение на целую ночь была великолепной. Он поднялся, встал вплотную к краю кушетки, раскрутил запонку на манжете, прокусил себе запястье.

Дайан наблюдал, чувствуя с каждой утекающей секундой, как словно бы возвращается тот изматывающий жар. Только локализовался он не в области таза, а в грудной клетке. А когда кровь Джона спустя несколько месяцев снова оказалась на языке, Дайан записал себя едва ли не потенциальным членом клуба анонимных наркоманов.

Сойер смотрел, как, прижавшись губами к его коже, Дайан, опустив тёмные ресницы, с усилием, но жадно, проглатывает его кровь. Совершенно себя не контролируя, Брук обеими руками сжал ему руку, удерживая. Джон, не в силах отвести взгляд, едва вспомнил, чем грозит сейчас для Дайана «слишком много». Он отнял руку, отошёл, возвращая запонку обратно в петли. Когда обернулся, увидел, как изменился тот. Джон едва не оказался рядом снова и не вцепился в мужа зубами, тем более зная, что он сейчас только за.

— Я пойду и найду доктора Келли. Дождёшься?

— Ну, выбора у меня особого нет, — унимая стук зубов и изо всех сил борясь с возбуждением в голосе, ответил Дайан.

========== 4 ==========

Провести в клинике какое-то время пришлось, потому что доктор Келли назначил ещё одну диагностику, которая подтвердила, что ни на теле Дайана Сойера, ни в теле Дайана Сойера не осталось не то чтобы следов рубцовой ткани. Вообще никаких следов не осталось.

Лёжа под ультразвуковым датчиком, который раздражающе долго скользил по вымазанному медицинским гелем животу, Дайан положил почти все силы на то, чтобы думать о самых отвратительных вещах, которые его воображение, упираясь, всё же подсовывало. Клубки дождевых червей, горы разлагающегося мусора, подворотни, заселённые джанки с многолетним стажем — всё шло в ход. Иначе, заряженный кровью вампира, Дайан явил бы своё возбуждение во всей красе, пока доктор Келли искал следы от операционных швов.

«Вы себя хорошо чувствуете, Дайан?» — всё же спросил доктор Келли, протягивая ему салфетку.

«Да. Почему вы спрашиваете?»

«Вы… несколько возбуждены. Сердцебиение очень быстрое, дыхание…» — доктор ушёл за протоколом обследования в другой конец кабинета.

«Блядь!» — в сердцах подумал Дайан.

Но собрался, сделал несколько вдохов и выдохов.

«Не принимайте на свой счёт. Я просто думал о моём муже», — он сел, спустил ноги с кушетки, одёрнул пеньюар. Картинки с наркоманами и горами пластика с кровью Сойера не справлялись. Теперь он это видел.

«Подпишите в регистратуре бумагу о том, что по собственной инициативе покидаете клинику. Это необходимая формальность», — доктор Келли протянул ему один экземпляр протокола.

«Хорошо», — Дайан был готов подписать что угодно, только бы добраться до одежды и избавиться от пеньюара с обескураживающим, весёленьким рисунком. И от своего стояка под тем.

Оставив корзину с детьми на заднем сиденье эгоистичного «Астона Мартина», Дайан заметил, что, поскольку беспечная юность его потеряна, стоит озаботиться не таким пижонским автомобилем, а тем, в котором можно перевозить растущих детей. На что Джон, закрывая за ним дверь, бросил, что он уже выбрал другой пижонский автомобиль для всей семьи.