– «Бокором»?
Мадам Бонита приветливо улыбнулась:
– Так у нас называют колдуна, окунающего обе руки в мир лоа, мир духов. Он очень могущественный.
– Нет, это не про меня, – махнул рукой юноша, – Мне бы егерем умудриться стать и не околеть в процессе, а Вы говорите – бокор.
– Ты путаешь физическую силу с силой духа, – старуха снова зашуршала своим травяным сбором, – Я чую, что у тебя большое сердце, несмотря на то, что ты не рождён побеждать быков в рукопашном бою. Обычно людям с таким большим сердцем приходится несладко, но на то им и дана сила духа. Чтобы пережить и измениться.
– Дана? Богом?
Старая мамбо снова улыбнулась:
– Наше понимание мира немного отличается. Главный Бог, создатель Вселенной, по-нашему, Бондьё, действительно создал этот мир, но теперь предпочитает отдыхать, не вмешиваясь в дела людей. Нет никакого смысла ему молиться. Бондьё просто сидит на своём троне и сладко покуривает трубочку, любуясь своим произведением. Так что мы просим о милостях лоа, маленьких божеств. Не за бесплатно, конечно. Таков мир вуду, сынок.
– Значит, Вы не возносите молитв Богу… Бондьё?
– Мы считаем это бессмысленным, как я уже и сказала… Смотри-ка, что я тебе собрала. Это особое гри-гри, на счастье. Я не настаиваю, но мне было бы приятно, если бы ты начал его носить, – она повернулась, протягивая парню мешочек, украшенный перьями и разноцветными бусинками.
– О, я даже не знаю, что сказать, это… Спасибо преогромное, мадам Бонита! Быть может, раз я заделаюсь егерем, мог бы помогать Вам с заготовкой трав?
– Это было бы чудесно, но ты не знаешь растений, да и вообще, этот талисман бесплатный, – она шутливо насупилась, – Дарю тебе, потому что могу, а не из корысти. Понимаешь?
– Понимаю, мадам.
– Ну, то-то, – пожилая женщина проконтролировала, как юноша приторачивает мешочек к брючному ремню, а затем снова улыбнулась, показывая яркую диастему* между верхними зубами, – Беги домой, наверное, а то тебя мама хватится. И следи, пожалуйста, за её здоровьем. На тебя вся надежда.
– Да, мадам, так и сделаю, – по улыбке Ала было ясно, что он из последних сил запихивает мысль о Джой в самые глубокие секторы мозга, наверное, как раз и проявляя пресловутую силу духа.
Выйдя на улицу, парень свернул к тропинке, и, потерев мешочек пальцами, вдохнул его терпкий аромат. И, разумеется, как истинный мазохист, остался дежурить у ближайшего дерева.
Чарли в который раз пожалела, что не участвует в этом шоу, и её роль сводится только к роли зрителя. Если бы демонесса могла, то накинула бы мешок ему на голову и уволокла прочь не только отсюда, но и из прошлого в целом. Мадам Бонита была права: вокруг мальчишки нарастало напряжение, и его было впору обвесить целой тонной оберегов.
Долгое время ничего не происходило, но тут темноту прорезал луч фар автомобиля: по дороге уверенно полз «Форд» последней модели, хромированный и уверенный в себе, словно чистокровной буйвол.
– Да ладно тебе, крошка, один поцелуй!
– Нет, Джейк, нет, я так не уйду! – на переднем сидении шла весёлая перепалка, и женский голос, судя по всему, принадлежал Джой.
– А никто тебя и не гонит, – толком не видимый с точки обзора Ала мужчина перешёл на урчащий шёпот, – Оставайся.
– Нет, ни в коем разе. Спокойной ночи!
Раздался звук поцелуя, и Аластор схватился за дерево, чтобы не упасть. Это был сильный удар для того самого большого сердца, замурованного во впалой груди.
Джой тем временем уже выскочила из машины, подправляя сбившуюся набок шляпку.
– Я заеду за тобой завтра, мой ангел.
– Договорились.
Пора было уходить и забиваться в первую попавшуюся щель, но план отступления провалился: под ногой хрустнула ветка. Джой без труда узнала силуэт у дерева.
– О нет… Нет-нет-нет… Постой! Стой! Пожалуйста, стой, мне не угнаться за тобой на каблуках!.. Вот спасибо. А теперь… ты ко мне выйдешь?
Лучший друг выглянул из-за ствола дерева и подошёл к ней с видом несчастного, но очень воспитанного телёнка, подозревающего, что его ведут на заклание.
– Ты же мой славный, – уже поманила парня к себе Джой, положив руку ему на плечо, – Ты всё видел? Да, Джейк придурок, но я его люблю.
– Джейк… Маклахан? – с трудом задвигал пересохшими от волнения губами Аластор.
– Да, он самый.
– У него же… вроде невеста есть. И он… старше.
– Чепуха. Он её не любит, это брак по расчёту.
– Джой…
– Нет, – она поставила указательный палец прямо у его носа, – Ты не Бог, чтобы меня судить. Не смей, понял? Я буду с ним. В конце концов, на дворе начало XX века, надо мыслить прогрессивно!
– Джой, – его карие глаза были полны искреннего отчаяния.
– Хватит повторять моё имя! Или что, будешь обливать меня грязью, называя падшей женщиной?
Будущий лорд Преисподней упрямо затряс головой:
– Никогда! Я никогда так тебя не назову!
– Допустим, – шляпка девушки снова сбилась, и она казалась воплощением лоа войны, – Если ты больше не хочешь дружить со мной, я пойму. Не скажу, что прощу, но пойму. Так что, дорогуша, будешь дружить с падшей женщиной?
– Не называй себя так! – он схватил её за руку, бережно сживая в своих ладонях, – Я всегда буду на твоей стороне! Пусть Бог, или лоа, или кто угодно убьёт меня на месте, если я вру!
Девушка ласково улыбнулась, тронув его щёку:
– Я знала, что ты поймёшь… Так, только уговор: не ходи с таким страдальческим лицом. Мы друзья, помнишь? Я не умираю. Походишь ещё с такой милой, как помру.
– А вот не буду!
Подруга слегка отпрянула, удивившись его тону.
– Да, у меня нет машины, и денег немного, но ради тебя я готов улыбаться, даже если у меня внутри разверзлась пропасть, Джой! Я буду улыбаться, смотри! – он поднял её руку, давая дотронуться до лица и засвидетельствовать улыбку, невидимую в густых сумерках.
– Хм, а если… – девушка, кажется, вошла во вкус, и всё происходившее было для неё лишь игрой, – Если я умру?
– Не говори так! – ещё больше перепугался Ал.
– Но ведь когда-нибудь я умру, может быть, даже раньше тебя. А ты возьмёшь – и снова будешь хмуриться. Сразу же забудешь, что обещал, – она приопустила веки, придав тону какую-то обиженную кокетливость.
– А вот не буду! Начиная с сегодняшнего дня я начну сверкать улыбкой почище Чеширского кота! Я клянусь!
– И ты станешь радиоведущим.
– Стану!
– И будешь счастлив.
– Буду! – он исправно улыбался, но глаза его блестели.
– Не реви.
– Не контролирую!
– Ладно, стоик, иди сюда, – девушка бережно обняла друга за шею, поглаживая по плечу, – Знаешь, теперь, когда не нужно держать это в секрете, мне так легко, правда-правда… Мы с Джейком, – её шёпот был горячим, – Уедем, как только я кончу школу. Сбежим. Ну а ты, – она тряхнула Ала за плечи, – Даже в таком случае не забудешь про свою клятву. Не то я лично наставлю тебе подзатыльников, ты понял?
– Да, Джой.
– Однажды, – девушка стёрла его слёзы большим пальцем, – Ты тоже кого-то полюбишь. По-настоящему. И тогда ты меня поймёшь.
– Наверное, – всхлипнул будущий бокор.
– Не «наверное», а «да». А теперь иди спать, и помни: ты обещал. Иди!
Будучи развёрнутым в нужном направлении, он действительно зашагал прочь, неся своё тело бережно, словно хрупкую вазу, уже давшую трещину. У Чарли сердце разрывалось при одном взгляде на замершую полуулыбку парня. Вот, значит, как появился этот атрибут, в какой юдоли страданий. Однажды данное обещание, постепенно переделавшее его в того человека и демона, которого знала вся Преисподняя.
Ал дошёл до участка семьи, и его шаги тут же изменились, стали осторожными, будто их хозяин ступал по минному полю. Он обошёл дом по широкой дуге и заглянул в сарай. Вынул из-под стрехи огарок свечи и зажёг его, мимоходом утерев рукавом лицо, не успевшее высохнуть от предательских слёз. Прислушался ещё раз, замерев в полной неподвижности, потом несколько расслабился, и, порывшись в сдвинутых с места половицах, выудил из тайника томик лорда Дансени. Открыл, глянул на обложку, с задней стороны которой значилось: «Моему дорогому другу. Не переставай верить в лучшее! Джой».
