– Даже уже забыла, как здесь хорошо… – прошептала она.
– Пойдем в дом. На улице прохладно.
– Да, конечно…
Они разделись в прихожей, и Лука вновь предоставил ее самой себе, пока она неслышным привидением бродила по комнатам, вспоминая и переживая эти воспоминания. На удивление, дом почти не изменился. Видимо, отец все же не позволил Ларисе взяться за него всерьез, и кое-где остались уголки, знакомые ей с детства. Вот кабинет отца, куда она прибегала, чтобы посидеть у него на коленях, подразнить и поотвлекать от работы. Вот ее нежная уютная комната, до сих пор заваленная мягкими игрушками, где когда-то скрывалось столько девичьих тайн, надежд, печалей и радостей. Вот спальня родителей и их постель, на которой она любила поваляться по утрам в выходные вместе с ними, посмеяться и потолкаться. Вот гостиная, где собиралось много гостей на все праздники. Когда родители развелись, на некоторое время хозяйкой на этих застольях стала она. Во всяком случае, отец так и звал ее – «моя маленькая хозяюшка», хотя она часто сбегала через пару часов скучного взрослого ужина, ссылаясь на то, что ей пора делать уроки. Он всегда был строг с ней, но она всегда знала, как он ее любил, поэтому боялась его разочаровать. А еще они с ним любили играть в бильярд… могли резаться партия за партией ночи напролет, а потом отсыпались до обеда. Чтобы повеселить отца, она брала в зубы его сигару и, скривившись в надменной ухмылочке, изображала из себя бывалого бильярдиста, и у нее это, надо признать, неплохо получалось. Отец смеялся до слез, краснел и закашливался, а потом почти всегда проигрывал.
Кристина и сама не замечала, как ее губ касалась улыбка, а по щекам непрерывно текли слезы, пока сама она стояла у окна и бесконечно всматривалась в лужайку в саду, где она бегала с подружками, играя в бадминтон, а папа сидел в беседке и подзуживал, чтобы они не ползали, как мухи, и выкладывались по полной, словно строгий и вместе с тем веселый тренер и болельщик в одном лице. А иногда он даже занимался с ней историей и математикой, хотя для нее эти уроки часто заканчивались не очень-то приятно, потому что он был взыскательным учителем. После развода родителей Кристина почти не мучилась выбором, решив остаться с отцом. Во-первых, мама ему изменила, и ей сложно было такое простить… Во-вторых, он больше нуждался в ней. В-третьих, Кристина больше нуждалась в нем. Потом в его жизни появилась Лариса, а ей… ей просто пришлось повзрослеть.
Сквозь туман этих лишающих дыхания чувств и мыслей Кристина уловила аромат кофе. Его, наверное, приготовил Лука. Это отрезвило ее немного и вырвало из пут невозвратного прошлого. Она вспомнила, зачем пришла в этот дом, вернулась в отцовский кабинет, отодвинула кресло, села на колени, сняла несколько дощечек паркета и достала свой сундучок. Как ни странно, он был на месте и код остался прежним. Открыв крышку, девушка на секунду замерла, пораженная. На дне лежал файл с документами. Она взяла его, раскрыла и пробежалась взглядом по тексту каждого. Свидетельство о праве собственности на дом, свидетельство о праве собственности на земельный участок, а также свидетельство о принятии закрытого завещания… Значит, опасения Ларисы были более чем обоснованы? Отец действительно скрывал что-то от жены… к тому же почему-то именно в тайнике дочери. Доказывало это что-нибудь? Пожалуй, что да… Похоже, ее жадность не осталась незамеченной и привела к тому, что у супруга от нее появились тайны…
Кристина понятия не имела, может ли она на что-то рассчитывать и имеет ли право… Но все же слабый укол надежды и сомнений причинил боль. Она еще раз обвела взглядом отцовский кабинет, такой близкий и родной, как и весь дом… Они переехали сюда, когда ей было лет девять, и здесь она провела почти все детство и подростковый период. Странно, но даже после стольких лет на чужбине ее вдруг потянуло сюда… Здесь было спокойно, будто она нашла пристанище, которое всегда искала. Правда, за него, скорее всего, еще придется побороться и, возможно, ничего в итоге не получить…
Не желая больше мучить себя этими мыслями, Кристина убрала документы в сумочку, оставив ее в прихожей, прошла на кухню и остановилась в проходе, наблюдая, как Лука вскрывает пачку печенья и высыпает ее содержимое в какую-то вазочку. Прислонившись к косяку, она склонила голову и схватилась за него рукой, пытаясь прийти в себя. В ногах была какая-то слабость, из глаз продолжали течь слезы. Странное чувство, будто мир замедлился или пошел трещинами… и Лука у нее дома готовит кофе на кухне, что совсем уж невероятно… Все это происходило будто не с ней. Слишком странно, необычно, шокирующе…
– Что-то нашла? – Мужчина поднял на нее глаза, внимательно изучая своим темным пронизывающим взглядом. – Эй, что с тобой? Кристина? – Лука почему-то нахмурился и тут же оказался рядом, схватил за плечи, сжал, легонько тряхнул. – Тебе плохо? – Он закинул ей назад голову, глядя на нее в упор, а его лицо склонилось и оказалось так близко, что она могла бы поцеловать его в губы, если бы захотела. Возможно, она хотела этого, но голова кружилась и мысли путались. Нельзя было совершать всякие глупости в подобном состоянии, когда разум разгуливал где-то вдалеке от тела. Но то, как он волновался за нее, почему-то было приятно… Он заключил в ладони ее лицо и пальцами стер с щек слезы, будто приказывая не плакать.
– Я… я в порядке… просто… голова немного закружилась… – пробормотала она, цепляясь за пиджак Луки и позволяя ему обнять себя. Прижавшись щекой к его груди, она разрешила себе расслабиться, закрыть глаза, положиться на него и спокойно дождаться, пока это состояние пройдет. Она тихонько всхлипывала, он поглаживал ее по спине и по волосам. А еще она чувствовала аромат его духов, его сигарет, его одежды, его волос, его тела, мужественный и дорогой мужской запах, которым тайком наслаждалась, вдыхая глубоко и позволяя ему переполнить ее до краев. Когда ей полегчало, вместе с осознанием происходящего к щекам, а потом и ко всей коже прилил жар от непозволительной близости этого мужчины.
– Извини… уже все прошло… – Девушка попыталась отстраниться, однако ее не пустили. Она уперлась ладонями в мужскую грудь, понимая, что тонет в ауре этого человека, совсем как когда-то давно, когда была глупой и неопытной, а он был так же обольстительно хорош. Пара умелых движений, и его руки оплели совсем по-другому, заставляя почувствовать животную сущность их природы и всех этих прикосновений… Лука прижал ее к стене и снова заставил поднять голову и посмотреть ему в лицо.
– Тебе не за что извиняться, Кристина… – Его большой палец проскользнул по ее губам, сминая и вызывая сладкую дрожь и горячий отклик. – Сколько лет прошло, а нас по-прежнему бьет током… Не думаешь, что это о чем-то говорит?
– Думаю, нам не стоит повторять прошлых ошибок, – ее ладони увереннее уперлись в его грудь.
– Иногда ошибки – самое приятное в жизни.
– Возможно для того, кто провоцирует их совершать, но не для того, кто ошибается.
Лука по-прежнему крепко прижимал ее к себе, не позволяя отвернуться. Его пальцы придерживали ее подбородок, хмельной темный взгляд скользил по ее лицу, прикасался, обласкивал, пожирал. На его губах играла волнующая мягкая улыбочка, которая щекотала нервы и провоцировала.
– Ты стала другой… – прошептал он.
– Какой? – тем же шепотом проговорила она.
– Уверенной… бесстрашной… сильной…
– Беззащитной я нравилась тебе больше?
– Ты мне всякой нравишься, Кристина… – Мужские пальцы еще раз прошлись по мягким горячим женским губкам, заставляя девушку трепетать. Однако, в следующий момент Лука отступил. – Но ты права. Ошибки прошлого лучше не повторять. – Он неспешно прошел к столу. – Кофе?
Оставшись без его объятий, Кристина вновь ощутила надвигающуюся пустоту, но это вовсе не было поводом, чтобы бросаться на шею этому самовлюбленному типу. Поборов неловкость, она села за стол и взяла в руки еще не остывшую чашку. Отхлебнула глоток и тут же вспомнила. Слишком крепкий… зато… Как он тогда сказал? «В самый раз. Хотя могу коньяку еще добавить. Очень хорошо прочищает мозги, особенно неразумным девчонкам, любящим немного поиграть с огнем». Он был прав. Тогда она хотела играть с этим огнем. Мечтала в него окунуться с головой. Готова была сгореть дотла, надеясь, что ее жертву кто-то оценит… Он не оценил. А сейчас предлагал сыграть в мотылька, летящего на пламя свечи, еще раз… Но только она больше этого не хотела. Она хотела крепкого, очень крепкого эспрессо, чтобы одуматься.
