Чуть подумав, Аластор снова взялся за ножницы, и через некоторое время завязал на шейке плюшевой пёстрой кошечки ошейник с «бабочкой».

Осталось самое сложное – передать подарок. Впрочем, у молодого бокора уже был подходящий план.

– Да, да, уже иду, – открыла дверь афроамериканка средних лет, – О, сэр, Вы сегодня были в гостях у моих господ… Что-то случилось?

– Нэнни, верно? – чуждый предрассудкам, Аластор приветливо приподнял кепи.

– Да, сэр.

– Нэнни, очень прошу Вас выполнить одну мою просьбу: отдать ребёнку ваших господ вот это, – будущий Радиодемон протянул ей кошечку.

– Как красиво, сэр! Погодите, – новая знакомая втянула запах, исходящий от плюша, – Да это же настоящий вуду-талисман!.. Постойте, я знаю Вас. Вы ученик мадам Бониты. И это оберег для малыша? Вот здорово!

– Думаете, ему понравится?

Женщина задорно фыркнула:

– Это Вам не банальный мишка, а игрушка, которой нет больше ни у кого! Конечно, понравится! Даже не извольте волноваться. Я передам.

– Простите, что потревожил Вас среди ночи.

– Всё в порядке… Вас что-то связывает с этим ребёнком? Он Ваш?

Ал, не удивлённый вопросом (прислуга всегда или почти всегда знает больше, чем говорит), покачал головой:

– Нет, но он очень дорог мне. И я не могу разбить сердце его матери, даже если правде суждено умереть вместе со мой.

– Я понимаю… – Нэнни бережно прижала оберег к груди, – Спокойной ночи, сэр.

Снова нырнув во мрак и идя окольными путями до своей городской квартирки, Аластор раздумывал, настало ли теперь его время.

Он потерял Джой. У её ребёнка впереди прекрасное будущее и хорошая любящая семья.

Нет. Мадам Бонита сказала, что стать бокором может только тот, кто потеряет всё.

Вообще всё.

Марди, не покидавшая плеча хозяина, посмотрела в упор на Чарли. В её васильково-голубых глазах мелькали картины будущего.

– Что такое, милая? – Ал погладил кошачью шейку кончиками пальцев, останавливаясь и поворачиваясь к невидимой принцессе ада.

«Хватит!» – попросила принцесса, и собственный голос, не звучавший будто бы целое столетие, показался ей чужим, – «Марди, хватит с него! Пусть у этой истории будет счастливый конец! Я больше не могу!»

Но это была не сказка из тех, что рассказывают на ночь.

Луизианская тьма вдруг стала липкой и тягучей, словно битум. Образ Ала остановился, колеблясь, будто заснятый на старую бобину.

Через полгода умрёт мистер Смок. Через четыре – мадам Бонита. Оба от старости, без мучений. Но обоих отыщет тот, кто был с ними рядом – их ученик.

Малыш Джой будет расти сильным и здоровым. Однажды даже подерётся с хулиганами, защитив тем самым девочку. Их пути с Алом разойдутся окончательно в день, когда Артуру предложат новую работу, и семья уедет из Нового Орлеана. Как раз вовремя, перед Великой Депрессией. Их след затеряется в дымке, но на последнем отпечатке памяти восьмилетний белокурый мальчик будет с грустью смотреть из окна поезда, а рядом с ним и потрёпанная, но до сих пор любимая игрушечная кошечка с галстуком-«бабочкой» на шее.

Через год после этого сама Марди, Марди из плоти и крови, поймёт, что хочет спать, как никогда, и ранним утром придёт из леса, чтобы напоследок улечься на груди главного человека в её жизни, верша собственный ритуал и сливаясь с его тенью.

Именно так он потеряет всё. И станет бокором, чтобы свершить главную месть своей жизни: убить Джейка Маклахона.

====== Глава 43 ======

Комментарий к Глава 43 Just relax, and let the darkness fall over you…

~NIVIRO

Его имя Аластор – низшее божество мщения во всей своей красоте и неистовстве.

В день, когда он примет решение пуститься на поиски врага, в его судьбе вдруг возникнет Нифти, на грани жизни и смерти. Но поздно. Слишком поздно.

Ему тридцать два. Его ищет полиция, а он ест человеческое мясо и уже как полтора года лично тестирует на себе яды и галлюциногены магии вуду, каждую ночь во сне, в горячечном бреду убивая Джейка – успешного предпринимателя с его воплощением американской мечты – тысячью разных способов. Он помешался, не может выбрать. И не в силах остановиться.

На работе дают отпуск, думая, что он ослабел от голода. Никто не видит внутренней стороны рук, исчерченных веве. Пока он улыбается, кажется, всё идёт хорошо. Никто не замечает, что это не улыбка, а волчий оскал.

На егерской службе ему дают расчёт: мол, нет смысла заботиться о зверях, когда голодают люди. Непатриотично. Новому начальнику службы кажется, что если перестрелять всех оленей за сезон, то новые слепятся из воздуха. И аллигаторы, и птицы, всё то, что можно есть.

Ал делает экивок и вечером, на дорожку, пожирает того самого начальника, смутно сожалея о том, что идиотов мира сего нельзя обменивать на жителей леса.

Он плохо маскирует убийство: в его вотчине теперь шумно, много браконьеров, хотя, по сути, егеря теперь нет, а его путь ведёт только в один конец. Так что он окунается напоследок в свои угодья и убивает, убивает, убивает до самого рассвета, поскольку больше не может сделать ничего, чтобы защитить лес.

Ну что ж. Двенадцать трупов надолго отпугнут искателей лёгкой дичи. Он даже старается, совершает какой-то диковинный ритуал: потрошит их, развешивает на ветвях внутренности, распинает и обезображивает лица. Хотели мяса – станьте мясом. В каждом из них – вариант убийства Джейка, двенадцать застывших сцен из ночного кошмара.

Джейк, Джейк… возле его поместья тоже есть лес. Разорвать его на клочья да разбросать по всему акру, чтобы даже патологоанатом не смог сшить этот окровавленный паззл.

Ха-ха. А ещё сомневались, белый бокор, белый бокор. Отравление ядом фугу, иголочкой из-за угла – какая несусветная трусость. Вот у кого нет веры в свои силы.

На близлежащих деревьях опытный убийца чертит десятки, сотни веве, не думая об отпечатках пальцев. Кровью. Лоа, примите эти щедрые дары. Это не цыплята и не кролики, а крупная двуногая добыча. Но взамен будьте со своим бокором на пути безумия, когда ему останется всего один шаг.

Закончив, он умывается в речке, оставляя на волосах знойный аромат болота. Вокруг его хижины – торжество плоти, анатомический атлас, наполненный шорохом тел голодных аллигаторов и гудением плотоядного гнуса.

Хижина, прощай. Прощайте, книги, травы, оленьи рога, шкуры, прощай, пятно на полу, напоминающее о Джой, надеюсь, ты стала пумой и счастлива.

Он приводит себя в порядок. Переодевается в чистую одежду. Очень скоро здесь перевернут каждую безделушку, а у города появится свой легендарный маньяк. Ненормальный псих, поступки которого поймут только женщины, которых избивали собственные мужья или любовники.

Потом полиция кинется искать его на работе, решит, что он ударился в бега, проверят поезда, нарисуют портрет для опознания. Наверняка изобразят нечто эдакое, демоническое, с рогами и острыми зубами. Пусть повеселятся вволю, человеческий век короток, а роду людскому нужны хищники.

Бедная городская квартирка. Её растерзают изнутри: снимут обои и половицы в попытке отыскать договор с самим дьяволом или завещание, написанное кровью, а может быть, сувениры с тел предыдущих жертв. Сколько их было, кстати? Отец, потом Билл, потом муж Вероники, потом ещё кто-то, потом ещё… ещё… ещё…

Много. Всех не упомнить. Столько мразей на тот свет переправил, а мир лучше не стал. Дерьмовый из него егерь на людей, должно быть, популяция слишком разрослась.

Перед самым уходом Ал заглянул в ящик стола и достал оттуда револьвер. Какая громоздкая нелепица. Но зато выстрел – и конец. Самому себе горло перерезать духу не хватит, прости, нож, верный товарищ.

Мама.

Джой.

Мистер Смок.

Мадам Бонита.

Марди.

Как же вас не хватает.

Нифти.

Мимзи.

Рози.

Живите. Не возвращайтесь. Грустно быть безумцем и убийцей, отражаясь в ваших глазах.

Малыш… Расти и следуй за своими мечтами, и пусть беды обходят тебя стороной.