Они пили кофе в полном молчании, пока Лука его не прервал.

– Я могу чем-то еще тебе помочь? – спросил он, допив свой кофе.

– Отец оставил закрытое завещание. Я нашла свидетельство в таком месте, где Лариса едва ли могла бы его найти. О нем знали только я и папа… – Кристина сделала судорожный вздох. – Просто хочу, чтобы ты знал.

– Мать едва ли была в курсе, – заметил Лука. – Она настроена на кровопролитную битву… Завещание вполне может расстроить ее планы. Что ж… Возможно, он действительно желал оставить что-то тебе… Он очень тебя любил.

– Да… Просто… я особенно ни на что не рассчитываю… Хотя мне кажется, что он желал бы, чтобы я вернулась в Россию…

– Выбор только за тобой… – как-то через силу произнес он.

Девушка тяжело вздохнула. Может быть, это всего лишь минутная слабость… Теперь она чувствовала себя запутавшейся и озадаченной.

– Давай уедем… Мне нужно подумать где-то… Только не здесь…

– Пообедаем вместе? – Это предложение прозвучало сухо и формально, и будто бы не содержало никакого подтекста. Этот новый сдержанный и непроницаемый Лука ставил ее в тупик. Думать о нем тоже можно было лишь в его отсутствии.

– Извини… я… пока что не готова общаться с кем бы то ни было… Мне нужно побыть одной.

– Очень хорошо тебя понимаю.

Мужчина встал, взял ее пустую чашку, поставил в раковину вместе со своей, включил воду, ополоснул и убрал в подвесной шкаф.

– Пошли.

Когда они спускались по ступеням высокого крыльца, он придерживал ее за локоть. Потом открыл перед ней дверцу машины. Когда добрались до отеля, и автомобиль остановился перед входом, Кристина повернулась к нему, чтобы что-то сказать, но не смогла. Их взгляды встретились. Она облизала пересохшие губы и сглотнула, разглядывая его невозмутимое лицо. Лука протянул руку, коснулся ее щеки, погладил, поправил локон. Кристина невольно прикрыла глаза от удовольствия, но быстро очнулась от этого очередного наваждения, отвернулась и вышла из машины, с корнем вырывая из себя все эти исходящие от него ниточки флюидов, уже успевших проникнуть ей под кожу. Морось и ветер протрезвили голову. Она поспешила в отель, в свой номер. Захлопнула дверь, заперла, прижалась к ней спиной и отдышалась немного. В растерянности провела рукой по лицу и по волосам. Что это было?! Не хватало только увязнуть в этом вновь… Ей следовало немедленно решать все свои вопросы и уезжать туда, где она все знала и во всем была уверена. Здесь все казалось таким сложным и непонятным. Здесь она чувствовала себя будто не принадлежащей себе…

В тот же день Кристина позвонила матери, поспрашивала немного о ее жизни, но так и не дождалась, чтобы она поинтересовалась о ее делах, предложила встретиться или как-то посодействовать в решении ее проблем. Она смутно чувствовала, что та считала себя преданной с тех самых пор, как Кристина выбрала отца, а не ее. Навязывать себя вовсе не хотелось, поэтому они немного поболтали о всякой чепухе, повспоминали прошлое, поплакали, а потом она попрощалась и повесила трубку.

Понимая, что дальше тянуть нельзя, она заставила себя сходить на юридическую консультацию, уточнить некоторые вопросы, но без текста завещания ей, конечно, не могли сказать ничего конкретного. Во всяком случае, оспаривание было маловероятным, хоть и возможным. Лариса могла попытаться признать ее недостойной наследницей, которая совершенно не интересовалась жизнью и состоянием здоровья отца… Все это означало, что ей так или иначе придется отстаивать свои интересы, задержаться в Москве на неопределенный срок, возможно, потерять работу в Австрии и, скорее всего, тратиться на услуги юриста… Не то чтобы она не была способна взять все это в свои руки, но без всякой поддержки ввязываться в длительные судебные тяжбы в стране, о реалиях которой она имела весьма смутные представления, было не слишком притягательной перспективой. Пожалуй, Лука мог быть весьма осведомлен в юридических и судебных тонкостях, но обращаться к нему было бы неэтично, да и попросту унизительно. Кто еще мог бы ее здесь поддержать хотя бы советом, она не знала. Едва ли она могла доверять кому-то из знакомых или даже друзей отца. Это были серьезные люди, она плохо их знала, а отец выстроил довольно тонкую систему отношений с каждым. Кто-то был выгоден ему, кому-то был выгоден он. Дружба дружбой, а табачок врозь… Кто захочет сейчас возиться с проблемами дочери бывшего начальника управления Генеральной прокуратуры по надзору за противодействием коррупции? Тут скорее у жены были какие-то права и прерогативы, возможности и знакомства, поэтому Кристине точно светиться не стоило…

Уже решившись на новый шаг, девушка сама набрала мачеху, чтобы назначить с ней новую встречу и наконец-то расставить точки над i, однако, та сбросила звонок и в течение двух часов так и не перезвонила. Терпение лопнуло, и она набрала Луку уже без всяких приготовлений.

– Привет, – выговорила уже почти привычно, хоть и напряженно.

– Привет, – как всегда нейтрально ответил он.

– Ты… рассказал своей матери о завещании? – начала она сходу.

– За кого ты меня держишь? Это ваши с ней дела, – недовольно проворчал он, немного ее осадив своим холодным тоном.

– В таком случае, почему она сбрасывает звонок, когда я ей звоню?

– Понятия не имею… – ответил он более мягко и вздохнул. – С ее характером сложно что-либо объяснить логически.

– И что мне делать? – негодовала Кристина. – Мы ведь все же должны встретиться.

Лука чуть откашлялся, будто бы неодобрительно или раздраженно.

– Ты нашла того, кто будет защищать твои интересы?

– Разве мы уже судимся? – воскликнула она в недоумении.

– «Все на свете имеет отношение к суду»1, – возразил он, даже не улыбнувшись. – К тому же, когда начнете судиться, искать хорошего юриста будет уже поздно. Так что подготовься заранее. И мой тебе совет – не пытаться сэкономить. Я могу рекомендовать тебе надежных людей, специализирующихся на вопросах наследственного права.

Кристина несколько опешила, вдруг впервые поняв, насколько все может быть серьезным.

– Спасибо, конечно… – выдохнула она. – Но мне не хотелось бы, чтобы ты помогал мне судиться с собственной матерью…

Лука едва слышно хмыкнул в трубку.

– Я и сам с ней судился много лет назад приблизительно по тому же вопросу, так что я уже давно не столь щепетилен.

– Спасибо, но нет, – отрезала она уверенно.

– В таком случае, когда найдешь подходящую юридическую консультацию, сообщи мне. Просто проверю ее на надежность по своим источникам. Боюсь, в московских судах можно потерять все, даже будучи полностью невиновным, так что…

– Я это учту.

– Не волнуйся. Я помогу, если что. Просто не бойся брать то, что принадлежит тебе по праву. Справедливости добиться можно, но нужны усилия.

– «Вина всегда притягивает к себе правосудие»2 – усмехнулась она, не зная, что еще на это ответить.

– Точно… – улыбнулся он. – Когда организуешь себе юридическое сопровождение и будешь готова идти к нотариусу, сообщи. Если мать начнет упираться, расскажу ей про завещание. Не сомневаюсь, что оно ее заинтересует… Но еще раз предупреждаю, будь готова давать отпор.

– Похоже, мне придется задержаться здесь надолго…

– Не стану скрывать, что я этому рад.

В трубке повисла неловкая пауза, но Кристина все же овладела собой.

– До свидания, Лука, – ответила она сухо, не готовая продолжать эту тему и пугаясь собственных ощущений от этого короткого признания. – Спасибо.

– До свидания, Кристина, – выдержанно ответил он и разъединил связь.

Облизав губы, девушка рухнула в кресло, пытаясь осознать и оценить масштаб навалившихся на нее проблем. Не нравились ей эти речи и вся эта ситуация, но, похоже, он был прав. Придется смириться с тем, что некоторое время будет сложно, и ей нужно готовить себе плацдарм для дальнейших действий. А еще, скорее всего, ей придется хотя бы на время распрощаться с работой в Вене… Слава богу, запас средств у нее имелся в достаточном количестве, она ведь никогда не была транжирой. Наверное, уже переняла некоторые черты бережливости, скромности и аккуратности у австрийцев. Только все равно без новой работы здесь ей долго не протянуть, если потребуются серьезные траты. Расходовать накопления до последней копейки и ничего не оставить за душой на черный день было не в ее характере. Кристина мысленно представила себе разговор с Оливером, а затем и с Гюнтером, и настроение у нее испортилось окончательно.