========== Конфигурация пятьдесят вторая ==========

Энтузиазма под названием «Ого! Мы путешествуем на кетцале!» хватает ровно на одну ночь.

Когда ты понимаешь, что за тобой не гонятся, направление неизвестно, ты смиряешься с покачиванием и осознаёшь, что в мелькающем однообразном пейзаже едва ли значатся достопримечательности…

В общем, наступает скука.

Скуку, конечно, иногда разнообразит кластерная головная боль от взаимодействия с кетцалем, но и к ней привыкаешь.

Я обхожу город, проверяю целостность залатанного купола, заглядываю в рот Твари Углов на предмет заживления раны, и в итоге укладываюсь кетцалю на голову.

Кажется, будто я дремлю, ровно до тех пор, пока в мозгу хлопушкой не взрывается ментальный вопль Голем: «Кусты!!».

Я уже без содрогания в животе смотрю вниз. Правда, кусты. Вроде хлопка, с белыми пушинками. Хотя нет, не хлопок.

Кетцаль останавливается, и, прежде чем я успеваю удивиться, из города вылетает Голем.

– Что?

«Тартарские барашки!»

Я ещё раз с сомнением смотрю на кусты:

– Уверена?

Она кивает головой так рьяно, будто собралась раскрошить собственные шейные позвонки.

– Хочешь поглядеть поближе?

Она тут же согласно подставляет мне лицевой диск и убегает, едва я успеваю сделать один глаз.

– Что скажешь? – спрашиваю я Тварь Углов.

– Мы далеко забрались, – он тоже опускает голову вниз, недовольно щурясь от солнца Пустошей, – Тартарские барашки встречаются в бестиариях Средневековья. Ныне это почти вымерший вид.

– Не хочешь поразмять лапы? – интересуюсь я.

– Там не ни одного угла, так что фу… Твоя реплика что-то просит.

– Чего? – повысив голос, спрашиваю я.

«Горшок!»

Оказывается, она нашла на окраине растение с голодающими обитателями.

– На, что с тобой поделать, – сдаюсь я, и вскоре Голем, вся перепачканная, но почти что светящаяся от счастья, влезает обратно, держа в руках немного хиленький кустик. Барашки, растущие на нём, испуганно блеют, но успокаиваются, когда моя сестра скармливает им охапку травы.

– Нужно найти им другое место, – решаю я. Мы обе знаем, что едва ли сможем оставить их, поэтому принимаемся пронзать взорами окрестности в поисках быстрорастущих трав. Я делаю несколько карандашных набросков. Зверьки не больше моего мизинца, очень милые, покрытые невероятно нежным мехом. Наконец, хорошее поле находится, и мы высаживаем растение там. Возможно, однажды здесь будет целая россыпь тартарских барашков.

Прежде, чем отдать команду кетцалю, я замечаю, что Голем вострит уши в направлении пройденного пути.

– Враги? – я напрягаюсь, но ничего не вижу.

«Я думала, что Камнепад вернётся…» – тянет моя сестра.

– Какой камнепад? А-а, это имя… Не расстраивайся. Зверь рыкающий слишком мало был у нас в гостях. У него вся жизнь впереди, сейчас он, наверное, вовсю наворачивает круги на воле. Думаю, он в порядке. Ну что, едем?

Она кивает и возвращается следить за городом, подпрыгивая по дороге: головные боли мучают и её, но Голем переносит их как данность, особо не зацикливаясь.

– Я хочу рассказ, – не даёт мне в полной мере восхититься стойкостью моей компоненты Тварь Углов.

– О чём? – спрашиваю я.

– Не «о чём» а «с кем». Мне пришла идея, пока я пускал слюни на эти меховые комки. Я хочу, чтобы где-то промелькнул такой же милый персонаж. В какой-то степени привязанный к стеблю не хуже этих тартарских барашков. Неспособный противиться, живущий и старающийся выжить даже в неблагоприятных условиях.

Я обдумываю его тему:

– Вполне. Правда, я не хочу делать его главным.

– Стряпай, как выйдет. Посмотрим, как на тебе отразились эти сумбурные дни.

Комментарий к Конфигурация пятьдесят вторая

Рассказ:

https://ficbook.net/readfic/11866257

========== Конфигурация пятьдесят третья ==========

Пустоши пригревают миражи.

Как бесплодные утробы, мечтающие о детях, они кружат энергию туда-сюда, создавая башни и дворцы, рассыпающиеся в мгновение ока, и лестницы, ведущие в никуда.

Ничто не может приглушить их отчаянное желание родить хоть что-нибудь. Поэтому они более чем благосклонны к любым малышам со стороны.

Правда, не каждый малыш соглашается играть на их грубой клочковатой шкуре.

Однако…

«Стой» – мягко говорю я кетцалю. Слепой зверь послушно останавливается, поскрипывая ревматоидными суставами.

– Это не лучшее место для города, – тут же комментирует Тварь Углов, как по команде вываливаясь по мою душу.

– Там, – я указываю на горизонт.

– Чего «там»? – он дёргает хвостом как недовольная кормом кошка.

– Белое.

– Стало намного понят… – тут он замирает, и его бездонные глаза выдают крайне заинтересованный прищур, – А… Смотри-ка. Мелкий, да ещё и твоей породы… Куда это ты собралась?!

– Сиди и ссы молча, не пугай кетцаля, – я легко спрыгиваю вниз, и в мои стопы радостно впивается пустошь. Она как та самая позабытая всеми тётушка, которая не знает меры в поцелуях, обнаружившая, что на этот раз ей позволили быть вместе со всей семьёй.

Вот он.

Прекрасный мальчик. Щенок. Волчонок.

Белый и пушистый, как моток сахарной ваты, с огромными голубыми глазищами.

«Ой!» – слышу я его мысленный, ничем не сдерживаемый сигнал, когда он обнаруживает меня и с ещё более возрастающим восхищением пялится на кетцаля и на город у того на спине.

В основном четвероногая меховая муфточка издаёт междометия. Совсем молоденький.

Я присаживаюсь рядом, но не протягиваю руки, чтобы не напугать.

Малыш обходит меня полукругом, потом, восторженно тявкнув, припадает на передние лапы, приглашая поиграть.

Я с удовольствием потягиваюсь, поскольку уже успела соскучиться по изменению облика. Кажется, мои размеры его поразили. Но и он, судя по задним ногам, однажды станет крупным зверем.

Как давно я видела человеческого ребёнка, который отдавал бы предпочтение волчьей форме?

Очень давно. Когда сама была в его возрасте. И тоже играла в Пустошах.

Этот маленький засранец тянет меня за хвост. Я притворно сержусь и гоню его в жидкий кустарничек, и он, восторженно визжа, искренне верит, что на раз-два там спрячется.

К сожалению, его видно так же чётко, как кубик рафинада на сером бархате.

Я радуюсь, что у меня есть немного времени с ним повозиться.

Подумать только: передо мной представитель нового племени. Он чудо, примерно такое же чудо, как повторное цветение сирени в один и тот же год.

Вопреки.

Этот четвероногий ландыш просто берёт – и непринуждённо задирает ножку возле огромного плаката со стереотипами реального мира.

Что молодёжь несостоятельна.

Чужда по природе.

Что три миллиона лет «дельной», «осмысленной» эволюции закончатся СЕЙЧАС, на этих отбившихся от рук несамостоятельных аксолотлях, плюющих на незыблемые правила и общающихся на дичайшем сплаве различных языков.

Дети глобализации, которым не хочется читать, лишённые воображения, буйные и переполненные инстинктами.

И вот он здесь.

А он – здесь!

Выполняет трюк мозга, позволяющий кататься по бескрайним просторам в виде вот этого умильного шарика.

Как я.

Как многие до меня.

Наследник традиции, которая не принадлежит ни одному народу.

Молоденький дример.

Интересно, его заметили? Очень ранний возраст. Такого раньше не бывало.

Он определённо одарён.

И определённо из новых.

Ни хороших. Ни плохих.

Других.

Но я не боюсь того, во что он может вырасти. Пусть растёт, как хочет. Он прекрасен.

Щенок останавливается, и, виляя крошечным хвостиком, смотрит, пытаясь угадать, о чём я думаю. Потом резко плюхается на землю и отрывисто перекатывается с боку на бок.

Да, ты красавчик. И определённо лучше меня.