– Соня, сколько можно терпеть хамство и унижение? Почему ты не ответишь так, как они этого заслуживают. Нельзя быть бессловесной.
–Бабушка, я не опущусь до их уровня. Я просто не буду с ними общаться.
– Девочка моя, одиночество не выход. Тебе придётся жить среди людей.
– Я сама виновата в том, что не разбираюсь в людях. Я их идеализирую, а потом эти идеалы становятся циниками, которые норовят меня использовать. Знаешь, оказывается, многие ради достижения цели пускают в ход ложь, подлость, и это норма.
– С тех самых пор Соня участвовала в подготовке мероприятий в университете, но никогда их не посещала. Я не знаю, что нужно сделать, чтобы она жила без оглядки на прошлое. Может у вас получится.
Софье нравился Ветров. Она, выросшая без отца, очень привязалась к отчиму и помнила его, а Ветров был на него чем-то похож. Нет! Внешне они были абсолютно разные, а вот отношения к ней были похожи. Они оба умели слушать, говорили на равных, и в голосе слышалось понимание и участие. Её страх после первой встречи быстро прошёл, опасение, что он сноб, не подтвердилось. Он был немногословен, но она его понимала. Правда, возражать и спорить воздерживалась, но от своей идеи не отступала. Одним словом, Соня нашла себе кумира в лице Ветрова и боялась, что поняв это, он может всё неправильно истолковать.
Ветров сидел за столом и поглядывал на часы. Он был скорее расстроен, чем сердит. Соня, которую он знал третий месяц, не явилась на консультацию вовремя и опаздывала уже на двадцать минут. Май перешагнул вторую половину, и времени до защиты оставалось мало. Девушка справлялась с работой лучше, чем он мог предположить, но он не терпел пропусков. Антон Викторович набрал номер телефона своей подопечной. На звонок долго никто не отвечал, а потом он услышал голос Сони.
– Вы на часы смотрели, Софья Андреевна?
– Извините. Мне сейчас не до проекта. У меня сегодня бабушка умерла, – ответила она и отключилась.
Неприятная новость оглушила Ветрова, пригвоздила его к креслу, в котором он сидел за своим столом. Он подумал о Соне, и ему стало жаль девушку до слёз. С Надеждой Степановной Антон виделся десять дней назад, и она чувствовала себя нормально. «Что могло случиться? – думал он, доставая из сейфа деньги. – Нужно всё выяснить и помочь. Девочка осталась совсем одна». Он сел в машину и поехал по знакомому адресу. Дверь ему открыла Соня с опухшим от слёз лицом. В комнате Надежды Степановны хозяйничала её приятельница, так представила её Соня. Он прошёл на кухню. Здесь женщина сидела за столом и что-то писала.
– Чем я могу помочь, – обратился он ко всем сразу. – Когда похороны и кто этим занимается?
– Пока никто. Пишу вот список продуктов на поминки, а Галя готовит вещи для Нади. Сделаем всё дома. Кто нас пенсионеров проводить приходит? Только соседи и придут. С утра поедем в похоронное бюро, там и договоримся обо всём. Надя в морге. Сегодня уже не успеем.
– Справка о смерти где? Давайте её сюда. Я на машине и ещё сегодня сумею проехать везде. Пишите всё, что нужно купить, вернусь и куплю всё по списку. Вы за Соней присмотрите. – Не волнуйся, я обо всём позабочусь, – он поцеловал девушку в лоб и вышел из квартиры.
Ветров действительно обо всём позаботился. После похорон из траурного зала и поминок в квартире Лариных, он ушёл последним.
– Постарайся уснуть. Я утром отвезу тебя на кладбище. Ты можешь рассказать, что случилось?
– Два дня назад звонил дед из Германии. Спрашивал, может ли она принять его на неделю. Бабушка согласилась, уговаривала меня принять его по-человечески. Я видела, что она волнуется, хотя пытается это скрыть. Ночью плохо спала, а утром как будто взбодрилась, и мы даже позавтракали. Около полудня ей стало плохо, и я вызвала бригаду скорой помощи. Мне показалось, они ехали целую вечность. Ещё в машине она стала как-то трудно дышать, а в больнице через час только развели руками, – говорила она тихо, свернувшись калачиком на своей постели. – Спасибо вам. Я верну деньги, как только вспомню, где бабушка хранила свои «похоронные». Я всегда смеялась над этой её причудой, а она оказалась дальновидной.
Утром стоя у свежей могилы, Соня положила цветы и посмотрела на небо.
– Как же я со всем этим справлюсь, бабушка? Я осталась совсем одна.
– Я тебя не брошу, – Ветров положил свою руку ей на плечо. – Ты обязательно найдёшь в себе силы. Бабушка в тебя верила.
Всю неделю после работы Ветров заезжал в квартиру Сони. Иногда он заставал там соседку, которая жаловалась, что «девчонка совсем не ест и ходит как тень». Тогда он задерживался, и не уходил, пока Соня не съедала хоть что-нибудь. Выходные он провёл в квартире Лариных, сам приготовил обед, после чего проверил работу подопечной. Девушка продолжала работу над проектом и это немного его успокоило. Правда она похудела, осунулась и почти не разговаривала. Антон Викторович не лез к ней в душу. На девятый день после похорон, они вместе поехали на кладбище и навестили не только бабушку Сони, но и её родителей. После поминок, вещей Надежды Степановны в квартире не осталось – их разобрали соседи. Ветров помог Соне с уборкой, потом для них был поздний ужин. Хозяйка постелила ему на диване и пожелала спокойной ночи. Он уснул почти сразу, а проснулся от приснившегося кошмара и долго не мог понять, где он. Сообразив, прислушался. В квартире было тихо, а из комнаты Сони пробивался свет. Поднявшись с дивана, он тихонько прошёл к неплотно закрытой двери. Девушка сидела за столом, слушала музыку через наушники, что-то писала и плакала, смахивая со щёк слёзы. «Три в одном», – подумал Ветров, взглянул на часы, которые показывали 02:40, и тихо вошёл в комнату. Девушка заметила его боковым зрением и сняла наушники.
– Что-то не так? – вытирая слёзы, спросила она.
– Ты почему не спишь? Заниматься нужно на свежую голову. Что у тебя там?
– Рассчитываю нагрузку на кровлю с учётом стеклопакетов. Мне вторую ночь кошмары сняться и я не могу уснуть, а так делом занимаюсь.
– Марш в постель, полуночница, – он собрался уже уходить, когда Соня поднялась с кресла и оказалась совсем рядом такая домашняя и соблазнительная. – Ты мне очень нравишься, Софья Андреевна, – сказал он, не думая ни о чём дурном и не ожидая от неё похожего ответа, но глаза говорили совсем о другом.
– Вы мне тоже нравитесь, Антон Викторович, и я не знаю, что мне с этим делать, – тихо сказала она, не отводя взгляда.
Они стояли и смотрели друг на друга секунд тридцать, пока Ветров не обнял её и поцеловал. Он взял Соню на руки и отнёс на диван, где до этого спал. Помня рассказ бабушки о страхах внучки, был неторопливым и внимательным. Ожидал любой реакции от неё, но не мог и подумать о невинности. Столько нежности в нём не просыпалось со времён юности…
Соня уснула на его плече почти сразу. Мысли в голове Антона путались, не давая сосредоточиться на главном, но одно он знал точно – никому не отдаст эту девушку, если она сама не оставит его.
Утром, проснувшись в обычное для себя время, тихо вышел из квартиры. Заехал домой, переоделся и к восьми был в бюро. Решив все неотложные дела, предупредил, что будет отсутствовать пару часов, и вернулся в квартиру Лариных, купив по дороге цветы и завтрак на двоих. Соню он застал на том же месте и почти в той же позе. Она спала. Он присел на край дивана и взял её за руку. «В ней нет ничего особенного и, возможно, я сошёл с ума, позволив близость, но сейчас эта девочка для меня дороже всего. Во мне родилось столько нежности к ней, что хватит надолго, – думал он, глядя на неё. – Настоящая нежность, она тихая. Нежные объятия, ласковые взгляды, лёгкие поцелуи. Её нельзя объяснить, она идёт из сердца и её много не бывает. Возможно, за ней и скрывается любовь», – он улыбнулся своим выводам и погладил Соню по щеке.
– Просыпайся, Соня.
Она открыла глаза, смутилась и вновь закрыла их.
– Антон Викторович, мне очень неловко. Не сердитесь.
– Во-первых, теперь я для тебя Антон и никаких возражений. Во-вторых, держи букет. Он твой, – бледно-розовые розы с лёгким ароматом оказались в руках Сони. – Как ты себя чувствуешь? Ничего не беспокоит?
