«Так я, похоже на то, был на верном пути», — пожал плечами Кроуфорд.

Сегодняшним утром Зеллер был способен только на одну единственную фразу: «Грэм, закати меня в уютный прохладный бокс. Мне нужно часа три». После чего свернулся на жёстком лежаке выдвижной кушетки и тут же погас. Грэм задвинул его по полозьям в комфортную темноту, оставив дверь приоткрытой. Никто вентиляции бокса при проектировании не предусмотрел.

Опасаться выволочки от Джека не приходилось, потому что тот сам не представлял сегодня с утра никакой угрозы. Джек спустил все жалюзи в своём кабинете и отошёл в кресле.

Прайс был единственным, кто стоял на ногах. Пусть косо, но вертикально. И единственным, кто не слезал с Грэма с нравоучительными порицаниями на тему его крайней непорядочности. В то время пока «подружки жениха» надирались, преследуя святую цель сдохнуть наутро от алкогольной и медикаментозной интоксикации, жених снизошёл только до четверти бутылки «Рэд лэйбла».

И вообще. Уилл Грэм вчера вечером, на взгляд того же Уилла Грэма, превзошёл сам себя. В три по полуночи он вызвал такси для Прайса, отклеив того от розовых трусиков очередной танцовщицы. И это была Перчинка. Позже выяснилось, что, похоже, бумажник Джимми полностью осел в латексном клочке, выдаваемом Перчинкой за трусики. Поэтому Грэм сам оплатил поездку Прайса домой. Такси для Зеллера он тоже вызвал. Бумажник Брайана был у того в джинсах, и это радовало. Джека Кроуфорда Уилл привёз домой лично, из объятий в объятия передал сонной Бэлле. И она безжалостно, что свойственно давно женатым супругам, подняла Джека ровно по звонку. Тот хотел было заплакать, но Бэлла пресекла: «Даже не думай, Джек. Это не первый твой мальчишник. Но ничего не меняется. Тебя ждут в управлении. Поднимайся и расплачивайся за пьянство».

Мэтью Браун, пришедший к назначенному времени для беседы с Кроуфордом, был технично перенаправлен к Джимми Прайсу.

Уилл слушал их, сидя в стороне, просматривая конспекты лекции и корректируя презентацию. Он видел, что Джимми смертельно завидует Зеллеру и Кроуфорду. А потом и вовсе под невразумительным предлогом направился в сторону уборных.

— Что это с Прайсом? — спросил Браун.

— Слишком много Самбуки, — полушутя объяснил Уилл Грэм.

Мэтью Браун пожал плечами и сказал:

— Что же, раз я всё равно здесь, то воспользуюсь этим.

Уилл поднял на того глаза, рассматривая Мэтью исподлобья и поверх очков. В предыдущих проекциях Браун трепетал Грэма и жаждал оказать услугу. И Уилл этим воспользовался, пытаясь, кто бы теперь мог подумать, прижать Ганнибала Лектера. Убить Ганнибала Лектера. Разделаться с тем, пока сам Грэм состоял на вакациях в тюремной камере за подстроенное фальшивое убийство Эбигейл Хоббс.

В этой проекции до подобного не дошло. Лектер не пропихивал ему сквозь катетер по пищеводу ухо девчонки и не сводил с ума. «Теперь, конечно, пропихивает кое-что получше», — осознал Грэм и поспешил заткнуться от своей скабрёзности, едва не вогнав себя же в краску. И в этой проекции Браун никак не контактировал с Грэмом. Но эмоциональный и поведенческий импринт того был прежним. Мэтью оставался махровым психопатом. Расположенным к пунктикам на Уилле Грэме.

— Чем вы намерены воспользоваться?

— Хм… — довольный собою, Браун хмыкнул. — Вашим вниманием. Я читал вашу монографию о насекомых. Мне нравится. Хотите почитать мою?

— Вы пишете?

— Могу принести книжку.

— Не готов к этому. Ничего не читаю. Мне достаточно моего воображения.

Мэтью отошёл к стене и оперся о неё спиною.

— Я наслышан о ваших эмпатических способностях, мистер Грэм. То, как вы понимаете преступников…

— Полагаю, вы тоже можете в некотором роде понимать преступников, находящихся в заключении. Ваше понимание основано на постоянных и долговременных наблюдениях.

— Допустим, — разрешил Мэтью Браун. — Вы чувствуете к убийцам симпатию?

«Да, блядь, к одному-то уж точно», — огрызнулся про себя Уилл.

— Я чувствую их собственное отношение к происходящему и совершаемому. Но я им не сопереживаю. Не в этот раз.

Мэтью с любопытством оглядел Уилла и оттолкнулся от стены.

— Меня вы понимаете?

Уилл нахмурился и попытался улыбнуться.

— Мне есть, что понимать?

Мэтью развязно приблизился.

— Кто знает, мистер Грэм, кто знает? Всё думаю, откуда растут ноги вашей эмпатии? Или вот ещё, что сталось с безобидным, по сути, доктором Гидеоном?

Уилл вдруг улыбнулся так открыто и искренне, как и сам от себя не ожидал.

«Ёбаные белые фрезии», — выругался он, потому как позитивная ассоциация выдавала его с головою.

— Что вас так радует, мистер Грэм?

— Простите, мысли совсем о другом. В свете некоторых событий в личной жизни я несколько несобран. Приходится отвлекаться от поисков доктора Гидеона. И от всего другого.

Мэтью Браун нехотя осмотрел руки Уилла.

— Женитесь? Тёмный мейстер доктор Лектер?

Мэтью Браун прижал пальцы к губам, откровенно рассматривая Уилла. Затем снова хмыкнул, отвернулся.

— Поздравлять не буду.

— Имеете право. Но Ганнибал расценил бы это как грубость.

— Чёрт с ним, с доктором Лектером. Я несколько заинтересован лично в вас.

— Вот как? — Уилл отложил папку и поднялся из-за стола.

— Да, так.

— Объяснитесь.

— Вы ведь совсем не то, чем кажетесь, мистер Грэм. Вы ястреб?

— А кто вы?

— И я ястреб. Мы могли бы создать союз.

Грэм всерьёз задался вопросом, насколько осведомлена существующая проекция этого Мэтью Брауна о том, кто он? Что, если тот обладает реверсивной памятью? Что, если Мэтью Браун помнит иные развития событий, нежели в Канаде WL?

— Ястребы — одиночки.

— В этом их слабость, да.

— К тому же я не одинок. Соответственно, силён. И в союзе с вами не нуждаюсь.

— Конечно доктор Лектер. Я помню, — Браун опустил руки в карманы джинсов и качнулся с пяток на носки.

— Что-нибудь ещё?

— Да. Просто запомните, что я всегда готов вам помочь. В чём бы помощь ни заключалась, вы всегда можете меня найти и обратиться.

— Хорошо, я запомню, — Уилл пообещал совершенно искренне.

— Иногда события в жизни складываются таким образом, что может захотеться избавиться от надоевшего супруга, к примеру, — дрогнул бровями Мэтью.

— Убить Ганнибала Лектера? — Уилл почти восхищённо фыркнул.

— Помните, всё, что вам угодно.

Ещё бы. Он не только запомнит, но и расскажет Ганнибалу.

***

Присутствие матери неожиданно оказалось очень удобным для Уилла в отношении заботы о собаках. Теперь те оставались под присмотром круглые сутки. Мелисса бродила с ними в близком подлеске по нескольку часов. И в отношении горячих домашних американских обедов.

Но вот кроме того, она в течение пары дней, как только Уилл согласился дать ей кров, с неистребимым женским рвением перевернула «Волчью ловушку» и вытрясла из него всё, что смогла. А, перевернув с ног на голову, опустила тот на ноги уже совершенно другим. То есть прежним. Ровно таким, каким дом был всегда, пока миссис Грэм в нём находилась.

— Господи, мама, откуда ты это всё взяла? — ошарашенно спросил Уилл, озираясь среди своей абсолютно незнакомой ему гостиной. Тыквенная символика хелловина уютно оккупировала окна, камин, лестничные перильца. Тем более что во входной двери Грэм угодил макушкой в паутину и матерился, пока мать не помогла ему, сняв декоративных крестовиков с головы.

— Я просто вымела перекати-поле из собачьей шерсти, дорогой. А под ними было всё это, — пожала плечами Мелисса.

— Здесь не было настолько запущенно.

— А вот и было.

— Мама, — угрожающе напомнил Грэм.

— Ну хорошо. Я достала многое из коробок на чердаке. И кое-что купила.

— Чьей кредиткой ты пользовалась?

— Тайлера, — нехотя созналась мать.

Уилл так красноречиво посмотрел, что Мелисса благоразумно спряталась за дверцей холодильника.

— Знаешь, я имею полное право на его деньги.

— Не в этом дело, мама. Он теперь точно знает, где тебя искать.