Но одного человека было мало. Джону пришлось дожидаться других. Следующим и последним стал один из поисковой группы, которая выискивала под обломками здания вокзала, среди вывернутых рельсов и разбитых вагонов, выживших и тела убитых. Джон привлёк его, заявив о том, что жив, но тяжело ранен.

С наступлением темноты, переодевшись в верхнюю одежду убитого волонтёра, так как свои брюки и китель он найти среди обрывков не чаял, он по Муур-Стрит добрался до дома, в котором жили Виктория и близнецы Кэлпи. Просто продолжил прерванную накануне бомбардировкой командировку. Он слабо надеялся, что дом уцелел, поскольку находился очень близко к вокзалу. Но особняк стоял на месте. И даже мисс Аддамс успела вернуться с близнецами из убежища.

Одежда волонтёра была тесна Сойеру, брюки коротки. От обуви пришлось отказаться совсем.

Мисс Викки была рада увидеть его.

И даже Ио сказала, что Джону повезло. Невероятно.

Марк просто кивнул.

Поэтому теперь первоочерёдным, чего хотел Джон, было собраться в одно целое в медной, наполненной кровью, ванне в доме Сэндхилл. А вторым — своими руками разорвать в куски Питера Бауэра. В куски гораздо меньшего калибра, чем исхитрились развалять его холопы сюзерена.

Юрэк Балицки стоял над ним, наблюдая сразу за всем: за холодным терпеливым пламенем бешенства в глазах Сойера, за проявляющейся целостностью и восстановлением тела Джона и за тем, как у ножек ванны перестал дышать очередной безымянный бездомный. Юрэк с ироничной улыбкой чуть ранее глядел на то, как Джона едва не переворачивало, когда тот был вынужден прикасаться ртом к грязной коже приволочённых ему Балицки несчастных.

— Прости, Джон. Сам понимаешь, пришлось работать в стеснённых временем условиях. Это повезло ещё, что у миледи в погребе с прошлого месяца были припрятаны пара барыг.

— Валери и Сесиль ещё не вернулись? — спросил Джон, откидываясь затылком на борт ванны.

— Нет, что-то там с Кэтспо сложнее, чем с Ялу и Никки. Но оно даже к лучшему. Не ровен час, уже бы сровняли поместье сюзерена с землёю.

— Чем же не лучше того?

— Видишь ли, хотя мы предполагали, что Бауэр готовится подложить нам свинью, разве что со сроками определённости не было, все спокойны…

Красноречивый взгляд Джона заставил Юрэка изменить утверждение.

— Многие из нас спокойны и держат себя в руках. Но вот ты, конечно, не очень. Так вот, миледи были бы тоже не очень. Они любят Дайана и в этом отношении горячи. А миледи в настроении «не очень» — это пиздец. Там у Валери есть энергетический аналог её сущности, — Юрэк пространно повертел пальцами в воздухе и поморщился, — не приведись увидеть. После него одни руины.

— Демон? — отвлечённо спросил Джон, начав проверять на сгибаемость локти и колени.

— Не демон. Духовный двойник Валери. Огромный, ледяной, покрытый снегом, в строгом ошейнике и с булавой. Отвратительный с виду. Словно вставший из обледенелого склепа. Нечто схожее со скандинавскими горными троллями. Только хитрее. Потому что, опять же, он двойник Валери, — Юрэк чуть отошёл в сторону, закурил.

— Довольно занятный дубль, я бы взглянул, — разрешил Джон. Ухватился за борта ванны, подтянулся, сел. Потом поднялся и встал во весь рост.

— Да-а-а… — протянул Балицки, меланхолично оглядывая покрытого стекающей кровью и абсолютно голого Джона.

— Сколько времени?

— Около пяти утра. Ты не спеши. Никки и Линда рядом с Дайаном. И просто дай Никки времени, для того чтобы разобраться с постами охраны и с системой видеонаблюдения.

— Бауэр уже, скорее всего, показал Дайану трофей. Я беспокоюсь за его состояние и за состояние детей.

— Само собою, что показал. И Дайан мог расстроиться. Теперь и мне очевидно, что он может быть к тебе излишне привязан, — философски повёл сигаретой в воздухе Балицки в сторону гениталий и всех остальных излишеств, которыми обладал лорд Джон Сойер. — Но Линда бывает очень убедительна, поверь мне. Она в доме Бауэра — это его первая ошибка.

— Я хочу его убить, — добавил ясности Сойер и потянулся к вентилям с горячей и холодной водой.

— Ты не одинок в этом стремлении, Джон. Пожалуй, я тебя оставлю. Не делай глупостей и приходи в гостиную, как приведёшь себя в порядок.

***

Сойер сказал «скорее всего», когда выражал опасение в том, что сюзерен не преминул поставить Дайана в известность о его смерти. Но «скорее всего» было лишь хорошей миной при плохой игре. Он знал это наверняка. Стоя под потоками горячей воды, что смывала с него кровь в открытый сток медной ванны, Джон помнил, как волна белой ярости и безысходной тоски, которые испытывал Дайан в Броад Грин, затопила и его. Он помнил её и чувствовал до сих пор. Разве что теперь ярость уступила место одной лишь тоске. И Джон всем сердцем хотел оборвать то горе, которое владело Дайаном. Он не мог бы подумать прежде, что настанет час, когда он станет желать того, чтобы муж любил его меньше, чем было на самом деле. Потому что Сойер слышал рефреном звучащее собственное имя в сознании, которое повторял про себя Дайан. И по-прежнему чувствовал тянущегося к нему через расстояние влюблённого омегу Дайана.

Но рациональный разум осаживал Джона, настаивая на том же, на чём настаивали Элек и Юрэк: подождать и дать Никки возможность изучить обстановку, открыть ворота, окружающие «Золотую гордость», и впустить в поместье лён Сэндхилл. Джон знал, поскольку это не было секретом, что Новотный держит на территории обширного сада, лежащего вкруг дома, шестерых доберманов, которых закрывали на псарню только в ночи приёмов, предполагающих большое количество приглашённых гостей. Так же собаки почти круглосуточно находились отпущенными. После того как Кот придушил Ориона, Питер со злости обзавёлся несколькими псами и постоянно поддерживал число тех в большом количестве, убирая со временем стареющих и заменяя тех подрастающими щенками.

Кот, всунувший морду в ванную ещё тогда, когда Джон только-только начал приходить в себя после первого выпитого барыги, мрачно пообещал, что сам вышибет всё дерьмо из каждой вшивой собаки в поместье сюзерена. И что речь сейчас идёт, возможно, не только о собаках, что собаки.

По предварительным данным и предположениям в «Золотой гордости» постоянно находились расквартированными около пятнадцати бойцов личной охраны сюзерена. Бауэр не питал иллюзий на тот счёт, что окружающие и даже вассалы испытывают к нему дружеские чувства, поэтому предусмотрительно заботился о своей безопасности. И, вполне вероятно, что сейчас он увеличит численность гарнизона.

Джона отвлекала мысль, которая не находила разумного обоснования. Как Бауэр собирался отделаться от ведьм? Если верить тому же Юрэку, одна только Валери могла раскатать по камешку резиденцию, разве что пошевелив пальцем. И Бауэр знал, что именно ведьмы самые серьёзные его враги. Разве что тех не было сейчас в Исторической Земле, но стоит Сэндхилл появиться, пиши пропало. Никакие офицеры королевского эскорта тут не смогут помочь. Будь они даже и вампирами.

Джон перекрыл воду, собрал её ладонями с лица, сдвинул душевую занавеску и столкнулся взглядом с Ялу, которая стояла посреди ванной. Уперев лапы в бока, словно полукружья брецеля, существа, задрав круглую черноглазую морду, пялилась на него.

— Ялу, какого чёрта? — по праву спросил Сойер.

— Что, дали маху, милорд? Проебали моего птенчика? Моего доброго мальчика?

Джон глубоко вздохнул.

— Дайан не твой, а мой. Будь добра, дай мне свежее полотенце.

— Я вам не горничная, если что, — отбрыкалась та, ни на грош не смущаясь красот Сойера.

— Брать в дом таких горничных, Ялу, как ты, — было бы последним, что пришло мне в голову. Дай полотенце. Пожалуйста.

— Возьмите меня в Броад Грин.

Сойера осенило. Совершенно технично и расшивая белыми нитками его пытались взять в оборот.

— Полотенце, мать твою!

Сам не поняв, как, но Джон вдруг выпустил клыки. Вероятно, дерзость Ялу оказалась той последней каплей, что переполнила чашу.