Он усаживается в машину, а я уже было собираюсь вернуться в клуб, но понимаю, что чего-то не хватает. Черт. Он сумочку забрал! Открываю дверцу пассажирского, заглядываю в салон.

— Отдай сумку.

— Я тебя не слышу, — указывает на ухо. В салоне на всю гремит музыка.

Чертыхнувшись, залезаю внутрь на переднее сиденье. Закрываю дверцу. Убавляю громкость на приемнике.

— Сумку отдай.

Смотрит на меня, не мигая. Нажимает какую-то кнопку, и замки на дверцах щелкают. Он закрыл меня. Просто замечательно!

— Держи, — бросает мне клатч, не глядя. Резко газует, выезжая на проезжую часть.

— Ты обвел меня вокруг пальца! — толкаю его в плечо. — Долбанный обманщик!

— Успокойся, Тата. И привыкай. Всегда будет так. Так, как сказал я.

Я уже говорила, как ненавижу этого типа? Боже, я его терпеть не могу! До тошноты, до комка в горле! Надоел! Пусть убирается из моей жизни!

Лев

День не задался с самого утра. Уже когда подвела кофемашина, понял, что можно будет долбанный вторник в мусорку выбросить вместе с умершей техникой. Так и вышло.

К обеду позвонилбрат, сообщил, что нас пригласили на благотворительный обед в компании губернатора. Идти туда совершенно не хотелось. Терпеть не могу весь этот бомонд, но на таких тусовках обычно решаются все главные вопросы бизнеса, налаживаются контакты. Деваться было некуда.

Оставив «Аврору» на зама, отправился на мероприятие. Все проходило более или менее ровно. Кирилл свел меня с одни крупным заказчиком. Китайцы любят работать на российском строительном рынке, а я люблю этих ребят за то, что их заказы всегда масштабны. Первый контакт был налажен, оставалось только обговорить детали и сойтись в цене — но это будет немного позже, в более уединенной обстановке.

Мы уже собирались выходить, но подошел губернатор. Решил познакомить с приглашённым гостем, владельцем одной крупной компании, базирующейся в Германии. Павел Андреевич оказался сороколетним мужчиной. А рядом с ним, держа супруга за руку, стояла она… Стоило только взгляд один бросить, сразу узнал. Да и как я мог не узнать ту, чье лицо высечено на груди? Внутренности скрутило так, что вдохнуть не мог. Стоял, как истукан, пялился на нее, пока муженек общался с Кириллом. Черт возьми, еще красивее стала, шикарнее. Синие глаза такие же чистые, такие же глубокие. Вот только душа у нее черная, продажная.

Узнала меня, сомнений быть не может. А у меня внутри — цунами. Так много эмоций. Сколько лет жил в полной тишине. А сейчас — словно взрыв, будто ото сна пробудила. Стоял и глох от безумной какофонии чувств.

Не нашел ничего лучше, как извиниться и отойти. Вышел из здания. На улице стояла вечерняя прохлада, а мне так душно было… Внутри что-то жгло. Прыгнул в тачку, набрал брата. Сообщил ему, что вынужден уехать, и сорвался в город.

Руки трясла нервная дрожь. Полпачки сигарет скурил одну за одной, пока колесил по городу… Так вот на кого променяла… на старика? Горький смешок слетел с губ при воспоминаниях о том дне, когда ждал эту сучку под проливным дождем, хотел сделать предложение, а она так и не пришла. Плевать. Больше такого со мной не случится. Я уже не тот маленький, наивный мальчишка.

Решил заехать в клуб. Нужно было как-то снять напряжение. Пил, а перед глазами все равно стоял ее образ. Да и сильно не вышло напиться… Какая-то девица подсела, позволил быть рядом. Думал, стоит отпустить себя, если не выходит спиртным, может вытрах*ю из головы ее? Только вот бесила меня новая знакомая. Несла какой-то бред. Ненавижу глупых людей. А эта оказалась пустой, как пробка. Размышлял над тем, куда бы еще деть себя, пока она сидела, вещала, словно радио. Отошел к бару, а когда повернулся, увидел рядом с брюнеткой Гетман. Вернее — сначала ее огненно-рыжую шевелюру. Подошел, и услышал отрывки разговора. Тата называла меня геем, убеждала брюнетку со знанием дела в том, что не стоит тратить на меня время. Удивительно, но мне так смешно стало. Это была ее маленькая месть за понижение? Тата решила, что эта девушка что-то значит для меня, и захотела обломать кайф? Не смог сдержать себя, захотел подыграть. Продолжить веселье.

Дождавшись, пока брюнета сбежит, уселся рядом. Еле сдерживал улыбку, пока она пыталась задеть меня. Все эти ее словечки, злые взгляды — ей богу, она как ребенок. Мы препирались, пытались уколоть друг друга… и за этой игрой не заметил, как расслабился.

Стоял потом у бара, наблюдал, как Гетман танцует. Странная она. Будит во мне столько всего разного. То разорвать ее хочется на части, дуру последнюю, то прижать к стенке и оттр*хать так, чтобы ногтями в плечи, чтобы кричала от кайфа.

И сейчас. Забрал ее с собой. Зачем? Специально же катал ее кругами, ждал, когда заснет. Сам себе ответить не могу.

Привез к своему дому. На руках занес в гостиную. Так и не проснулась, только поморщилась немного, когда на диван укладывал. Тихонько застонав, перевернулась на бок.

Укрыл ее пледом и пошел переодеться. Сна не было ни в одном глазу, пить тоже не хотелось. Подумав немного, уселся за ноут. Лучшее лекарство — работа. Тем более, «Аврора» в очень сложном положении. Нужно срочно вытягивать ее на поверхность. Куча долгов. Вся система организации труда изначально неправильно построена… После того, как вступил в права, сколько раз задавал себе вопрос, на черта мне надо было впрягаться в это? Но совру, если не признаюсь сам себе — мне это и нравится. Люблю сложности. Привык занимать голову, иначе рассыпаюсь. Да и, несмотря на затруднительное положение, фирма существует давно и пользуется хорошей репутацией. С ней мы подомнем под себя целый ряд нужных нам заказчиков, расширим свой рынок.

Тата застонала, пошевелилась. Посмотрелна нее. Бледного цвета маленькая ступня выглянула из-под пледа. Волосы растрепались, часть лица была скрыта под огненными прядями. Красивая… Даже такая — пьяная, спящая, с подтекшей тушью, словно с обложки журнала. Пальцы зудят от желания прикоснуться. Сегодня ее немного другой увидел. Всегда вела себя как фурия — холодная, жесткая. А в клубе показала другую сторону… Как ребенок или котенок маленький. Обидчивая, дерзкая… Маленькая, а так отважно бросается на обидчиков. Когда она настоящая?

Приблизился… Присел перед ней на корточки. Убрал прядь волос с лица. Мягкие такие, будто шелк. Аромат ее вдохнул. Цветы… весной пахнет и солнцем. Маленькие веснушки рассыпаны по щекам. Не замечал их раньше.

Раздался звонок телефона. Едва ли не подскочил. Отошел, чтобы не разбудить. На экране высветилось имя приятеля.

— Да, Паш.

— Лёв, прости, что поздно. Надеюсь не разбудил, — раздалось в трубке хриплое.

— Нет я работаю. Ты узнал? — перешел сразу к делу.

— Да, все узнал. Твой зам прав. Несколько лет назад Смольский старший купил дамочке квартиру, оплатил операцию матери. Потом спустя два года от него ушла жена. Там скандал был, попался дедуля на измене. Я так понимаю, узнали про них. Так что выводы делай сам.

— Понял. Значит, верно сделал.

Сбрасываю вызов. Поворачиваюсь к ней. Ну, вот и вся магия пропала. Красивая… это точно. Только так и выходит. Все красивые бабы — яд чистой воды. Отравляют, разбивают сердца, корежат души. Эта рыжая… Скольких сгубила? Такая же, как Ирма. Продала кого-то за деньги, связалась со стариком, разбила семью. Мерзкое на вкус чувство подкатило к горлу. Противно было даже смотреть на нее. Отпустить? Вышвырнуть из фирмы? Отвернулся. Тут же вспомнил голубые чистые глаза той, что вырвала мое сердце. Годы ничуть не испортили ее, они сделали Ирму еще опасней, еще притягательней.

Сжал кулаки. Прикрыл глаза, пытаясь обдумать все. Идея вспыхнула в мозгу, пронеслась по венам теплом.

Приблизился к ней. Смотрел, как мирно спит.

Нет. Я оставлю тебя рядом, Гетман. Я покажу тебе, чего ты достойна. Ты разбила семью, отобрала отца у сына. Каким бы олухом не был Женя Смольский, в нем нет той гнили, что есть в тебе.

Вышел из гостиной. Казалось, сам воздух в комнате был отравлен ее духами.