Она поступала так, как хотел он. Магия божества действовала. Она не испугалась, не убежала, увидав чудо, а смело подошла к дереву с белоснежной листвой и забралась под его сень… Терять время было нельзя, он спустил вниз свои ветви, поднял из земли корни и нежно, но крепко обвил ими её руки, грудь, талию, ноги. И рванулся вниз, под землю, в прорытый корнями подчинённых ему деревьев туннель…

Придя в сознание, Ялли решила, что она сошла с ума.

Её окружало странное измерение, какого в реальной жизни, наверное, не видел никто.

Её обступили стены из плотно сомкнутых вертикально стволов деревьев, но не мёртвых брёвен, потому что у них были ветви с зелёной листвой. Местами они изгибались и отделялись друг от друга, как бы образуя большие окна, в которые струился солнечный свет. Они были наклонены в виде дуги и смыкались кронами, образуя потолок.

Расширив глаза от удивления, Ялли села и огляделась кругом. Сама она находилась на круглом ложе, то ли сделанным из мха, то ли из чего-то подобного ему, но его поверхность была очень нежная и мягкая, на нём было бы весьма комфортно отдыхать, если бы девушке было бы нынче до отдыха.

Вокруг оказалось очень много мягкой мебели из такого «мха» и пол (или земля?) были устланы коврами из него.

Неподалёку от ложа находился круглый стол, уставленный блюдами, наполненными аппетитно выглядевшей едой, кувшинами, очевидно, с напитками. Вероятно, это всё было предназначено для неё, Ялли.

И на ней была другая одежда, не то скромное тёмное платьице для богомолья, в которое она облачилась перед тем, как её заперли в келье. Она была в лёгком, как воздух, розовом платье и изящных белых туфельках на не очень высоком каблуке. ” — Создаётся впечатление, что тот, кто это сделал со мной, хорошо ко мне относится, — рассудила она, сползая с широкого ложа на мягкий ковёр, в котором утопала нога. — Потому что место это отнюдь не страшное. Даже кажется, что меня пытаются задобрить.»

Она приблизилась к столу, обошла его, но прикоснуться к еде не решилась. Не было аппетита, потому что напрягала нервы неизвестность.

— Что же это? — растерянно пробормотала она.

Затем она побродила по большой комнате, осматривая мебель и ощупывая её. В голове вертелся один и тот же назойливый вопрос: «Что же это?»

Внимание её привлёк трон, находившийся примерно в десяти шагах от стола от стены из живого дерева. Она приблизилась к нему, ощупала спинку, подлокотники. Затем опустилась в него.

В странном помещении, если его вообще можно было бы назвать помещением, был абсолютно свежий лесной воздух — пахло травами, древесной смолой, даже запах нагретой солнечным зноем земли проникал в окна-амбразуры между извилистыми стволами. Слышался щебет птиц, за окнами находилась густая сочная зелень леса.

Ялли вдруг поймала себя на мысли, что ей не так страшно, как должно бы быть. Нервы начали успокаиваться, ею владело лишь сильнейшее любопытство.

Неожиданно земля колыхнулась перед троном и комья её разошлись в разные стороны.

Из неё выполз зелёный росток, который начал стремительно подниматься вверх, распуская ветви. Из зелёного он сделался белым и ветви, как снег, покрыла белая листва.

— Опять оно! — пробормотала Ялли и ощутила, что страх всё-таки охватывает её.

Хрупкое дерево, быстрее, чем за минуту обратилось в могучее дерево-исполин.

Но конец чудесам не наступил. Белоснежная листва посыпалась с ветвей, как бурный снегопад, покрывая собой мшистые зелёные ковры, они падали на кудри Ялли и её розовое платье. Обнажившиеся ветви начали скукоживаться и почти все исчезли; и только две из них принялись менять форму, сильно напоминавшую человеческие руки. Гладкий ствол приобретал рельефы, наподобие человеческих ног: пролегла полоса, разделяющая его надвое, две половинки бревна сузились, обретая стройность, вид мускулистых бёдер, колен, икр, стоп. Затем на коре проступили очертания человеческого лица. Сначала это были всего лишь бледные контуры, но они становились всё чётче: крепкий орлиный нос, крупные глаза, высокие скулы, благородный рот. Всё это было как будто тонко и искусно вырезано из дерева. Но миновало ещё несколько минут и это уже было человеческое лицо — необыкновенно красивое лицо молодого мужчины, смуглого, черноглазого, обрамлённое длинными, до плеч, волнистыми чёрными волосами. Да и телосложение его уже ничем не напоминало ствол дерева. Он оказался очень высокого роста, мощного и одновременно грациозного телосложения, широкоплеч. И вместо светлой коры был облачён в полуприлегающую одежду: штаны и рубашку поверх них.

Ялли не знала, как ей быть: ужасаться или восхищаться. Она в жизни не видела таких красивых мужчин, но его необычное появление из-под земли в виде дерева, похитившего её недавно, и превращение из этого дерева в молодого человека не могло не шокировать. И она молча сидела на зелёном троне, не смея пошевелиться от робости.

Он стоял напротив и смотрел на неё.

Да, она явно была напугана, но что это в сравнении с тем, какой трепет радости испытывал он от встречи с той, которую любил?

Его мечта, которую он лелеял в прошлом воплощении, сбылась: наконец, он избавился от бычьей башки, которую считал безобразной, уродливой, теперь он обладал прекрасной внешностью, в которой невозможно было бы найти изъяна. Но он один знал, как это ненадолго.

Она была неподвижна, как дивная статуя и это было понятно: она была поражена увиденным. Очевидно, она хотела задавать вопросы, потому что губы её шевелились, но не могли проронить ни звука. Но он говорить мог и сделал это:

— Здравствуй, моя дорогая, — это были его первые слова в новом воплощении. — Не бойся меня. Я люблю тебя.

Она, наконец, с трудом выдавила из себя:

— Ты… Демон?..

— Я — бог, — промолвил он, приблизившись к ней на несколько шагов. Голос его был негромким, чем-то напоминавшим шелест листвы.

Она увидела его глаза. Большие, чёрные, бархатные, пронзительные и печальные. Но это было ещё не всё. Память великой любви в прошлом воплощении, укрытая мощными курганами снегов забвения, вдруг зашевелилась в подсознании, причиняя боль и тоску былой разлуки, мыслей о потери этой любви навсегда. Ялли показалось: она когда-то любила эти глаза, до безумия, до слёз, до крика. И страх от непонятного начал сменяться иными чувствами: пробуждением уснувшей любви.

— Почему я здесь? — спросила она всё так же робко и нерешительно.

— Потому что я люблю тебя, — прошелестел его голос, — и хочу быть с тобой.

— Ты сказал, что ты бог. Но ведь я обычная смертная девушка.

— Для любви это не имеет значения.

Сквозь пелену внезапно проснувшейся в Ялли любви проступил и острый клин нараставшей гордыни, к которой девушка была склонна. Она привыкла к обожанию мужчин, покорению их сердец, её тешило, что её красота бросала к её ногам лучших мужчин Фаранаки, пик её побед над ними была любовь князя Каруна. А теперь смотри-ка: её красотой пленилось даже божество! Вот какой силой обладает её внешность!

Вслед за гордыней ею овладела капризность, которая требовала выхода, даже несмотря на то, что сама она в считанные минуты потеряла разум из-за прекрасного молодого мужчины, перевоплотившегося из чудесного белого дерева.

— И ты похитил меня, нисколько не сомневаясь, что я отвечу на твою любовь? — дерзко спросила она. — А если этого не будет?

Тут произошло непредвиденное: бог опустился перед ней на колени.

Он один знал, как мало времени у него и у неё. Избалованная девушка это не понимала и понимать не могла. Она была совершенно новым существом, забывшим своё прошлое. И вела себя, как неразумный ребёнок. Но он сломит её упрямство, он — бог и знает многое, даже то, как преодолеть противление капризной красавицы в короткий срок. Её душа будет для него чем-то вроде струнного инструмента и он умело станет играть на этих струнах. В отличие от неё, он не даст волю глупой гордости. Он смог встать на колени — это уже может смягчить женщину даже с каменным сердцем, а у Ялли, кажется, оно ещё не обратилось в такое состояние.