Грэма ощутимо смущала манера Лектера говорить в таких случаях. Голос у того становился тихим, вкрадчивым, интимным. Едва убыстрялся, но слова произносились чётко, так что Уилл всё слышал. Лицо же Лектера оставалось непроницаемым и даже отстранённым. И если Уилл просто молчал, игнорируя его высказывания и вопросы, Ганнибал начинал отвечать сам себе за него «да» или «нет». В зависимости от того, что, по его наблюдениям за реакцией Уилла, тот мог бы ответить. И Ганнибал не отставал от него, пока не добивался своего. Обычно того, что Грэм в конце концов говорил «да» какому-нибудь из предлагаемых вариантов, потому что Ганнибал был настойчив. Более того он предпочитал смотреть Уиллу в лицо очень пристально, потому что Лектеру нравилось нащупывать таким образом, предлагая ему разные варианты, то, что цепляло мужа. Как только Уиллу что-то нравилось из предлагаемой неприличной околесицы, что плёл вокруг него Ганнибал, тот начинал прикусывать губы. Уилл всегда так делал, когда видел, или слышал, или думал о том, что его волновало. Скусывал губы при возбуждении.

И сейчас, при упоминании о Гавайях и о сексе на пляже, он делал то же самое. Поэтому Ганнибал нажимал.

— Уилл, только представь: ночь, тёплая и душная, пляж, может, где-то костёр на берегу. Пахнет орхидеями и плюмерией…

— Или чем там ещё пахнет из цветов?

Оба оборачиваются на подошедшую Джорджию Медчен, едва объятую скромным пламенем, которое с наступление сумерек начинало пылать интенсивнее. Уже начинало. Это перманентное пламя делало Джорджию малость чокнутой. Сказывалось влияние на головной мозг и центральную нервную систему постоянных высоких температур. Но порой её прозрения очень пригождались.

— Уилл, Бэлла просила сказать, чтобы вы завязывали со стейками. Потому что через двадцать минут будет салют.

— Скажи Бэлле, Джо, чтобы не беспокоилась, — говорит Уилл, убирая последние стейки.

Ганнибал дожидается, пока мейстер пылающая отойдёт на пару шагов, и снова начинает, зайдя с другой стороны:

— И мы можем в океане. Ты когда-нибудь делал это в океане?

— Нет, этого с тобою в океане я не делал, мне хватило Средиземного моря и бассейнов в пентхаусах, знаешь ли.

— Должно быть, в океане не в пример захватывающе, — утробно говорит Лектер, склоняясь к его уху.

Грэм закрывает гриль, забирает тарелку с мясом и идёт к людям. Ганнибал следом. Под ноги откуда-то из кустов выкатывается Лектер-младший, перемазанный до локтей.

— Кейн, — говорит Ганнибал, ухватывая его за плечо. — Что это?

— Жёлтая глина, пап.

— Я вижу. Я спрашиваю, откуда жёлтая глина на твоих руках?

Младший катится рядом вприпрыжку.

— Майки Вёрджер сказал, что мне слабо достать крысу из подвала.

— Я так думаю, тебе не слабо, да? — спрашивает Ганнибал, усаживаясь на скамейку за стол.

Младший тут же. Дотягивается до гамбургера. Лектер наливает ему в стакан из кувшина лимонад.

— Ты брал крысу в руки? — останавливает он сына, прежде чем тот дотаскивает бутерброд до рта.

— Не успел, только выгнал наверх. Папа, она влетела в дом миссис Кроуфорд, — Кейн откусил кусок. — Что мне за это будет?

— Ничего.

— Ничего, что крыса в доме миссис Кроуфорд? — Кейн делает большие синие глаза.

Ганнибал секунду смотрит на сына. Кейн похож на Уилла, с возрастом всё больше и больше. Глаза — просто одни и те же.

— Возможно, что им это только на пользу: и крысе, и миссис Кроуфорд. Оставим это в тайне.

Лектер-младший улыбается и довольно кивает.

Ганнибал видит, что пока его дитя гонялось за крысой, оно стало голодно, как волк. Младшему почти пять лет. У него светлые и вьющиеся волосы. И Кейн отказывается стричься. Носит какую-то дикую, очень нравящуюся ему причёску, похож на изваяние греческого мальчика с шапкой крупных, завитых кольцами волос. Ганнибал продолжает рассматривать ребёнка, пока тот ест, одновременно следит за Уиллом, видит, как того осаждают Марго и Алана.

Марго и Алана любят Уилла Грэма. Пожалуй что даже слишком. Только смертельный страх за свои шёлковые шкурки останавливает мейстера, причиняющую благо, и её возлюбленную жену от недвусмысленных фамильярностей.

А Грэма вообще любят. Все соседки с Мёрдер-драйв. Так вышло, что Лектер и Грэм оказались единственной гомосексуальной парой на всей длинной улице, поэтому очень любопытной для её обитателей. И если сам Ганнибал был социально активным и улыбчивым, то Уилла назвать таким было нельзя. Но домохозяйки старались как могли, чтобы привлекать того к общению. С появлением Кейна скрываться Уиллу от назойливого доброжелательства голубушек стало просто невозможным.

А потом пошёл слух, что мистер Грэм ранее предпочитал исключительно связи с дамами. Да-да, этот красивейший, высокий, звездоглазый, белокожий и неулыбчивый мистер Грэм, с Кейном на руках выглядящий как Мадонна с Иисусом-младенцем, было дело, пользовал дам. Кумушки с Мёрдер-драйв приняли вызов. И началось «паломничество», как точно отметил сам Уилл. Каждая считала своим долгом попробовать заигрывать и кокетничать с ним, притащив корзинку с рогаликами или гель от ушибов для свалившегося накануне с велосипеда Кейна.

Ганнибал, впервые уловив тенденцию, даже оторопел. На Мёрдер-драйв развернулась настоящая конкиста из-за Уилла Грэма. Она тянулась уже много лет, то обостряясь с появлением новых жильцов, то вяло затихая. Уилл же достаточно иронично и спокойно относился к этому стихийному явлению. Он не изменил ничего в своём поведении и не прибавил. Ганнибал не придумал ничего лучшего, кроме как спросить его напрямую, что сам Уилл думает обо всём этом. «Ничего не думаю. Я думаю только о тебе», — ответил Уилл. Лектер просмотрел его как можно пристальнее и увидел только покой и искренность во взгляде мужа. А ночью Уилл в обычной своей милой манере спровоцировал его на секс с ограничением подвижности, после чего Ганнибал успокоился бесповоротно.

Но он бы не был собой, если бы прекратил присматривать за скучающими дамами с Мёрдер-драйв.

Подходит отбившийся от дружеской любви Уилл, садится на скамейку верхом рядом с сыном. Оглядывает его.

Начинается оживлённое движение.

— Через три минуты, — слышится высокий голос Бэллы, — начнутся салют и фейерверк.

— Однозначно, это забористые антидепрессанты из Мексики, — говорит Уилл.

— Это беременность, — напоминает Лектер.

Все устремляются в один конец сада.

Уилл поднимается, берёт младшего за шею.

— Зачем, папа? — ропщет тот, пытаясь высвободиться.

— Потерпишь, — спокойно говорит Уилл. — Марго рассказала мне, чем вы с Майки занимались.

Младший строптиво поджимает губы, вертит головой, но смиряется.

Ганнибал не говорит ничего. Он никогда не комментирует и не вмешивается в общение Уилла и сына при Кейне. Как и Грэм. Если уж шибко надо — решают наедине.

Когда в небе над головами с треском распускается первый ярко-розовый цветок салюта, Ганнибал чувствует, как его за руку берёт ладошка. И ощущает обдающие его прохладу и покой. Он не видит, но знает, что вторую руку Кейн всунул в ладонь Уилла. Над головой продолжают расцветать огни. Мейстер пылающая выбрасывает в тёмное, синее, летнее небо серебристых птиц, розовые пионы, золотые лилии и изумрудные взрывающиеся каскады водопадов. Все трое стоят, задрав головы. Временами на лица им сыпятся крошки зажигательной смеси. Гости Кроуфордов гудят вокруг, но свист фейерверков и треск салютов почти заглушают речь людей и мейстеров.

Ганнибал склоняется к уху Уилла.

— Океан, — говорит он.

Грэм фыркает, разворачивает лицо к мужу, провернувшись, касается лопаткой плеча Ганнибала.

— Дать тебе в океане?

Лектер вскользь касается его губами.

— Было бы неплохо.

Уилл возвращается в прямое положение.

Лектер понимает, что на Гавайи они полетят.

========== 22 ==========

Уилл вернулся домой раньше планируемого, но всё равно поздно к вечеру. Выпустил собак и проверил ящики в столе в попытке вспомнить, куда всунул мешок с кусочками кактуса. В ящиках того не было. Задвинул нижний и огляделся, задумчиво растирая пальцами переносицу и рот. Двинулся к кухонным шкафам. Просмотрел жестяные банки и полупустые коробки от хлопьев. Заглянул под слив раковины, но кроме сантехнической химии и пустого ведра не увидел ничего.