Ялли только плюнула с досады:

— Тьфу, Эльга, какая же ты дурочка! Ну, если ты так хотела мужчин, ты бы спокойно могла бы делать то же самое во время наших с тобой так называемых богомолий, убегая из кельи! Мало тебе было парней в наших деревнях? И разве сельские девушки не обучили нас тогда всему, даже то, как предохранить себя от нежелательной беременности? Зачем тебе это было нужно — убегать из родительского дома и стирать трусы и чистить сапоги этой бабе-генералу только ради того, чтобы искать себе любовников в полях и на рудниках?! Разве ты не могла бы сделать то же самое здесь?

Ялли решительно не понимала сестру.

Эльга же отлично поняла себя: она просто не хотела больше ощущать неволи родительского дома.

Лагерь воительниц, наконец, добрался до северного княжества Лагалы и они были наняты князем Хифом в армию.

Они впервые вошли в город и им были предоставлены для проживания казармы.

Жизнь в городе мало чем отличалась от жизни в лагере: те же тренировки, работа, те же вылазки за город в деревни и рудники.

И ещё требовалось постоянно ждать знака от князя Хифа, когда следует выйти на бой.

Эльга слала и слала письма сестре, описывая в них, преимущественно, свои так называемые любовные победы, описывая мужчин, с которыми ей довелось побывать и выражая радость от предвкушения, что скоро ей предстоит принять участие в настоящей битве, где она надеется проявить героизм и доказать, что она способна быть кем-то больше, чем денщиком.

Однажды после того, как она чисто убрала отдельную комнату в казарме, принадлежавшую генералу Вири и собралась отправиться в общую казарму для ночлега, генерал велела ей задержаться.

— Князь Хиф сообщил мне, что скоро нам предстоит выйти на битву, это может произойти даже в ближайшие дни, — произнесла она. — Ты готова к этому, моя девочка? — голос её был каким-то непривычно мягким и ласковым.

— Конечно, — постаралась как можно твёрже ответить Эльга.

— Так вот, — продолжала Вири. — Прежде, чем начнётся битва, мне необходимо выбрать десятников для моих новобранцев. Как ты думаешь, ты справилась бы с такой задачей — стать начальником над десятью молодыми воинами?

Эльга заколебалась, но тут же поняла, что это — слабость. Слабость, которая не прощается женщине-воину.

— Я приложила бы все усилия, чтобы справиться, — ответила она.

— Мне нравится ответ. Ну, разве это прилично — оставаться в денщиках слишком долго? — Вири приблизилась к ней и нежно провела ладонью по её щеке. — Ты ведь мечтала о военной карьере, правда, малышка? — голос генерал сделался мурлыкающим. — После битвы мы получим вознаграждение и у десятника оно будет выше, чем у денщика. А кроме того, став десятником, можно возвыситься и до сотника. Тебе известно, что даже должности десятника другие воины добиваются годами усердной службы? А ты можешь стать уже прямо сейчас. У тебя завидный шанс.

— Почему мне такая привилегия?

— А потому, что всё будет так, как я решу, — Вири приблизила своё лицо к лицу Эльги и вдруг пламенно припала своим огромным ртом к губам Эльги.

Эльга содрогнулась от неожиданности и отвращения, её первым порывом было оттолкнуть толстую полоумную бабу от себя и нагрубить, обругать, пристыдить, но несколько месяцев очень нелёгкой жизни обострили в ней здравый смысл. И ещё — терпение.

Она понимала: генерал давала шанс угодить ей взамен на возможность карьерного роста. Иначе Эльге нет смысла оставаться в лагере воительницы. И не будет славы, денег, свободы. Будут скитания и обездоленность, если не возвращаться в дом родителей. А если всё же вернуться туда, то всё равно, что добровольно сесть в тюрьму — так теперь казалось Эльге.

Она просто молча стояла, выпрямившись во весь рост, позволяя генералу Вири делать с её телом то, что обычно делали с ним мужчины. И терпела. Терпела. Терпела.

========== Глава 7. Новорожденное чудовище ==========

Генерал Вири не обманула Эльгу, впоследствии сделав её десятником. И в лагере знали, какой ценой досталась Эльге эта должность, но её не осуждали — ей завидовали.

Эльга же была недовольна собой. Свою военную карьеру она собиралась строить путём славных подвигов, отличаясь в битве отвагой и умением сражаться.

Но когда ей довелось отведать настоящей битвы, она поняла, насколько отличается реальность от текстов красивых книг.

Это была, скорее, даже не битва, а банальная резня с другой женской армией, которую нанял враждующий с князем Хифом князь. Но Эльга пришла в полный ужас, когда увидела мчащихся на конях на её армию воительниц, вооружённых мечами, гикающих, яростных. Она даже не замечала, что примерно также выглядели и воины генерала Вири. Она не видела ничего вокруг и не испытывала ничего, кроме безграничного страха и желания дезертировать, бежать с поля боя. Она бы так и поступила, но генерал Вири всё предусмотрела: за новобранками присматривали матёрые воительницы, грозившие смертью каждой, кто попытался бы бежать, а не драться.

Эльга была обучена владеть мечом лучше, чем прежде, длительные тренировки оказались полезны, но духа её хватало лишь на то, чтобы кое-как защищаться, а не нападать.

В той битве её повезло: она осталась жива. Только седло под ней оказалось абсолютно мокрым.

А после её заставили вместе со всеми рыть могилы погибшим воительницам.

Она снова подумала о возвращении в родительский дом. Но ей выплатили жалованье за первый бой и она, впервые взяв в руки деньги, что она добыла сама, передумала.

И были другие битвы, заканчивающиеся непонятно чьей победой, армия Хифа то пыталась ворваться в город враждующего с ним князя, то защищала его город. И душа Эльги закалялась и страх стал чем-то привычным и даже желанным — он был подобен острому блюду или крепкому вину.

И так время протянулось несколько месяцев.

И всё закончилось после внезапной смерти князя Хифа.

Княжеский престол занял сын Хифа, решивший, что армия, состоящая из мужчин будет всё же надёжнее и он распустил женскую армию генерала Вири.

Генерал Вири приняла решение: её армии следует перебираться на материк Гобо в поисках лучшей доли. Но для этого было необходимо пройти всю Фаранаку, чтобы добраться до города Балока, где находился самый большой порт, к которому приставало самое большое количество кораблей, на которых воительницы могли бы отправиться в плаванье.

Воительницы двинулись в обратный путь, то и дело останавливаясь на привал возле какого-нибудь города или деревни.

И лагерь их был разбит возле города Шабоны как раз в ту пору, когда Ялли оказалась на сносях.

Эльга не замедлила оповестить в письме сестру, что она находится совсем недалеко от неё и хотела бы попрощаться с ней перед отъездом на материк. Она просила, чтобы та убедила мужа позволить им встретиться.

Прочитав письмо от Эльги, Ялли засияла от радости и бросилась к мужу, даже не спрашивая у него разрешения повидаться с Эльгой, а только сообщая, что собирается позвать ту в гости и хочет всё приготовить для встречи.

Услышав это, Карун нахмурился, как грозовая туча.

— Любимая, ты же знаешь, ни один приличный город Фаранаки не позволяет воительницам появляться в городе, — произнёс он.

— Но мы же не армию запускаем в город. У нас погостит только моя сестра.

— Она из воительниц. Мы не можем пустить её ни в город, ни в наш дом.

Ялли оторопело уставилась на мужа. Как, он говорил ей «нет»?! Она не привыкла к этому. И не собиралась привыкать. Всё время их знакомства и совместной жизни она не знала от него отказа ни в чём, особенно теперь, когда она была беременна. А теперь он считает, что она не может увидится с сестрой, которую любит больше всех на свете?

— Ты мне отказываешь? — удивлённо произнесла она.

— Пойми, любимая, это неразумно, — ласково, но твёрдо ответил Карун. — Я дорожу репутацией, для князя было бы позором принять в своём доме воительницу.

— Но она же моя сестра! Я люблю её!