В XIX веке, безусловно, самым выдающимся пожирателем огня был Шабер, который заслуживает отдельной главы. Он начал выступать примерно в 1818 году, но еще раньше в этом столетии некоторые малоизвестные исполнители предвосхитили некоторые из его лучших приемов. Среди моих вырезок, например, я нахожу следующее. Я сожалею, что не могу назвать дату, но из длинной формы писем видно, что это было довольно давно. Это первое упоминание, которое я нашел об эффекте горячей духовки, впоследствии ставшем знаменитым благодаря Шаберу.
Удивительное явление
Корреспондент во Франции пишет следующее: "В Париже уже несколько дней ходят слухи о чудесных подвигах объявившегося в этом городе испанца, который наделен способностью сопротивляться жару, кислотам и прочим сильным химическим реагентам. Рассказы об испытаниях, которым он подвергался перед Комиссией Института и Медицинской школы, появились в общественных газетах; но общественность с нетерпением ждет отчета, который будет сделан от имени Комиссии профессором Пинелем.
Объектом этих испытаний является молодой человек, уроженец Толедо, Испания, 23 лет, и без каких-либо видимых особенностей, которые могли бы свидетельствовать о чем-либо примечательном в строении его кожи; после осмотра можно было бы скорее заключить об особой мягкости, чем о какой-либо твердости или толщине кожного покрова. Также не было никаких обстоятельств, указывающих на то, что этот человек ранее был натерт каким-либо веществом, способным противостоять действию смертельно-опасных агентов, с которыми он вступил в контакт.
Этот человек принимал опасную ванну в течение пяти минут, не выказывая какой-либо неприязни к происходящему. Кожа его также не получила видимых повреждений и не потеряла чувствительности. При этом его ноги погружались в масло, нагретое до 97°Реомюра (121°по Цельсию), и тем же раскаленным маслом он вымыл лицо и руки. В течение тех же пяти минут, и по-прежнему без какого-либо видимого ущерба, он держал ноги в растворе соляной кислоты, нагретой до 102 градусов по той же шкале (127 ° по Цельсию). Затем он встал и растер подошвы ног куском раскаленного железа, взял в руки такой же горячий утюг и совершенно спокойно облизал его обжигающую поверхность.
Среди прочих чудес, он полоскал рот концентрированной серной и азотной кислотами, без малейшего вреда для себя. Кислотами он также натирал руки и предплечья, и единственным заметным эффектом стало лишь то, что кутикулы его ногтей пожелтели.
Подобные эксперименты продолжались достаточно долго, чтобы убедиться в феноменальной стойкости этого человека к жару и агрессивным кислотам. Говорят, и тому есть авторитетные свидетельства, что он проводил долгое время в духовке, нагретой до 65-70 ° (81-87 °по Фаренгейту), и из которой его с трудом заставили выйти, настолько комфортно он чувствовал себя при этой высокой температуре.
По-всей видимости можно говорить о том, что у этого человека совершенно не было мотива кого-либо обманывать. Все свои заявления он с готовностью подтверждал даже перед авторитетной публикой. Но, как говорят, он отказался от лестных предложений некоторых религиозных сектантов обратиться к ним за вознаграждением за свои исключительные качества. Однако в целом, по-видимому, мнение большинства натуральных философов сводится к тому, что этот человек должен обладать каким-то веществом, которое противодействует пагубному воздействию жара и кислот. Предполагать, что природа устроила его организм как-то иначе, было бы ненаучно. По выработанной привычке он мог, разумеется, притупить свою чувствительность к боли. Но как объяснить его невосприимчивость к самому жару и кислотам, разрушающим любую животную материю? Это обстоятельство трудно понять. Однако это не перестало вызывать удивление невежд и интерес ученых в Париже".
Этим "Удивительным феноменом", возможно, был "негорючий испанец сеньор Лионетто", которого Лондонское издание Mirror упоминает как выступавшего в Париже в 1803 году, "где он привлек особое внимание доктора Сементени, профессора химии, и других ученых джентльменов этого города. Очевидцы описывают, что сильный пар и вонь поднимались от частей его тела, когда применялся огонь и нагретые вещества. И в этом он, по-видимому, отличается от человека, который сейчас находится в этой стране". Человеком, о котором здесь идет речь, был мсье Шабер.
Доктор Сементени настолько заинтересовался этими феноменами, что провел на себе серию экспериментов, и в конце концов они увенчались успехом. Его экспериментам будет уделено дополнительное внимание в главе "Тайны пожирателей огня".
Настоящую сенсацию произвела в Англии в 1814 году сеньора Жозефина Джирарделли, о которой было объявлено, что она "только что прибыла с Континента, где имела честь предстать перед большинством коронованных особ Европы". Сначала о ней говорили как о немке, но впоследствии выяснилось, что она итальянка по происхождению.
Вступив на поприще, которым до сих пор занимались исключительно представители сильного пола, эта дама проявила пристрастие к горячим блюдам, что, по-видимому, рекомендовало бы ее в качестве успешной супруги. Как и все предыдущие мастера всепожирающей стихии, она была провозглашена "Великим явлением природы" – и, несомненно, ее женская натура позволила придать изящество своему выступлению, которое, должно быть, понравилось более искушенным зрителям.
Портрет, украшавший ее первую английскую рекламную листовку, которую я привожу из журнала Picture, был выгравирован Пейджем и опубликован издательством Smeeton, Сент-Мартинс-лейн, Лондон. Говорят, что это точное изображение ее сценического костюма и декораций.
Ричардсон, прославившийся на ярмарке Бартоломью, который был ответственен за внедрение многих новинок, впервые представил Джирарделли английской публике в Портсмуте, где ее успех был настолько заметен, что в том же году было организовано её выступление в Лондоне. А в Mr. Laston's rooms, 23 New Bond Street, ее выступление привлекло внимание самой изысканной столичной публики. Такой успех продолжался ещё долго. После этого она появилась в театре Ричардсона, на Варфоломеевской ярмарке, а затем гастролировала по Англии в компании синьора Жермонди, который выставлял труппу замечательных дрессированных собак. Один из хвостатых актеров был объявлен как "Русская Московская пожарная собака, животное, ранее неизвестное в этой стране» (и никогда прежде не выставлявшееся). Животное обучалось в течение шести месяцев, и на его дрессировку ушло много сил.
Накопила ли Джирарделли достаточно богатств, чтобы уйти на пенсию, или ее обескуражило разоблачение ее методов, сейчас определить невозможно, но после того, как она на несколько сезонов заняла видное положение в глазах общественности и публики, она исчезла из поля зрения, и я не смог найти, где и как она провела более поздние годы своей жизни.
Еще больше остался я в недоумении относительно ее современника Джона Брукса, о котором у меня нет никаких других сведений, кроме следующего письма, которое фигурирует в автобиографии знаменитого актера-менеджера Томаса Дибдина из Королевских театров, Ковент-Гарден, Друри-Лейн, Хеймаркет и др. Хоть это и единственное сообщение, но оно достаточно исчерпывающе указывает на универсальность способностей Джона Брукса, потому что он сам это признает.
…
Мистеру Т. Дибдину, эсквайру.
Припетору Королевского цирка.
1 мая 1817 года.
Сэр!
Я взял на себя смелость написать эти несколько строк, чтобы попросить вас об одолжении позволить мне прийти к Вам домой и продемонстрировать Вам мое мастерство. Я могу делать очень много разных вещей: я могу петь песни; могу есть кипящий свинец, и тереть голые руки раскаленной докрасна кочергой, стоять на раскаленном докрасна листе железа; а также способен выполнять разные другие вещи. Сэр, я надеюсь, Вы извините меня за то, что я заявляю, что мне ничего не нужно для моего выступления, потому что у меня есть самое важное – волнующее меня дело. Я только хочу скоротать 2 или 3 часа вечером. Сэр, я надеюсь, что Вы пришлете мне ответ, согласны Вы или нет.
