— Я ношу твоих детей. Ты рисковал ими, — снова озлился Дайан, оборачиваясь, сжав губы и наставляя на Джона указательный палец. Он так увлёкся претензиями, что совершенно не обращал внимания на останки тела сюзерена, которые Джон разбросал по всей комнате.

Дайан нервно ходил по размазанной крови и частично по внутренностям Питера Бауэра.

Джон остановился, решая, какими словами объяснить, что он и дети, которых тот носит, гораздо сильнее и крепче держатся за жизнь, чем то можно вообразить. Но Дайан, пережив восторг встречи, совершенно поменялся. Джон вспомнил, как тот отбивался от Бауэра, и произнёс:

— Прости меня, милый. Да, я рисковал всем и всеми, что дорого мне. Это выглядит безответственным. Прости меня.

Дайан хотел ещё что-то сказать, но его оборвал ужасающий грохот, сотрясший дрожью баллов в восемь «Золотую гордость». Страшный скрежет, треск, скрип и стон словно стащили дом с места и, похоже, что даже оторвали от фундамента.

Сойер подхватил Дайан под локоть и почти потащил из комнаты и вниз по лестнице.

— Что это? — выдохнул тот.

— Если нам повезёт, сейчас увидишь, — бросил Джон, почти вынося его в распахнутые двери «Золотой гордости».

Под ступенями парадного крыльца Брук увидел стоящих Балицки, Милднайта и сатанинского Йольского Кота, который, не натянув морока, слизывал с лап, с боков, со спины и брюха кровь. Мыл лапой морду, словно недалёкая кошка.

— Наконец-то, — проворчала Линда, — вы что, решили прямо там…

— Потом, — одёрнул её Джон.

Развернулись и пошли к распахнутым воротам.

Дайан видел, что газон и сама подъездная дорога поместья усеяны мёртвыми людьми и опустевшей формой личной охраны Питера Бауэра. Через одного убитого пришлось даже перепрыгнуть.

Позади бушевал какой-то невообразимый цейтнот. Дом стонал и звенел вышибаемыми стёклами.

Сразу за воротами стояла Валери Сэндхилл, спокойно курила, отводя сигарету левой рукой, а правой обхватив себя по груди за плечо когтистой лапкой.

Элек Милднайт подошёл к той, подхватил, поцеловал в шею и вернул на место.

Валери даже ухом не повела, продолжая смотреть мимо лёна туда, где резвился цейтнот.

А за Валери, чуть дальше, Дайан увидел Сесиль Сэндхилл, которая самозабвенно целовалась с каким-то высоким и светловолосым мужчиной в классических костюме и пальто. Роста ей очевидно не хватало, поэтому она вполне себе безалаберно висела в его обнимающих руках.

Никки Милднайт молча всунул брату винтовку, подошёл к Сесиль, выпутал её из объятий и из поцелуя, аккуратно поставил на землю. Потом шепнул на ухо. А следом сам сгрёб незнакомца в руки и тоже поцеловал. Горячо так.

Дайан ошалел настолько, что почти забыл про цейтнот.

Юрэк мягко развернул его от тройки, жмущейся поодаль.

И Дайан ошалел снова.

Искрящийся потусторонним северным сиянием фантасмагорический грендель* разносил и уже почти что сравнивал с землёю «Золотую гордость» и сад вокруг. А вместе с теми погребал останки мёртвых людей, вампиров, доберманов, сюзерена и Ио Кэлпи. Об Ио, конечно, Дайан не знал. О том, что видел её в доме, Никки вспомнит и расскажет только несколько дней спустя, когда руины резиденции в Броад Грин станут мелкодисперсной пылью, а он сам сыто выползет из постели с Сесиль и Иво Кэтспо.

Грендель взмахивал булавой, мёртво молчаливый.

Потрясший округу взрыв газовых баллонов в кухне дома синим пламенем полыхнул в чёрную февральскую ночь. Часть взрывной волны и огня грендель впитал в себя, чуть замедлившись. И Брук заметил, как умиротворённо и глубоко вздохнула Валери.

Дайан приблизился к той.

— Миледи, я и Джон были в доме, когда вот этот парень снёс его стену.

— Я знаю, — ответила Валери, не поворачивая лица, но улыбаясь, — я соскучилась по тебе и хотела сказать «поспеши, милый».

Дайан облизнул губы и вернулся взглядом к работающему двойнику Валери Сэндхилл.

Взорвался ещё один баллон.

Дайан почувствовал, как в колено к нему ткнулась лапа и погладила. Он опустил голову, а затем присел.

Существа задышала ему в лицо:

— Вот, это тебе.

Дайан взял с шерстяной ладони бархатный футляр. Раскрыл. Синие всполохи выхватили сквозное золото и голубую эмаль перстня, на которых вздыбился крыльями и когтистыми лапами грифон.

— Это что?

— Это подарок, — задышала Ялу ещё горячее. — Не мой. Это Сойера.

Дайан метнул взгляд на мужа, который стоял дальше с Балицки и курил.

— Откуда он у тебя, Ялу?

Существа, страдая от собственной порядочности, закатила глаза.

— Когда твоего мужа изрубили в капусту…

— Чего?

— Просто в крошку. Голову, руки, ноги, всё пополам, короче, в кубики для «Улицы Сезам**». И пока он срастался в ванне миледи, лакая кровь бездомных и барыг, чтобы восстать и валить спасать тебя из замка злого дракона Питера Бауэра, я нашла это в лохмотьях его пальто.

— Шарила по карманам? — догадался Дайан.

— Ну да, я шарила по карманам. Хорошенькое колечко, да? Я бы себе его оставила, но, видишь ли, мне как бы не на что его надевать, — Ялу покрутила перед мордой беспалой лапой. Единственный большой отстоящий палец был коротеньким и толстым.

— Ну, спасибо, что вернула, — согласился Дайан.

— Не за что, мой птенчик, — покровительственно похлопала его по плечу Ялу и отошла.

Дайан поднялся. Дошёл до Джона. Прижался.

Сойер снял куртку и укрыл его, потому что тонкий пуловер не справлялся с холодом ночи.

Комментарий к 25

*чудовище из англосаксонской эпической поэмы «Беовульф». Является одним из трёх антагонистов главного героя Беовульфа, вместе со своей матерью и драконом. Грендель изображается в виде антропоморфного чудовища огромного роста, хотя в тексте поэмы его описание лишено определённости, поэтому Валери Сэндхилл наделила своего гренделя ледяным телом, немногословностью и неотвратимостью смерти

**«Sesame Street» — международная детская телевизионная образовательная программа, которая впервые вышла в эфир крупнейшей американской некоммерческой сети PBS 10 ноября 1969 г. С 16 января 2016 г. выходит на канале HBO. Ялу находит смешным каламбур между именем жителя улицы Кубиком и изрубленным в кубики Сойером

========== 26 ==========

Закончив трудиться над «Золотой гордостью», грендель Валери обрушился на ведьму сверху и словно провалился в её маленькое тело.

— Что, поедем домой? — спросила та, наконец разворачиваясь ко всем и потирая когтистые лапки.

Стёганая куртка Джона была лёгкой и тёплой. И пахла тем. Так что Дайан шёл, спрятав нос под воротник и застегнув молнию до упора. Его пальто, шарф и рюкзак остались под руинами поместья.

— Это наш. Нравится? — спросила присунувшаяся сбоку Линда, хотя Дайан ещё даже не понял, о чём или о ком она.

Вампир пошла быстрее, обгоняя.

И Дайан увидел впереди «форд транзист» ещё первого поколения. В свете теперь уже не затмеваемой газовым пламенем и сиянием двойника Сэндхилл луны бока фургона светились, словно оболочки придонных океанических обитателей. И Дайан мог читать все те «любовь-секс-счастье-мир-конопля-навсегда», разнесённые по автомобилю, которыми точно так же украшали свои колымаги немытые хиппи из Гринвич-Виллидж. Цветы и насекомые, раскрытые ладони и расхожие миротворческие руны, похоже, карабкались даже по лобовому стеклу.

— Боже, словно фургон Кена Кизи*, — улыбнулся Дайан.

— Почти что, — кивнул Юрэк, забираясь на место водителя, — только у того был школьный автобус. Но концепцию мы старались передать. И, кстати, посиди у Джона на коленках, внутри порядком болтает.

Юрэк не соврал. Харизма конопляного фургона не компенсировала жестких сидений и отсутствия ремней.

Но Сойер был лучше всяких ремней.

— Леди и джентльмены, время расслабиться, — сказал Юрэк из кабины.

Джимм Моррисон** начал с «Привет, я люблю тебя***».

— Я хочу есть, — сказал Дайан в полумраке, как только закрыли двери.

— Поддерживаю, — откликнулся Никки.