Однажды конунги попытались задать Сойеру вопрос, не желает ли тот и в самом деле последовать сложившейся традиции и перенять бразды Бауэра. На что Джон холодно посмотрел, оторвавшись от новостной страницы и отрезал: «Это исключено. Если вы хотите устраниться, удерживать я вас не могу. Но замечу, что справиться своими силами, без вас, мне будет сложнее». После чего снова вернулся к освещению прессой собственноручного освоения королевой Елизаветой* «Инстаграма».

«Устраняться никто из нас не хочет, — лениво отказался Никки, — но вот просить помощи, милорд, тебе следует поучиться в более тёплых и трогательных выражениях».

Джон вздохнул и дрогнул в губах: «Да, я учту. Спасибо, Никки».

«И в самом деле, спасибо, Никки», — решил Элек, заходя в «The smells».

— Привет, — сказал Элек и положил на стойку перед братом упаковку «Лаки страйка».

Никки поднял брови.

— Я тебе должен, — сказал Элек. — И, кстати, я тут подумал, давай уже наймём нормальных вышибал на полную рабочую смену. Сложно будет в скором времени и тут, и рядом с милордом Сойером выкручиваться.

— Разумно, — сговорчиво кивнул Никки.

Эш поставил перед обоими водку в шотах.

— Есть ещё какие предложения, раз уж ты со мною заговорил? — Никки опрокинул шот.

— Они не мои, но есть, — Элек приговорил свой. — Иво хочет, чтобы мы оба его отымели. Одновременно.

Никки дотянулся до сигарет, разорвал упаковку, прикурил одну.

— Ну, это-то я знаю, — Никки начал улыбаться, осматривая брата. — Что, сломался?

— Заткнись, иначе я тебе въебу, — пообещал Элек.

Никки как мог стёр улыбку.

— А ты хочешь?

— Да.

Никки спустился со стула, положил ладонь на плечо Элека.

— Так пошли.

— И вот об этом. Притронешься ко мне в процессе, — тоже въебу.

Никки Милднайт отступил, подняв ладони. Но улыбка снова вернулась, став ещё шире.

***

— Не бери их с собою в кровать.

— Им так легче уснуть, — развернулся от манежа Дайан.

— Поверь, они спокойно засыпают даже тогда, когда тебя нет рядом.

— Это у тебя они так засыпают, а мне проще — рядом в кровать.

Дайан знал, Джону не нравится то, что очень часто, собираясь спать, он находит в кровати отключившегося мужа, под обнимающей рукой которого спят оба ребёнка. И почти всегда Риган и Элиза лежат, прокусив руку отца и заснув в процессе еды.

— Дайан, — Джон начал медленно приближаться, — у меня не было ни тени сомнения, что ты найдёшь повод, чтобы не спускать детей с рук.

— Дети развиваются быстрее и лучше, когда есть тактильный контакт с родителем. Никакой социопатии в перспективе. Ты сам мне говорил, что твой отец видел тебя несколько раз в год, когда приезжал в Бери из Лондона, а твоя мать умерла при третьих родах, так что ты её совсем не помнишь. Кажется, тебе такое положение вещей не нравилось, — Дайан ухватился за обруч борта на манеже, чуть отгибаясь назад, потому что Джон приблизился вплотную.

— И тем не менее, я вырос нормальным.

Дайан не ответил, просто вскинул бровь в жесте «да ты что» и левой рукой словно обвёл окружающее пространство.

Ровно три секунды царила тишина, в которой оба смотрели друг на друга.

Джон первым отвёл взгляд, словно приняв обоснованность жеста мужа, и посмотрел на двойню.

Риган и Элиза кувыркались в манеже со спин на животы и обратно. А когда оказывались мордочками вниз, то вполне себе сносно пытались задирать светлые кудрявые головы, привлекаемые спором родителей.

— Послушай, — Джон зашёл с другого бока, — наша кровать — это наша кровать.

— Ты ревнуешь.

— Ну допустим, — Джон быстро посмотрел в сторону и снова на Дайана. — Если не приучить сейчас, потом мы их из неё не выгоним.

— А мы и не выгоним. Как только они поползут, а тем более пойдут, только там ты их и будешь находить.

Оба развернулись к манежу, разглядывая детей.

— Ну хорошо, Джон. Как ты их успокаиваешь?

— Я говорю «спать», и они спят, — пожал плечом Сойер.

И словно в подтверждении, услышав нужное слово, оба в манеже замерли, зацепившись прозрачными взглядами за Джона.

— Твоё «спать» у меня не работает, — хмуро сказал Дайан.

— Ты не так говоришь, — Джон протянул руку и обнял его. — Скажи что-нибудь.

Дайан завёл глаза, но собрался:

— Кто тут самый сладкий ребёнок?

Риган и Элиза во мгновении ока взбрыкнули, принялись лупить ручонками и, выпустив крошечные клыки, разулыбались Дайану в ответ.

— Триждыблядский… — простонал тот и отвернулся, закрыв ладонью глаза. — Они меня никогда не послушаются.

— Как видишь. Но, вероятно, что они тебя просто сильно любят, — Джон решил попридержать улыбку.

— На вкус. Я их кормлю, — вяло огрызнулся Дайан.

— Полагаю, для них это важно, — Джон обнял крепче, чувствуя, как тот несколько сопротивляется со психу. Поэтому прижал теснее и встряхнул, пока не добился мягкости.

Дайан расслабился, позволяя себя удерживать, прижался лицом к шее мужа. Похоже, что Джон был прав. Теперь он и сам отслеживал признаки: эмоциональность, желание поругаться даже с младенцами, пореветь, подёргаться, стабильно движущаяся к кипятку температура и хотеть прижиматься к прохладному телу вампира. Накатывала очередная течка.

— Укладывать на день их будешь ты, — сказал Дайан, — я умываю руки.

— Хорошо. Но… может, ты будешь строже с детьми?

— Я не смогу.

— Сможешь. Ты умеешь. Твои «нет» очень действенные.

— Ты и твои дети — живой пример тому, что мои «нет» не работают.

— Милый, меня поздно переучивать. А Элизу и Ригана — в самый раз.

— Они ничего не поймут. Все мои сёстры были абсолютными глупышками в этом возрасте.

— Они всё понимают. И, прости, я тоже сглупил.

Дайан заинтересованно откинул голову.

— Кусать тебя в детской в их присутствии — было ошибкой.

***

Сегодня Иво устал. И не столько физически, сколько от бессмысленных разговоров.

Старик Отис, пожилой механик, ставящий новый турбокомпрессор в «субару форестер», попался на глаза шальным ходом заехавшему в сервис недалёкому рейсеру. Иво не выдержал пятнадцатиминутного трёпа и подошёл на едва ли не в десятый раз сказанной Отисом фразе, что «на вашу тоже можно, но сейчас в гараже второго нет, надо заказывать».

«Мистер, если вы раз за разом будете спрашивать «не поищете ли вы внимательнее» и «может, у вас есть», — новая турбина не появится из воздуха», — Иво оглядел парня, верно сообразив, в чём крылась причина его говорливости и тугомыслия. Тот был под амфетамином.

Отис с благодарностью взглянул на Иво и вытащил из кармана рабочих брюк сигареты.

Иво увидел небесно-синюю «субару леджеси BL» на подъезде и задался вопросом: как скоро она найдёт бессмысленный конец с таким водителем?

«Так всё-таки ждать, что ли?»

«Ага, — в который раз раздражённо ответил Отис, — две недели».

«А может…»

«Не может. Вы будете заказывать и ждать?» — спросил Иво.

«Я подумаю».

Иво и Отис смотрели тому вслед, пока «субару» не отъехала.

Ко времени закрытия в гараже начался аншлаг. И Кэтспо видел, что ещё немного, и старик Отис выволочет свою биту, что лежала за пластиковыми канистрами в углу.

Трое байкеров подъехали к автосервису. Заглушили двигатели и без спешки вошли под ворота.

— Ну, это надолго, — сказал Отис, выбрасывая в мусорное ведро жестянку из-под пива.

На куртках приехавших были морды козлов, перевёрнутые рогами вниз и вписанные в два треугольника.

Кэтспо подумал о том, сколько бы иронии вызвали одёжки байкеров у миледи Сэндхилл. Но Сэндхилл здесь, к счастью, не было. Или к несчастью.

Трое прошлись по гаражу, разглядывая автомобили и технический инвентарь, заодно Отиса и Иво.

— Чем обязаны? — стоило начать самому.

Тот, что остановился у «форестера» с задранным капотом, обернулся:

— Так вот же турбина. А говорите, что нет.

— Так она оплачена и уже поставлена, — в тон ответил Кэтспо.