Находки ученых на самом большом острове Заповедного архипелага оказались поистине ошеломляющими. Они обнаружили на восточном побережье целый город, спроектированный по четкому и разумному плану. Здания в нем были построены преимущественно из лакированного дерева, крыши покрыты глиняной черепицей, функционировали примитивные, но вполне действенные водопровод и канализация. На заливных полях в пределах города аборигены выращивали рис, пользуясь хорошо продуманной системой орошения. Местные жители занимались ткачеством, добычей меди и кузнечным делом, разводили шелковичных червей и держали домашних животных и птицу: лошадей, коров, кур. И, что самое невероятное, почти не перекидывались в животных. Как удалось выяснить позже, для них пребывание в исконном нечеловеческом облике являлось своего рода табу. Вскоре ученым удалось найти объяснение такому странному запрету.
Жители города были потомками шаманских родов из разных племен и с давних пор проживали на островах Средоточия, как они сами называли архипелаг, охраняя Колыбель богов — море Хаоса, древний источник, из недр которого рождались их божества. Непросто было попасть к источнику: аборигены всеми способами препятствовали исследователям, стремившимся проникнуть к священному для туземцев месту. Переговоры затянулись на несколько лет, но плодов не принесли, ведь аборигены ни на какие уступки не шли. Наконец, потерявшие терпение ученые заручились поддержкой военных и силой вторглись на территорию таинственной Колыбели. И обнаружили там то, что давно искали, — субстанцию, из которой появлялись на свет тела так называемых туземных божеств.
Это открытие всколыхнуло мировую науку. Исследователи из разных городов основали на главном острове архипелага научную лабораторию, практически лишив туземцев возможности доступа к их сакральному источнику. Аборигены в знак протеста покинули город и перебрались в глубь острова, где у них тоже имелись поселения. Постепенно туда стали съезжаться туземцы с континента вместе с их действующими, «проявленными» божествами. Вели они себя спокойно, мирно, и, хотя особых подозрений их приезд не вызвал, решено было усилить военное присутствие на архипелаге.
Процесс изучения божеств и формирующей их субстанции затянулся. Вокруг научной лаборатории вырос городок, в котором поселились семьи работавших на территории священного источника ученых, а в диковинное поселение аборигенов Ассоциация мирового туризма принялась возить экскурсии. Стоили они недешево, ведь путь к архипелагу с материка был неудобен и долог. Но поток желающих не иссякал несколько лет. Позже, когда стало очевидно, что одно только наличие человекоподобных тел и первосубстанции, из которой они возникают, не приближает человечество к разгадке тайны бессмертия, интерес широкой публики к Заповедным островам постепенно угас. А вот количество туземцев, отчего-то решивших покинуть родные края ради жизни на сакральной, но все же чужой для них земле, с каждым годом пусть чуть-чуть, но увеличивалось.
Прошло семь лет, и за все это время исследователям ни разу не удалось стать свидетелями рождения нового божества. Достигшие завершенной формы тела пребывали в породившей их субстанции подобно искусственно выращенным органам, предназначенным к пересадке и содержащимся в специальном органическом растворе. Ни одно из этих одинаковых, идеально сложенных тел не делало попытки обрести сознание и дать тем самым наблюдающим за ними ученым новую пищу для размышлений. В мозг человекоподобных оболочек пытались вводить микроскопические чипы с записанной на них программой самообучения, которые использовались в роботостроении, — напрасно: нервная система туземных божеств отказывалась реагировать на импульсы чуждой ей электроники. Для того, чтобы заставить безжизненную туземную куклу двигаться, недостаточно было знаний одной только современной науки.
Впрочем, даже если бы чип подействовал, едва ли многое изменилось. Преимущество примитивных аборигенов над развитым научным знанием заключалось в том, что они способны были наделять своих божеств сознанием, личностью реально существовавшего и умершего индивида, и ни один конструктор искусственного интеллекта не мог сравниться с ними в этом умении. По словам самих туземцев, они «вмещали птичью душу великого шамана в тело величайшего бога». Подвергнутые тщательным расспросам, аборигены с неохотой описывали процедуру «вмещения», но язык, каким они изъяснялись, с которого и в более простых случаях практически ничего нельзя было перевести напрямую, без оговорок, в этот раз становился настоящим препятствием для понимания.
Сам ритуал был относительно несложен: «великого шамана», достигшего благочестия в предыдущих жизнях, собратья по племени торжественно и с его согласия лишали жизни. Птица-душа его спешила к «корням мирового Древа», пьющим влагу Матери-земли, и эта душа, излившись через корни в «тело величайшего бога», пробуждалась уже в новом, божественном, облике, помня свои предыдущие перерождения, наделенная посредством многолетней практики добродетельных жизней огромной духовной силой. Однако несмотря на все могущество, новоявленному богу требовалась помощница: ею становилась сопровождавшая «великого шамана» на заклание шаманка племени; вдвоем они прибывали на территорию Священного острова в поселение охранявших божественную Колыбель шаманов. Она присутствовала при процедуре умерщвления «великого шамана», она же проводила «три молчаливых дня» наедине с созревшей оболочкой нового бога, согревая ее своим теплом и призывая «вмещенную» в него птичью душу пробудиться. Она заменяла новому, проявившемуся в мир богу мать, учила его ходить и говорить, объясняла законы природы и племени, которое ему предстояло оберегать. Позже, когда с ее помощью он «вспоминал» о своих обязанностях, оба возвращались в родное племя, а оставшиеся шаманы продолжали ревностно заботиться о рождающем божьи тела источнике.
Сам механизм «вмещения» души был именно таков, но что означает формулировка «предыдущие жизни», «перерождения», «добродетель» и «благочестие» в представлении аборигенов, определить было очень сложно. Как «великий шаман» понимал, что пришло время умирать? Откуда шаманка знала, как именно ей следует выпестовать душу нового бога? Туземцы отвечали так: «голоса Отцов говорят им. Шепот Матери учит». Шаманы туземцев обладали способностью слышать эти голоса Отцов, шаманы туземцев — быть может, а вот ученые мужи — нет. Побившись над интерпретацией полученных от аборигенов сведений еще пару лет, исследователи пришли к выводу: нужно провести эксперимент. И, напомнив себе и интересующейся данной проблемой публике еще раз о том, что, согласно принятой гипотезе, аборигены скорее всего не люди, развязали тем самым себе руки в вопросе убийства туземцев ради блага человечества.
Аборигены возмутились. Их так называемые «божества» возмутились. Представители экологов и некоторые антропологи и фольклористы выразили мировому кабинету министров протест. Однако большинство проявило к бедам туземцев полное равнодушие, и протест был отклонен. И несколько туземных шаманов, обладавших с точки зрения задействованных в проекте ученых, достаточным уровнем святости, таки были умерщвлены. Однако, очевидно, против воли.
Убийство туземцев не принесло желаемого результата. Оно вообще никакого результата не принесло. Пусть с неохотой, но научному сообществу пришлось признать, что на данном этапе развития науки ключа к разгадке тайны туземных «божеств» отыскать, возможно, не удастся. Финансирование данного проекта было сокращено и фокус внимания ученых сместился в другие области. В частности, в область здравоохранения. В последний год в каждом из городов-государств участились случаи впадения в кому среди населения. Без видимых на то причин люди неожиданно теряли сознание и возвратить их из этого состояния, несмотря на все усилия врачей, не представлялось возможным.
Не миновала эта беда и семью одного из ученых, с энтузиазмом работавшего над проектом туземных божеств. Играя после школы с приятелями во дворе, его восьмилетний сын лишился чувств и был госпитализирован. Все попытки вернуть его из состояния глубокой комы окончились неудачей. Мальчик был единственным ребенком в семье, и горячо любивший его отец, и без того сломленный застоем в исследовании, которому он отдал лучшие годы своей жизни, запил горькую. В редкие моменты просветления мозг его интенсивно работал. Он проанализировал полученные от туземцев сведения, предпринял поездку в их поселение в надежде, что тамошние шаманы дадут ему совет, как поступить. Но шаманы не могли, или не хотели ему помочь. Тогда в воспаленном воображении ученого созрел дерзкий план.
