Грохот Зверя рыкающего становится громче.

– Мне пора, – я подхватываю своё лёгкое оружие и иду прочь из Шпиля.

Надо же. Они и правда расщедрились на посла. Он при полном параде и толст, как боров. При виде меня его полное благих побуждений лицо стремительно багровеет.

– Мои намерения неизменны. Я чувствую вашу армию, – моя рука поглаживает змеиную голову, и сторожевой пёс временно успокаивается.

– Женщина, ради твоего же блага сними доспехи.

– Даже если я сдамся, вы уничтожите город. Но я не хочу подносить вам его на блюде. От своего мнения я также не отказываюсь. Прошу в последний раз позволить мне жить по своему собственному усмотрению.

– Выходит, ты не вняла голосу разума?

– Как я полагаю, этот голос на моей стороне. Я не поступаю, словно варвар, и не угрожаю разрушить достижения непохожих на меня только потому, что они кажутся мне неверными. А теперь уходи.

Он не двигается с места. Я вспарываю купол и выхожу навстречу. Зверь рыкающий идёт за мной. Лошадь посла начинает раздувать ноздри.

– Уходи и забери с собой вашу армию.

– Не допущу, чтобы какая-то женщина…

Я тут же снимаю руку с головы сигнализации:

– Мальчик, проводи-ка нашего гостя.

Несмотря на то, что Звери рыкающие предпочитают питаться падалью, улов У Кха внезапно обнаруживает, что печенье на порядок уступает конине. Его глаза загораются, и, стоит лошади начать пятиться, бока сторожа становятся громовым прибежищем охотничьих рулад. Испуганное травоядное тут же забывает о командах своего наездника и пускается вдоль купола во всю доступную прыть. Зверь рыкающий бежит за ней в полной уверенности, что с ним играют.

– Гони их, гони, мальчик! – я как следует герметизирую купол и открываю многочисленные маленькие порталы.

– Эй, чё это там у тебя? – Тварь Углов уже стоит, прислонившись лапами к куполу с внутренней стороны.

– Это устрашение. Скоро увидишь, – обещаю я.

– Мне остаться здесь?

– Я не могу гарантировать твою безопасность. Ты делаешь это на свой страх и риск.

– Тогда я рискну, ведь вызов кетцаля должен стать тем ещё зрелищем! – он даже скребёт задними лапами землю, устраиваясь поудобнее. Быстро же он поменял свою точку зрения.

И тут я вижу их. Идут стройными рядами. Несут свою правду – и верят в это. Что ж. За таких, как я. За всех сожжённых ведьм и за всех заклеймённых, оставшихся в меньшинстве. За всех тех, кто имел собственное мнение и оказался с кляпом во рту. Пора внести хаос в эти ряды!

Я намечаю командующего в одной из когорт. Он уверенно продвигается вперёд, силясь распознать, чего можно ожидать от нечисти вроде меня. Я превращаюсь в ужасного волка, крайне медленно. А потом внезапно напитываюсь тёмной энергией.

Мне кажется, я преодолеваю расстояние между нами всего за один прыжок. Я редко пользуюсь своими силами мононоке, но каждый раз невольно восхищаюсь этим.

Конечно, меня не ждали. Он схватился за меч – но я уже держу за горло.

«Убью!» – распыляю я вокруг.

«На моей стороне правда» – просачивается из-под моих зубов чужое упрямство.

«Всех сравняет смерть. Останетесь здесь – умрёте. Отзови своих солдат!»

«Ни за что!»

«Ну а вы?» – я скашиваю глаза на окруживших нас рядовых, – «У вас есть шанс уйти – и я обещаю, что не буду никого преследовать»

– Не слушать ведьму!

– Такие, как она, не должны жить!

У моего языка испуганно пульсирует человеческое горло. Тот самый случай, когда тело умнее разума.

Я отпускаю командира, клацнув челюстями. Но больше никакого милосердия. Я принимаю человеческий облик, и, взмахнув нагинатой, обрезаю его связь с телом. Пока отряд приходит в себя, я надеваю шлем, и на них тут же устремляет презрительно-мудрый взор Анубис. Главное – не терять голову, хотя тёмная энергия обжигает вены.

– Кто следующий?

… С каждым ударом во мне что-то ломается, будто всё существо стало вафлей, в которую вонзают нож. Я почти наяву слышу хруст, где-то там, среди воплей и стенаний. Многие тут же бросаются вслед за своими нитями, прочих же я стараюсь не травмировать. Я не хочу убивать, хотя свист моего оружия и вызывает в зубах сладостную судорогу. Нет, держись. Нет!

Я прорываюсь через свору псов и бегу к куполу. Мои порталы на месте. Нужно выиграть время. Через залитую кровью бровь луна кажется сгустком чего-то живого, наподобие устричной мякоти. И я пою этому неверно светящему равнодушию:

– А-а-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у!

Мои преследователи останавливаются, и в этот же миг по ним ударяет многоголосый ответ – то из Волчьей Шкуры и Железного леса подхватывают мою арию собади. Это громкий и яростный вой, от которого кровь в жилах за секунду становится жевательным мармеладом. Это мне и нужно.

Я начинаю бормотать, задней частью нагинаты вычерчивая на земле глиф. Ставлю на нём барьер, чтобы не стёрли. Когда я принимаюсь за второй, соперники приходят в себя. Некоторые бросаются на купол – и быстро получают от него сдачи. Денизо, ты гений.

Каким-то микроскопическим сектором глазного яблока я вижу, как по ту сторону с редкостным аппетитом кривляется Тварь Углов.

– Что это? Что это за глифы? – спрашивают солдаты более старших товарищей. Когда на лицах и тех, и тех появляется суеверный ужас, они загораются идеей меня остановить.

Давай же, давай, быстрее! Изгиб, чёрточка, группа точек. И – не сбиться, самое главное не сбиться!

Мне мчатся наперерез, и я стремительно разрезаю пространство под их ногами. Куда-нибудь да попадут.

Время! Я теряю время! Носитель зовёт меня, фаза сна становится слишком тревожной. Что ж, идёт.

Я хватаю за грудки двух нападающих и устраиваю крюк, возвращаясь обратно в вирт. Теперь они в безопасности и находятся в глубоком шоке. Можно отпускать. Вояки падают как подрубленные под корень ели. Простите, детишки, мне некогда вас укладывать.

– Всё равно сдашься! Тебе его не призвать! – кажется, это тоже один из командующих. Он вырвал у меня из рук оружие, и теперь оно зажато под его пятой. Глиф дорисован наполовину – но меня ждёт удар в челюсть. Шлем спасает от повреждений, но крепления не выдерживают и он укатывается в сторону, к самому силовому полю. Никак не дочитать. Не дотянуться…

Возле меня взметается что-то белёсое, и мой соперник издаёт крайне высокий вопль. Тварь Углов вцепилась ему в зад. Я рада, но как он здесь, но как…

«БРЕШЬ!» – впервые передаёт ментальное послание мой неизменный читатель, прежде чем сделать в воздухе сальто и неловко шмякнуться на смятую траву. От удара у него сломалось несколько зубов, и подбородок заливает тёмной кровью.

– Ах ты проклятая нечисть! – над моим гостем зависает тяжеленный ботинок. Я не могу этого допустить и тараню обидчика, обхватывая его за пояс. Мы падаем, катимся по земле. Меня подминают. Очень тяжело. Кажется, это конец.

– Вот! Мне нравится. Самое место для таких, как ты!

Тварь Углов пытается оттащить нагинату, чтобы та никому не досталась. Оружие не знает верности и точно не рассыплется в пыль, если попадёт в чужие руки.

– Что ж вы рвётесь вверх, потом ведь больно падать. Чего ты упрямишься, борешься со своей природой… Лежать! За поимку тебя живой меня повысят, я не хочу тебе что-нибудь сломать… Ай!

Я плюю ему в глаза.

– Вот норовистая стерва! Да я тебя…

Пока он думает, чем пригрозить, я делаю самое значительное открытие за сегодняшнюю ночь. А именно то, что моя рука лежит на глифе. Я чувствую изгиб, процарапанный на земле. Только бы незаметно согнуть палец…

– Чего замолкла? Быть может, прежде чем на всю жизнь попасть в узду, допоёшь своё языческое заклинание? Что ты там ёрзаешь, а?

Я мило улыбаюсь и говорю:

– Туор враппро Кетцаль.

Повисает пауза.

– Ага! Я же гово…

Из моих глаз выстреливают пуски белого света, и от противника не остаётся даже воспоминания.

И могучим землетрясением под моей спиной начинает ходить ходуном почва.

Всё вокруг приобретает поразительную чёткость, каждые две секунды внезапно расплываясь до цветастых шариков.