— Намеко, опята, сыроежки и кое-где шампиньоны. Но этих мало. Шиитаке не нашли.

— А знаешь, — воодушевлённо вскидывается Прайс, — у меня идея.

— Что за идея?

— Сколько у нас трупов, которых не забирают?

— Бездомных? — отзывается Зеллер. — Да как дерьма.

— А вы знаете, мейстеры, что псилоцибин, содержащийся в некоторых грибах…

— Джимми, мы не будем выращивать в морге грибы на бездомных.

— Никаких грибов, Беверли. Просто грибница. Уже просто грибница даёт умопомрачительный эффект. Одна ложка с утра — день задался.

— Да ты что? — Зеллер, скрутив руки на груди, придвигается вплотную к проповедующему Прайсу. — Работает?

— Я тебе клянусь. На третьем курсе…

— Я ещё раз повторяю: мы не будем есть субстрат из грибницы. Парни, мы в ФБР.

Оба смотрят на Катц с сочувствием.

— В ФБР, — медленно повторяет Беверли.

В проёме появляется Долархайд из баллистического.

— Привет.

— Здесь нет огнестрела. Мы не просили ваших, — Зеллер взмахивает кистью в «пошёл, пошёл, кыш-кыш-кыш».

Безрезультатно. Потому что Долархайд принимается глазеть в проекцию.

— Как живые.

— Не то чтобы, — говорит Беверли. — Почти все умерли к моменту, как обнаружили тела.

— Я не о телах. Я о криминалистах и прочих.

— Тут-то да… — кивает Прайс.

Потому что статичные фигуры полицейских и криминалистов, работающих со сбором урожая, действительно отображены как живые. Джек Кроуфорд — орлом стоящий в центре, трепещущая от вожделения Фрэдди Лаундс за жёлтой лентой, Уилл Грэм, опершийся о ствол дерева и склонивший голову, сами Прайс и Катц.

— Можно поставить на обои рабочего стола, — говорит Долархайд, — если людей и мейстеров убрать. Охуенно красиво.

— Скоро у всего Торонто на обоях будет. Видишь Фрэдди Лаундс? Загляни в wizardcrime.com на досуге.

— Кроуфорда предлагаю оставить. Он здесь сущий вендиго, — воодушевлённо говорит Зеллер.

— Не успокоишься с поэтическими параллелями — и будешь с кружкой под мостом стоять, мейстер Зеллер, — говорит Кроуфорд, сдвигая в дверях Долархайда и входя в проекцию.

— Грэм с вами? — спрашивает Фрэнсис Долархайд.

— Нет, сам его ищу, — хмуро отвечает Кроуфорд.

— Тебе он зачем? — Беверли сворачивает очаровательный осенний пейзаж.

— Кое-что по стрельбе в доме Хоббсов. Отправьте к нам, как увидите.

Беверли кивает.

— Что сказала душа, мейстер Зеллер?

— Душа расстегая с грибами?

— Мейстер Зеллер, кружка под мостом и жизнь за чертой бедности, — мстительно напоминает Кроуфорд.

— Там от души одни клочки. Сознание было разрушено вместе с головным мозгом на момент смерти тела от почечной недостаточности. Поэтому психея очень слабая и сумасшедшая.

— Но что-то же говорила?

— Да, — кивает Зеллер, мейстер, слушающий души. — «All you need is love, love, love, all you need is love*». И путанный лепет от восторженного пребывания на пленере.

— Блядство же какое, — говорит Кроуфорд. — Появится Грэм, шлите ко мне.

Кивают.

***

Лектер забрал Грэма из парка Сауз Гэмп, не дав Кроуфорду с тем поговорить.

— Что ты чувствовал над грибным кладбищем?

— Тот, кто уложил тела в грядки, избавил их от разобщённости. Сделал единомышленниками. Помог.

— Негативные аспекты?

— Отсутствуют. Некая забота и сожаление, что не сделал всего ещё раньше. Хотя и мог.

— Кто?

— Мужчина.

Несколько минут молчали. Уилл, сложив очки в нагрудный карман куртки, наблюдал лесополосу вдоль обочины, огибающую «бентли» по ходу движения. Лектер думал.

Грэм заметил, что они ушли в свороток от основной трассы только тогда, когда вислые ветки царапнули стекло двери.

Мейстер отключил зажигание. Откинул ремень безопасности. Развернулся.

— Ты знаешь меня?

— Да.

— Кто я?

— Тёмный мейстер, доктор Ганнибал Лектер, почётный член общества Тор…

— Замолчи.

Уилл осёкся. Ганнибал нечитаемо смотрел ему поверх плеча. Протянул руку и расщёлкнул замок ремня безопасности на Уилле.

— Ты помнишь, кто я для тебя? — Лектер остановился на нём тёмным взглядом.

— Коллега. Вы спасли меня от Хоббса.

Лектер быстро скусал губы и облизнулся.

— А кем я хочу быть?

— Для меня? — медленно спросил Грэм, вспоминая, блокировал ли мейстер все двери. И соображая, входит ли в обязанности Демона В Салоне не выпускать пассажира без отмашки?

Лектер погладил пальцами левой руки правую ладонь.

— Другом? — спросил Уилл, бессовестно и малодушно игнорируя сигналы.

— Я тебе не друг. Меньше всего сейчас хочу им быть.

«Блокировал», — вспомнил Уилл.

— Уилл, давай кое-что попробуем, — подумав, сказал мейстер.

Грэм собрался. Лектер заметил это, равно как разошедшиеся зрачки и вздрагивающие ноздри Уилла Грэма, и покачал головой.

— Как бы заманчиво ты не стискивал коленки, но я о другом.

— Что тогда?

— Почувствуй меня.

— Зачем?

— Просто сделай это.

— Я не хочу.

— Почему?

— Это ни к чему.

— Боишься?

— Нет.

— Да, — Лектер расстегнул пиджак. Медленно обскользнул Уилла взглядом. — Послушай. Я понимаю, что ты не в восторге от социальных контактов с людьми…

— И мейстерами.

— …и мейстерами. Вероятно, что по причине автоматического эмпатического отклика на присутствие любого.

— Да, приходится сознательно закрываться.

— Об этом ты меня предупредил.

Уилл кивнул.

— Хорошая новость. Полагаю, она тебя обрадует.

— Что за новость?

— Пентаграмма на твоей груди не только блокирует магическое влияние, но и любое ментальное и эмпатическое. Реорганизуй форты. Удобно, согласен?

— Пожалуй… То есть теперь только с моего желания?

— Да.

Уилл глубоко вздохнул.

— Уилл, теперь я прошу: почувствуй меня, потому что сам этого хочешь… Да чтоб тебя! — прошипел Лектер, видя, как снова заметался Грэм. Доктор сжал правую в кулак, нервно раскрыл. — Будешь так налегать спиною на дверь, сломаешь замки.

Грэм и в самом деле втиснулся дальше бокового края сиденья и затылком опирался о затенённое рыжеющими ветвями стекло.

Мейстер протянул руку, ухватил его за запястье и потащил к себе.

— Пожелай сам.

Уилл оттягивал руку, отказываясь от сближения.

Лектер ослабил хватку, почти выпуская. Но лишь для того чтобы Уилл ослабел. В следующий миг снова сомкнул пальцы на запястье и левой, обхватив Грэма вкруг, подволок ближе.

— Я сейчас ударю, — тихо пообещал Уилл.

— Ну хотя бы так, — так же тихо отозвался Ганнибал. Удерживая Уилла за талию, заставил левую ладонь положить к себе на шею. — Почувствуй сам.

— Сам? — огрызнулся Грэм. — Сам? Да ты за волосы меня волочёшь, как пещерный человек.

— Ещё одна такая же живая ассоциация о персональной интимной принадлежности — так и будет, — пообещал Лектер. — Ну же.

Уилл сглотнул, опуская глаза. Раскрыл сведённую ладонь, укладывая её на шею Лектера, прижимая к горячей коже, закрыл глаза. Его заволокло в тёплый прозрачный и тёмный одновременно водоворот. Уилл остановился перед самим собою, разглядывая, словно никогда прежде не смотрелся в зеркало. Настоящее осознание собственной красоты и уникальности вышибло из него весь дух. Бешенным усилием воли подавляемое стремление брать, запрет на действие и закономерное отчаяние объяли Грэма. Он смотрел на себя, желая до стиснутых зубов и не давая воли. Любое усилие при попытке продвижения вперёд разбивалось с хрустом о прозрачную стену беспамятства и чуждости. Он потянулся к Уиллу Грэму, с изумлением и обыденностью в то же время наблюдая потусторонние, антрацитовые, искрящиеся руки, опершиеся на невесомую непреодолимую вертикаль. Из-за которой Уилл Грэм непонимающе смотрел на него в ответ. Ярость и милость подступили к ключицам, затопляя горло и рот. «Я захлебнусь самим собою», — испугался Уилл и рванулся прочь, выпутываясь из водоворота.

***

Ганнибал Лектер держал Уилла Грэма в руках крепко, но спустя какое-то время ослабил захваты, только поддерживая. Тот часто дышал, приоткрыв губы. Его лицо было рядом, на уровне, чуть снизу от лица мейстера. Глаза Уилла закрылись, и Лектер видел живой их трепет под веками и блеск ресниц.