Но это – потом. А сейчас я бережно кладу тёплый сонный комок на полку, глажу бочок, покрытый призрачными пятнышками. И окликаю Голем. Нам пора.

Мы наконец научились управлять телом вместе и теперь конфликтуем всё реже. В конце концов, мы дети одной матери, две части единого целого, да вдобавок ещё и любим одного человека. Для его пои… (чёрт, прошу пардон, завоевания) требуется совместная работа.

И вот мы снова в реальности. Голем – на светлой стороне, а я сегодня таюсь в зрачке, скрытом длинной чёлкой.

Настал новый день.

Мы просыпаемся.

Я просыпаюсь.

========== Эпилог ==========

– То есть ты даже не попрощаешься?

Ставшая уже почти родной рептилья башка с бездонными глазами поворачивается в мою сторону. Тварь Углов методично копает ткань купола и прекращает занятие после моего появления на месте раскопок.

– Я видел достаточно. Ел достаточно. Но я не твоя собственность.

– Разумеется. Правило номер три, – киваю я.

– И я – гордый вольный демон, и вовсе не обязан прощаться с какой-то… – он даже пофыркивает, – Недоделанной.

– «Какая-то недоделанная», впрочем, была бы рада хотя бы сказать «до свидания».

Наконец я вижу, как его пасть растягивается в искренней улыбке:

– Было неплохо.

– Я рада это слышать.

– Куда теперь понесёт тебя твоя больная голова? – словно бы мимоходом интересуется он.

– Мир сновидений огромен. Я никогда не была в Ленге. В других проклятых городах. Впереди ещё бесчисленное множество историй, которые жаждут того, чтобы о них поведали миру.

– Вы подумайте. Самоуверенно, как всегда.

– Такая уж я, – я пожимаю плечами и закуриваю глясару. Мои мысли плывут и искрятся, словно снежинки из её дыма.

– Почему ты уходишь? – спрашиваю я, кутая город в тёплые объятья заката.

– У тебя появилась новая игрушка, – он кивает на зыбкую границу. Чёрные провалы глаз похожи на полированный гематит.

Тварь Углов может учуять и сказать, с человеком или же с иллюзией я встречаюсь, но я знаю, что он не будет этого делать. Не из низости или коварства, а из уважения к моему собственному выбору.

– А я думала, это из-за Голем.

– И из-за неё тоже, я с ума схожу от этого грохота. Мне нужны тишина и покой, а в этом сумасшедшем доме о них теперь можно и не мечтать.

Это он о Камнепаде, который внезапно порадовал нас своим появлением и теперь прочно обосновался на должности сторожевого пса. Голем периодически выходит с ним играть, а когда появляется и Эль, их догонялки могут длиться нескончаемо долго. Честно говоря, я рада, что им так весело. Жизнь налаживается.

– Значит, это ревность.

– Значит, я просто сваливаю, мне надоело с тобой возиться.

– Не стесняйся: и ты мне сразу понравился.

Он не выдерживает и начинает громко хохотать, пока не выжимает слёзы, вишенками сбегающие по мощным скулам. Я смеюсь вместе с ним. Он не плохой, просто… иной. Как и я.

– Увидимся как-нибудь потом?

– К тебе придёшь: чуть ногу мне не оторвала, садистка форменная!.. Да, припрусь как-нибудь. Кто-то же должен поливать твою монстеру.

– Нет слов, чтобы сказать, насколько я польщена.

– Теперь о деле. Ты хотела сказать что-то напоследок. По лицу вижу, – он садится, обвивая лапы хвостом, – Я слушаю.

– Появилось правило номер пять, – с некоторой гордостью заявляю я.

– О, вот как? И чем же пополнился несравненный свод постулатов?

– Хм, – его сарказм всё ещё немного выбивает меня из колеи, – Полагаю, правильно записать его вот так. Это не столь железобетонное правило, и… не столь рациональное. По правде сказать, мы сотворили его вместе с Голем, но я пришла к выводу, что оно бесподобно, – я беру в руку глясару и черчу в воздухе цифру «5», – Смотри внимательно.

Увидев всего одно слово, он добродушно хмыкает и качает головой:

– Люди такие люди…

Я тоже смотрю на это прекрасное безобразие и не верю в то, что добавила это ко вполне разумному списку. Но, даже следуя верхним четырём, жизнь без этого пятого кажется пустой. Без этого не рождаются образы. Не пишется. Без этого весь человеческий мир замер бы в стазисе и был бы наискучнейшим местечком во Вселенной, глупым, как спикировавший в открытое море лемминг.

Без этого не было бы меня. И не было бы той рукописи, которую я с нежностью прижимаю к груди уже не такими прохладными весенними вечерами.

Снежинки постепенно разлетаются и исчезают, но я всё ещё вижу это слово.

Правило номер пять, короткое и упоительное в своём безумстве.

Любить.

========== Бонус. Бессистемная дневниковая запись ==========

– Ты сама не своя, – замечает Тварь Углов, когда я, абсолютно никому не мешая, безмолвно пялюсь на осколки вазы, которую только что разбила.

Вообще у меня уборка. Я превращаю маленькие кучки хлама в одну большую. Кто просит его вертеться рядом, спрашивается? Процесс и без того сложный и кропотливый, потому что мой бардак обнаруживает внезапную горячую страсть к закону гравитации и мятежно разбегается в разные стороны, стремясь на пол и только на пол.

Стоп. Я убираюсь?

– Мне надо присесть, – я сгребаю из книг сносное кресло и немедленно воплощаю мечту в жизнь, – Уф…

– Ну как? – Тварь Углов обходит осколки и садится рядом, пока Голем мчится за половой щёткой.

– Даже не знаю, с чего начать. Странное ощущение, – я касаюсь рукой ключицы и шеи, – оно даже на кончиках пальцев.

– ПМС? – почти деликатно спрашивает он.

– Нет, при моём ПМС ты бы уже погиб смертью храбрых… Я… Со мной это сотворила книга.

– Что-то из библиотеки Диса? – Тварь Углов кивает на читательский билет, лениво дымящийся из продавленного трона в яшмовой плитке, и, видимо, решивший не останавливаться до самого своего законного обиталища.

– Нет. Это человеческая, самая обычная книга, прочитанная моим телом. В ней не то чтобы заключены новые идеи, не то чтобы неожиданные персонажи, не то чтобы причудливый язык, но… Она заставила меня резонировать. Вытянула что-то из меня. Сыграла на тех струнах, о которых я, казалось, знала всё. Извлекла восьмую ноту – и погрузила в непонимание, отчаяние и трепет, – я переменяю позу и подпираю щёку кулаком, – Наше с Голем тело много читает, и наш разум обычно скользит по поверхности как прекрасных, так и ужасных вещей. У нас много любимых авторов, и мы воспринимаем их как старых друзей, встречая их на полках. Есть весёлые и есть грустные, есть захватывающие и есть скучные книги. Эти сорта не так-то сложно определить, взглянув на творение всего один раз. Но книг, способных вызвать трепет, не найдёшь при небрежном стрелянии глазками. Зато если хоть одна отозвалась в тебе так, хоть одна заставила тебя резонировать в такт её страницам, строчкам, сочетаниям букв – значит, ты нашёл свою книгу. Она необязательно должна вдохновлять на подвиги или убеждать в каком-то свойстве мира. Она может заставить тебя и твой разум рожать странных химер, которые сделают из тебя нечто большее, нежели высокомерное животное, вообразившее себя венцом творчества Природы. Эти химеры могут заставить тебя лишний раз вознести глаза к луне и звёздному небу, или же взглянуть на знакомые вещи так, будто ты видишь их в первый раз. Они могут играть с запахами или звуками, реальностью или снами, но теперь, куда бы ты ни пошёл, эти нелепые, но крепко сшитые звери будут приносить тебе палку или мячик в самый неподходящий момент, когда тебе кажется, что ты оставил их позади. Они мятежные и верные. И благодаря им загораются настоящие, неподвластные штампам личности… Ну, собственно, я закончила.

Тварь Углов молчит, облизывая нос раздвоенным языком.

– Игра с химерами, – наконец, изрекает он.

– Именно.

– Тебе не кажется, что это хорошее название для чего-нибудь?

Я задумчиво наблюдаю за тем, как Голем собирает бренные останки несчастной вазы, и снова обращаю глаза к своему гостю: