Да. Никто Патрику не смел сказать, что он стареет. Да он и не воспринял бы в серьёз слова об этом от кого-либо. Но вот Джон Сойер… Тот короткий период, когда у Сноу и Сойера случился роман, до сих пор был едва ли не ярчайшим впечатлением в жизни Патрика. Патрик был влюблён. Разрыв ему дался с таким трудом, что страшно было вспоминать. Если бы не Луиза и её всеприемлющая поддержка…

«Чёртов высокомерный и привередливый мудак», — почти простонал Сноу.

Если бы рядом была Луиза, которая собаку съела на коучинге, нейролингвистике и психологии, она бы, прижавшись к брату сбоку, сказала, положив подбородок тому на плечо:

«Па-а-атрик, дело тут не в Сойере. Дело в твоей адекватной оценке себя. Кто тут у нас маленький неуверенный в себе мальчик? Кто тут до сих пор неуверенный в себе мальчик?»

Нет, ну Луизе так говорить было можно. Луиза была старше на пять лет. И это она заботилась о Патрике всё то время, пока отец наживал себе врагов со всего Солнечного штата, и пока миссис Сноу, по-своему справляясь с отсутствием мужа большую часть времени, водила в дом любовников.

Хотя бы с сестрой Патрику повезло. Им друг с другом повезло.

«Потому что кто-то в прошлой жизни себя хорошо вёл», — сказала бы та же Луиза, улыбаясь ему в зеркале от плеча.

Да, потому что кто-то хорошо себя вёл в прошлой жизни.

«Господи, Изи, как я по тебе скучаю», — Патрик отвернулся от зеркала, привалился к раковине поясницей и закрыл ладонями лицо. Всё это никуда не годилось. Уже как с год никуда не годилось. Как и та авария на Тихоокеанском шоссе, в которой Луиза погибла вместе с со своими мужем и сыном. Прямо на месте. Сбивший их по встречной полосе двадцатипятилетний Джеймс Уолтер, вёдший автомобиль пьяным и под спидами, тоже умер. Чуть позже. Уже по дороге в больницу.

Смерть дочери и внука чуть не подкосила старика Сноу, но тот не был бы собою, если бы не справился. А ведь ещё говорят, что не было бы счастья, да несчастье помогло.

Постоянно забываемый и игнорируемый Патрик вдруг представился отцу едва ли не святым граалем. Джошуа Сноу понял, что сын — теперь всё, что у того осталось.

«Господи, уж лучше бы ты меня по-прежнему не замечал», — мысленно отшил отца с его неловкой заботой Патрик и вышел из ванной.

Посмотрел на часы.

Дайан Брук позвонил вчера и сказал, что Сьюзан Хоуп оставила ему номер Патрика для связи.

Поэтому Патрик ждал Брука с минуты на минуту.

Он увидел, как такси привезло Дайана, и тот выбрался на тротуар, разворачиваясь лицом к Бали-Лейн, 42.

Стеклянная стена гостиной позволяла Патрику оставаться в тени комнаты дома, но хорошо видеть Дайана Брука, который стоял на залитой солнцем дорожке, перед тем как идти к двери и звонить. Патрик, не отводя взгляда, смотрел на отливающие зеркальным сиянием чёрные сросшие волосы Дайана, прячущие часть лица, и на высокую стройную фигуру с широкой ровной линией плеч. Но более всего восхищение вызывали руки: совершенные, мягкие, сильные и изящные локти и запястья, тронутая солнцем изначально молочная кожа, ставшая золотистой под загаром.

Патрик почти что силой заставил себя сдвинуться с места навстречу позвонившему у двери Дайану.

— Привет, — сказал Брук, когда дверь из матового стекла открылась. Он снял «рейбены» и опустил с плеча рюкзак.

— Привет, — улыбнулся Патрик, — проходите. Дайан или мистер Брук?

— Дайан.

Тот тоже улыбнулся, проходя в бесконечную гостиную, не ограниченную камнем стен.

Закрывая дверь, Патрик осмотрел Дайана со спины. Он заметил специфичные слабеющие следы у того на предплечье и на левом запястье. Так выглядела хватка пальцев. И уж точно, что женщина так жать была не способна. А то, что следы есть и на правой руке, Патрик разглядел минутой позднее.

— Сьюзан предупреждала, что вы позвоните… ещё в четверг той недели, — Патрик двинул губами.

— Простите, я потерял счёт времени. Больше такого не повторится, если мы придём к продуктивному соглашению.

— Ничего страшного на самом деле. Я располагаю временем. В последнее время дела в клинике не требуют моего постоянного присутствия. Пациентов для записи ко мне подбирают очень тщательно и заблаговременно, так что работаю я теперь пару раз в неделю.

— Кем вы работаете?

— Челюстно-лицевая хирургия, имплантация, ортодонтия, просто терапия. Я дантист, — вдруг улыбнулся Патрик.

— Всё сходится, — кивнул Дайан, — дом с садом в Пасифик-Палисейдс у парка Асиломар Вью. И дантист.

— Всё сходится.

Оба почти рассмеялись.

— Хотите выпить?

— Да, — согласился Дайан.

И, прежде чем Патрик принялся перечислять спиртное, попросил:

— Есть чистая вода?

— Газировка?

— Можно и газировку.

Пока Патрик ходил в кухню за стаканом и газировкой, Дайан вышел в сад, осматривая фигурный бассейн, голубой в глубине и тёмно-зелёный по бортам.

Разноцветные азалии отражались в воде.

— У вас красиво. Скажите, чего вы хотите?

Патрик замер после вопроса Дайана, пялясь на его запястья с синяками, пока тот пил воду.

— Есть определённые образы? — попытался помочь сконцентрироваться тому Дайан. От него не укрылось, как уставился на него мистер Сноу. Понятно, конечно, с чего.

Дайан не отпустил Сойера, после того как они проспали день в его кровати. Заказал еду на дом для себя. Потом оба вымылись, перестелили бельё. И всё пошло по кругу. С той лишь разницей, что крови Дайан больше не просил. Его ещё вело после предыдущей ночи, и этого хватило. Джон трахал его, удерживая руками за запястья, прижимая те к кровати, лишая свободы движений и бережно прикусывая с боков по рёбрам, под мышками, под ключицами. Кровь из прокусов долго слизывал и ссасывал, пока та не останавливалась. Трахал так медленно и нежно, что Дайан временами чувствовал соль в глазах, а дыхание становилось сдавленным.

С рассветом Джон всё же ушёл.

Дайан проспал ещё часа три-четыре. И по пробуждении обнаружил, что остались синяки и прокусы.

И вот на эти синяки как раз и смотрел Патрик Сноу, теряя нить разговора.

— Нет, не особо, весьма приблизительно. Классика?

— Нет, не в вашем доме. Скорее примитивизм*… — задумчиво сказал Дайан и пошёл вглубь сада.

Он осматривался, проходя под ивами и тальником, обходя декоративные кроссосомы и пионовые кусты, линотамнусы с рваной корой на стволах. Оглядел сам дом, невысокий, в один этаж, но с прозрачными стенами и парой стен, выложенными песчаником и декоративным камнем.

Патрик ходил следом молча, пытаясь понять, что видит Дайан. Когда тот остановился посреди остриженного газона и вздохнул, Патрик спросил:

— А можно сюжеты из мифологии в технике примитивизма?

— Античность в примитивизме? Да. Но вы уверены?

Патрик пожал плечами.

— Я сделаю эскизы в течение нескольких дней. Если понравятся, тогда начну готовить формы. Размер и местоположение обговорим дополнительно. Идёт?

— Идёт, — согласился Сноу. Протянул руку.

Дайан пожал в ответ.

И вот тут Патрик увидел под сдвинувшимся треугольным вырезом майки Дайана два характерных следа под правой ключицей. Он узнал бы их — как никто иной. Зубы тринадцатый и двадцать третий — это если у людей. А у вампиров — клыки. Клыков от нижней челюсти он рассмотреть не успел, потому что Дайан расцепил их руки, опустил свою, и воротник майки вернулся на место.

— Тогда до встречи. Я позвоню вам предварительно.

— Буду ждать.

Уже у двери Патрик решился.

— Дайан, позвольте спросить.

Тот обернулся, переступая через порог, чуть свёл брови.

— Вы встречаетесь с кем-то?

— Да, — уголок рта Брука своенравно дёрнулся вверх, но вовремя остановился. Он надел очки. — До свидания, мистер Сноу.

— До свидания, Дайан.

Комментарий к 6

https://yadi.sk/i/YSbW1OXHPJGy4g - визуализация главы от Офа

*стиль живописи, зародившийся в 19 в. Включает в себя обдуманное упрощение картины, которое делает её формы примитивными, как творчество ребёнка или рисунки первобытных времён. Встречается и в других видах искусства, в том числе в пластике и скульптуре