— Это была временная необходимость, — отследив его взгляд, улыбнулась Валери и вытянула перед собою ступню в коралловых замшевых ремешках, пошевелила пальцами.

Дайан проводил взором хорошенькую ножку ведьмы и мельком посмотрел на Милднайта, замершего напротив.

«Да вы смеётесь, что ли?» — снова про себя задался вопросом Брук.

Элек, переплетя ручищи поверх джинсовой рубахи на могучей груди, едва ли не остекленело пялился на босоножку Валери.

И у Дайана сложилось подозрительно правдоподобное ощущение, что вот-вот ещё один взмах трёхдюймовой шпильки — и тот опустится перед Валери и возьмёт в рот пальцы её ног.

— Дайан, кажется, я слышу писк твоих детей, — сказала Сесиль, резво поднимаясь и ссыпая снимки из рук в коробку.

— В самом деле? — словно спросонья уточнил он.

— Да.

Сесиль подняла его и увлекла в детскую на Колледж-Лейн.

— Играешь в сводницу? — вывернулся Брук из когтистой лапки.

— И в сплетницу, — покорно согласилась та.

— А что, есть что новое?

Риган и в самом деле проснулся и жевал рукав распашонки сестры.

— Ещё бы и наконец-то. Тебе что сначала: «ещё бы» или «наконец-то»?

— Сесиль, — нетерпеливо свёл брови Дайан. Заодно отнял руку проснувшейся следом Элизы из зубов Ригана и принялся менять тем подгузники.

— Ну хорошо. Элек прекратил ночевать на Колледж-Лейн. Уже как с неделю.

— Спит в стриптизе? — предположил Дайан.

— Дайан, когда Элек или Никки спят в комнатах в «The smells», то оба притаскивают на себе эти стриптизёрские блёстки, распылители с которыми Бауэр посчитал нужным вмонтировать в потолки. И сколько ты ни стой под душем, те всё равно хоть где-то, да останутся. И к тому же… — Сесиль присела на подоконник.

— И к тому же? — подтолкнул Дайан.

— Этот запах автосервиса, скажу я тебе, он здорово так въедается в одежду и тело, не хуже тех блядских блёсток. А если…

— Я понял, — поднял ладонь Дайан. Вынул Элизу и протянул Сесиль.

— Мой котёночек, сегодня тебя будет кормить тётушка Сесси, — тут же ласково протянула ведьма. — Тебе ведь нравится Сесси?

Элиза гикнула и взбрыкнула.

— Ты умная девочка. Умная-умная-умная девочка, — Сесиль увернулась от зубов и снова принялась за Дайана. — И, знаешь, уже так порядком никто не устраивает скандалы на Колледж-Лейн, не бьёт стекло и не вышибает двери. А прежде? Никки дважды выпрямлял кованую кочергу за Элеком. Как уж тут расслабиться?

— Вот что только что был за фетиш в гостиной? — Дайан поцеловал Ригана в нос, дразнясь и тоже уворачиваясь.

— Ах, думаю, это мировая, — отмахнулась Сесиль, спускаясь по лестнице в кухню.

— Только бы не Вторая, — мрачно пошутил Дайан.

Сесиль одобрительно фыркнула.

***

По-настоящему злился Элек из-за вояжа Валери на сторону, ну, пару часов. Надо было помнить: Валери за всю их бесконечную жизнь бок о бок ни на кого, кроме самого Милднайта, и не посмотрела. В конце-то концов вероятность измены присутствует в жизни каждого. Так что потряс его не секс Валери с Иво. И не секс Валери с Иво, Никки и Сесиль вместе, чёрт тех раздери. Валери оставила его не у дел. Она и Сесиль оставили его не у дел и в дураках. В который раз. Если вспомнить, это занятие являлось чуть ли не делом жизни сестёр в первое время, пока те и Милднайты притирались друг к другу во время женитьбы. Они все тогда были друг о друге невысокого мнения: ведьмы в глазах конунгов были продавшимися сатане девками, а конунги в глазах ведьм недалёкими мужланами, чьими руками было удобнее жар загребать. Поэтому шашня обеих сестёр не вызывала такого уж удивления и не давала такого повода для гнева, какой обуял Элека, после того как существа заложила всех с потрохами.

А вот рвал и метал он всё остальное время по причине братского коварства. Никки, его родной и единоутробный брат, которому он позволил хуеву прорву лет провести в своём теле, с которым делился всем, не делая исключений, за его спиною, без его ведома неплохо так резвился с Валери. Дождался возвращения своего блядственного Иво Кэтспо и вместе с тем подкатил к жене брата.

Вот поэтому Элек бесновался.

Но кроме того, что его расшибало чувство собственной невостребованности и незначительности, о коих свидетельствовал поступок самых близких ему людей, была одна мысль, которая, уподобившись рже, разрушала его гнев и досаду, ослабляя, и заменяла крепкий безупречный металл ярости крошащейся слабостью любопытства. Иво Кэтспо.

Элек знал Никки как свои пять пальцев. Когда Сесиль умерла, попав под некротизирующее, облучающее рей-волнами заклинание в очередной масштабной магической склоке, Никки сначала чуть сам не двинул следом с тоски, а потом пошёл в разнос. Был момент, когда Элек оставил попытки хоть как-то запоминать и систематизировать очередную фрейлину, герцогиню, цветочницу или кого-там-ещё-бог-принёс-в-койку овдовевшего конунга. Но когда там оказался Иво Кэтспо, крестоносец святого отца Клирхэда, ненавистного Сэндхилл святого отца Клирхэда, Элек совершенно потерял дар речи. То есть Элек не стал говорить что-либо по этому поводу. Но думать он мог. Чем Никки Милднайт прельстился в Иво Кэтспо? Никки, который секс с мужчиной не то чтобы не рассматривал, но в принципе даже шуток на предмет этого не отпускал?

Душа Сесиль проснулась в теле рождённой от Элека и Валери девочки, едва той минуло пятнадцать, тем самым вернув её к полноценному существованию в Чудоземье. И Элек помнил, в какую психованную ярость та пришла, увидев сложившееся положение вещей. Как выяснилось позднее, Сесиль попыталась прикончить Кэтспо прямо в койке конунга. Безуспешно. Потому что Никки, пользуясь иммунитетом, закрывал того своим телом, не давая Сесиль ни испепелить, ни разорвать Иво на части очередным магическим сплитом. А что получили в результате? Для Никки и Сесиль изготовили новую кровать вместо рассчитанной на двоих прежней и поставили в супружескую спальню. Чтобы туда можно было без ущерба для своего комфорта укладывать Иво.

И вот теперь Валери, безупречная в отношении верности ему, задвинув куда подальше запрет мужа, тоже трахается с Иво Кэтспо.

Магия сирены, конечно, при уместном применении была оригинальна и действенна. Но Элек знал по себе, что бороться с тою можно.

Что с Иво было не так?

«Сам попробуй. Тогда будешь знать наверняка», — сказал ему Кэтспо, задыхаясь в хватке конунга.

«Твою мать, — подумал Элек, — твою ж, твою ж мать».

***

Элек свернул с улицы Королевского пути и пешком добрался до автосервиса. Тот был уже закрыт. Техники ушли, а ворота были опущены и замкнуты. Обойдя их, он остановился под металлической лестницей, что вела в квартиру Кэтспо на втором этаже здания. До того как Сэндхилл извлекли сталкера в Историческую Землю — это помещение пустовало. Но Иво отказался селиться на Колледж-Лейн, выбрав полупустой лофт над автомастерской.

Иво тоже не был дома. Окна наверху необжито чернели.

Элек ушёл в тень, прислонился к стене лопатками и закурил.

Была четверть полуночи, и Милднайт слышал, как по железнодорожной ветке Джеймс-Стрит — Ливерпуль-Мурфилдс идёт последний на сегодня поезд.

Ждал Элек долго. В первые два раза, что он точно так же следил за Иво, проходило гораздо меньше времени, прежде чем доводилось его увидеть. В первый вечер Элек провёл здесь минут пятнадцать, наблюдая за тем, как Кэтспо спустился вниз и курил, сидя на ступенях. Волосы его были отпущены и закрывали лицо, когда тот склонялся над экраном телефона, отвечая на сообщения. Элек мог бы подняться за Иво следом, но вместо этого уехал сразу, как только тот вернулся в квартиру.

Вторым по счёту был раз, когда Элек оставил «The smells» на Эша и приехал около четырёх утра. Заглушил двигатель, остановившись через дорогу от гаража. Над входной дверью лофта горел ртутный фонарь. И спустя минуты три Элек увидел Никки, спускающегося по лестнице. Дверь наверху закрылась сразу же, едва выпустив не заметившего его брата. Никки завёл двигатель, надел шлем и уехал.