Нашёл, что вспомнить.

Оглядываясь назад, уже будучи демоном, Аластор понимал, что поступил глупо. Девочка бы не осталась круглой сиротой – у неё была мать, да и наследство тоже досталось бы ей. К тому же, вовремя сделанный выстрел из револьвера избавил бы самого Ала от суда и слёз формата «Что он Вам сделал?!». Столько лет жить в кошмаре – и спасовать в последний момент. Грандиозно похерить смысл жизни.

Да, дети не должны отвечать за грехи родителей, но раз так, значит, он имел право завершить свою охоту и свою месть.

Зато теперь-то уж точно всё.

Семья Магне.

Прищучит Люцифера – и точка. За вот эту вот разруху кругом. Конечно, придётся думать, как отмазаться от правления этой страной кавардака, но это потом.

Хотя у Люцифера же есть наследница. Дочь.

Да что ж такое, опять по кругу?!

Откуда они берутся, эти дочери, когда их никто не просит?!

Так, стоп. Она взрослая. И ещё есть её мать, Лилит. Никто не осиротеет.

Может быть, Шарлотта Магне умнее своего папочки, и его судьба станет для неё уроком, как делать НЕ надо?

Почему эти проклятые рога так сильно чешутся?!

Чарли не могла поверить в увиденное и услышанное.

По официальной версии двора, Аластор метил на престол, но потом отчего-то передумал, псих ненормальный, с него станется, либо ему, как он всегда говорил, «стало скучно», и он просто от нечего делать поиграл силушкой, дабы показать, что и демоны из числа смертных не лыком шиты.

Но что-то не сходилось. Совершенно не сходилось.

Какое-то воспоминание, что-то смутное… Это было так давно…

Когда Ал устроил резню? Уже 70 лет прошло. Но та ночь… Почему она ознобила в памяти? Что тогда произошло?

Жаль, у принцессы не было собственной живой тени, чтобы дать ответ на этот вопрос.

Пока же растительная пища пошла на пользу, и у Ала наметились бархатистые почечки новых рогов. Они неимоверно чесались, и молодой лорд, отбросив сомнения, тёрся головой об стены, расцвечивая обои багровыми полосами.

Так вот почему олени готовы были делать это часами: кровавый бархат сходил больно, но при этом приятно. Сильные ощущения от ободранных хрящей, ещё не успевших ороговеть и посылающих сигналы в мозг. Волны удовольствия пронизывали его тело, словно молнии, и наступала долгожданная разрядка. Он ел, чесался, вырубался и снова ел, чтобы потом на неверных ногах доковылять до овощной лавки и повторить весь цикл сначала.

Однако забвение имело временный эффект: как он помнил, чесанием рогов занимались те особи, у которых не было возможности бороться за главенство в стаде. А он, Аластор, может. Ещё как может.

Доказать им?..

Едва оправившись, он с головой нырнул во тьму воцарившейся ночи, которую потом назовут «радиорезнёй».

– Доброго вечера.

– Какого хрена? Кто ты такой?

– Если я одолею Вас, Вы поклянётесь признать меня равным и больше не тронете ни меня, ни тех, кто будет рядом со мной.

– Что-о?!

– Наш бой начинается. Покажите, из чего Вы сделаны, сэр.

– Что это за твари?!

– Мои вольты. Когда я безумствую, в них тоже просыпается жажда крови. Но мы с Вами, как джентльмены, будем драться один на один. Я позволю Вам ударить первым.

Казалось, это чистейшее безумие. Новые рога ещё кровоточили, прочерчивая алые дорожки по лицу владельца. Правда, скорее всего, в этом и был смысл: лордам Преисподней казалось, что Ал – просто сумасшедший, да к тому же ещё и слабый: шутка ли, олень, да его одной левой можно припечатать!

Когда противники осознавали всю серьёзность ситуации, то уже могли царапать, кусать и пинать его сколь угодно долго – Аластор всё равно уже прижимал их к стенам, полу, если повезёт, к мягкой мебели, и, зловеще улыбаясь, просил самое унизительное: присяги на верность. Ему, не рождённому демоном!

В отличие от простых грешников, маленьким царькам ада было что терять: власть и свои изнеженные условия. Так что они, шипя и плюясь, давали слово, жали ему руку, униженно понимая, что не смогут забрать слова назад. Договор демонов – несокрушимая вещь, о нём нельзя просто взять и забыть. Радовало их одно: Ал не просил политической или военной мощи. Впрочем, потом, униженные и побитые, матюгающиеся на чём ад стоит в заботливых руках слуг, демоны понимали, что именно так выглядит настоящее унижение. Радиодемон не стал бы просить помощи у тех, кого не считал за равных: своим договором он попросту перечёркивал их власть и могущество.

Формально, лорды ада дружат. Но не тогда, когда задета гордость.

Давясь попранным статусом, никто из них и когтем не пошевелил, чтобы предупредить сородичей об опасности: вдруг, чего доброго, подготовятся да победят эту парнокопытную скотину? Нет-нет-нет, если уж потерять власть – так не в одиночку!

Ночь едва перевалила за вторую треть – а дело уже было сделано. Аластор, изменивший в безумстве значительную часть своего облика, прыгал по крышам навстречу замку, разбивая черепицу острыми копытами. Раны были глубокие, несмотря на наложенные повязки. Пришлось заглянуть к Нифти и штопаться, слушая её верещания о том, что видны кишки.

Кишки, надо же. Раз целые, значит, заживёт. Лорды не аллигаторы Луизианы, и чистят зубы и когти часами напролёт. Да и есть ли в аду смерть от инфекции?

К тому же, рога так чешутся, что заглушают волны боли. Как и адреналин. Эйфория.

Нельзя откладывать битву с Люцифером до завтра: верховные мрази, может, и не вылезут из капкана своего попранного величия, но вольты успели изрядно начудить в городе. Кто-то непременно доложит о беспорядках.

– Я пошёл, – Ал так плотно перебинтовал живот, что на секунду потемнело в глазах.

– Сэр, нельзя! – кинулась наперерез старая подруга, – Пожалуйста, сэр, не надо! Вы на грани!

– Всё идёт, как надо, – Аластор быстро начертил ряд веве, призывая лоа лакомиться его кровью в обмен на последнюю милость.

Я слышала об этом. У Вас демонический кризис среднего возраста, сэр, но он пройдёт, потерпите ещё немного!

Радиодемон засмеялся, заставив раны ответить приступом боли:

– Нифти, дорогая, твои шутки просто очаровательны.

– Я не шучу, сэр!

– Всё, всё. Я ещё должен приберечь силы, чтобы похохотать над поверженным Люцифером.

– Над КЕМ?! – испуганный вопль Нифти донёсся до него уже на улице, поскольку новый верховный лорд выскочил в окно, карабкаясь по пожарной лестнице.

Окутанный тенями, он без труда прошмыгнул за крепостную стену, начав подниматься в покои. Вольты напортачили в городе ровно настолько, чтобы королева выехала успокаивать граждан. Аластор увидел её мельком, когда Лилит садилась в машину. Чудовищем не выглядит, красивая женщина с серебристыми глазами. Усталыми глазами. Должно быть, тоже не слишком-то радуется, исправляя косяки муженька.

Раны всё же дали о себе знать, несмотря на повязки и помощь лоа. Пришлось пересмотреть исходный план. Атаковать из темноты, заблокировав руки и рот. Запугать тем, что остальные лорды присягнули на верность и уже подчинились.

И убить.

Или всё же унижения достаточно?

Может, есть какой-то способ подарить правителю собственные уши, рога и хвост? Вот это было бы верхом унижения!

Это тебе не благородство падшего ангела, нет уж, дудки.

От собственного смешка Ал едва не свесился со стены. А вот и балкон. Никакой стражи. Люцифер что, совсем тупой?

Кто-то идёт. С ворохом бумаг. Слуга, наверное. Или…

Погодите. Вот это вот ничтожество в эполетах, этот цыплёнок-корнишон с румяными щеками и есть..?

– Папа, ты у себя?

– Я тут, дорогая, – отозвался мужчина в белом парадном костюме, опуская бумаги на стол, – Что случилось, тебе не спится?

– Папочка, зачем ты распустил стражу?

– Они помогают в городе. Я сейчас пытаюсь связаться с вассалами, но они молчат.

Аластор, не матерясь вслух в силу своей воспитанности, притаился в нише под балконом, аккурат возле декоративной лепнины.

Вышла, конечно. Нежный голос любящей дочери. Ротсала получила для него картинку, став тенью одной из колонн.