– Видимо, не понимаю.

Они решили закрыть эту тему и больше не возвращаться к ней. Школьный буллинг мог довести любого, неважно какой статус у тебя в заведении. Даже популярность не прикрыла бы все твои грехи перед мнением общества и их заморочек. Томасу было проще создать образ, нежели показать истинного себя. Но нужно отдать должное, этот образ он держал весь курс обучения в старшей школе, и никто не посмел думать иначе. Никто так и не узнал о его маленькой и глупой тайне, ведь такую тайну скрывать было проще и даже интересней.

Лавка Фреда оказалась закрытой, и Паула простонала от разочарования. Она уже была готова съесть три горячих хот-дога с горчицей и слушать от старого Фреда комплименты ее аппетиту. Мало от кого ведь услышишь, что самая прекрасная женщина та, которая любит плотно поужинать. Это немного приободряло ее. Наверное, Рэниро тоже в своей собачьей душе расстроился, так как ему не перепало пару сочных сосисок.

– Идем обрадуем вьетнамцев своим заказом. Не успокоюсь, пока не съем чего-нибудь вредного. Умираю уже с голоду.

В доме стоял запах еды, шум посуды и иранских новостей. Смуглая женщина в бордовом хиджабе порхала на кухне, обжаривая рис в котелке до румяной корочки, параллельно запуская в духовой шкаф блюдо из картофеля и курицы, куда после добавит обжаренный нут и кислые сушеные ягоды.

– Что ты здесь стоишь, Месуд? Иди к отцу, скоро будет готов ужин, – проворковала женщина и махнула рукой в сторону парня.

Месуд кивнул и вернулся в гостиную, садясь на пол перед расписной белой скатертью рядом с главой семьи. Отец похлопал его по плечу и вернулся к разговору со своими младшими сыновьями.

Они обсуждали все, что было возможно. Политику, в которой плохо разбирались; футбол, в который никто из его семьи никогда не играл; даже затронули медицину, компьютерные игры, хип-хоп и последний вышедший фильм с Киану Ривзом. Казалось бы, обычная семья, обычные люди. Разве что по воскресеньям не ходят в католическую церковь.

Семья Месуда уехала из страны еще до его рождения. Это решение было принято их дедом, который переехал в Соединенные Штаты на заработки. Жили они неплохо, но и не слишком хорошо. Никто никогда не жаловался на свое положение и считали это пустомыслием. Отец работал таксистом, мама ухаживала за своим свекром и заботилась о домочадцах, старший брат администратором в мотеле. А сам Месуд официально в круглосуточном магазине, но свой основной заработок приносил совершенно из другого места.

Месуд заерзал на месте, когда почувствовал вибрацию телефона. Он не решался посмотреть на экран, когда рядом сидел отец. Но звонок оказался слишком настойчивым, что ему пришлось вытащить мобильный. Незнакомый номер заставил его заволноваться. Парень поднялся с места и собирался выйти, чтобы ответить, но услышал грозный голос.

– Твоя мать так старалась, а ты поступаешь неуважительно к ее труду, – возмутился отец, разводя руки в сторону. – Свои дела решишь после. Вас не так воспитывали, как этих избалованных американских детишек.

– Все в порядке, – женщина смущенно улыбнулась и начала накрывать на стол.

– Нет, убери эту вещь и садись.

Ему пришлось отклонить звонок и вернуться к ужину. Присланное после сообщение ему не удалось прочитать до окончания трапезы. Поблагодарив за ужин, Месуд вышел из большой комнаты и поднялся на второй этаж, закрываясь в уборной. Достав мобильный из кармана толстовки, он набрал последний звонивший номер.

– В чем дело? – старался говорить тихо.

– Ты нужен сегодня мне ближе к полуночи, – абонент сбросил звонок.

Выругавшись про себя, он посмотрел на время. Есть еще три часа. Парень решил солгать отцу, что его вызвали на смену. Получив одобрение с его стороны, он направился к месту встречи. Ему захотелось немного проветрить голову.

Когда-то он по глупости ввязался в эту авантюру, а теперь никак не мог от нее избавиться. Работая в круглосуточном магазине, он мог приносить в семью минимальную оплату. Другие подработки он тщательно скрывал, каждый раз придумывал новые, говоря, что не задерживается на них. То был разносчиком пиццы, то работником сети быстрого питания на половину ставки, то уборщиком в торговом центре. Их было много, для отвлечения внимания.

Бредя через темные переулки, Месуд старался быть максимально незаметным, но при этом не вызвать никаких подозрений. Мусульманин в темной одежде, в позднее время суток, в бедном районе Бостона. Только первое давало ему какую-то защиту.

Ночь окутала город. Парень забрел на незнакомую ему улицу. Оглянувшись вокруг, он никого не заметил, но сердце забило тревогу. Пытаясь справиться с нахлынувшим чувством тревожности, он заставил себя пройти еще вперед, в надежде найти знакомый вид. Достав мобильный из кармана, Месуд открыл карту, но старый телефон решил устроить ему сюрприз. Простыми словами – залагал.

Когда он услышал голоса, непроизвольно спрятался за мусорным баком и кучей коробок. Парень не решался выйти из укрытия, дабы лишний раз не привлекать внимания. Затаив дыхание, он не рискнул даже подслушивать. Их разборки были не для его ушей. Не все слова он мог разобрать, люди говорили слишком быстро и слишком агрессивно. Почему-то, когда кто-то общался на повышенных тонах, у Месуда отключался мозг и отказывался воспринимать сказанное.

Он чуть дернулся, когда разговор стих, но испугался выглядывать. Месуд чувствовал, что что-то не так. Глухой удар о землю. Его колени задрожали, и парень только сильнее вжался в холодный металл. Кто-то грязно выругался и кинул бутылку в сторону мусорного бака. Громкий звук окончательно напугал его, и он закрыл голову руками. Пульс долбил барабанные перепонки.

Придя в себя, он осмелился выйти из своего укрытия, но увиденное заставило его попятиться назад. Месуд бросился к девушке азиатской внешности, хотя не понимал, как помочь ей, ведь она была уже мертва. Взяв ее за холодную руку, он прижал ее к своей груди. Молил Аллаха за ее семью, за себя и свою семью. Парень оглянулся, но след ее спутника бесследно исчез.

По щекам парня текли слезы, внутри его тела будто закончилась жизнь. Он не мог вздохнуть, не мог выдохнуть, голова начала кружиться от недостатка воздуха. Он молился, просил прощения за свою трусость, за свой испуг, за свои незаконные поступки. Поклялся, что, когда вернется домой, он больше не позволит себе отвечать на звонки дилера. Уйдет с головой в религию, заведет свою семью и забудет об этом дне раз и навсегда.

– Просыпайся, Капитан, – девушка столкнула своего брата с двухспальной кровати. – Рэниро ждать не любит. Не знаю, на какую вечеринку ты свалил этой ночью без меня, но возражений не принимаю.

Томас, запутавшись в одеяле, что-то недовольно проворчал. Приступ мигрени сковал его голову, как только он попытался ее поднять. Он оглянул свою комнату и поморщился. Схватившись рукой за затылок, он вновь залез на кровать.

Фламинго вышла из спальни и направилась на кухню готовить завтрак им обоим. Не то, чтобы девушка приняла на себя обязательства матери из-за необходимости, просто ей действительно доставляло удовольствие заботиться о ком-то. Готовка была любимым ее занятием, а вот уборка и мытье посуды легло на плечи Тома. Мысли о чистящих средствах, тряпках и швабре выворачивали из себя.

Мать пропадала в больнице дни напролет, стоило только Пауле и Томасу стать более самостоятельными. Они понимали, что родители делают все, чтобы оплатить им хороший университет и оставить сбережения на первые самостоятельные шаги, пока они ищут работу по специальности. У них этого не было, отцу Тома пришлось брать студенческий кредит, работать ночами в ночном клубе, но этого не хватило, чтобы закончить университет, он отчислился с последнего курса из-за неуплаты обучения и пошел в полицейскую школу. Роберт до сих пор жалеет о несбывшейся мечте стать ветеринарным врачом.

Томас лениво забрел на кухню за стаканом воды, едва не врезавшись в дверной косяк. Яркий свет слепил его. В своей комнате он всегда поддерживал атмосферу таинственности. Это так шутила Паула.