— Лир был главным моим сокровищем, — говорила она. — Так пусть и находится среди сокровищ до тех пор, пока ему не будет воздвигнут мавзолей, достойный его величия!
Майя задумала строить мавзолей для покойного мужа, равный достоинством, величиной и богатством дворцу, воздвигнутому при его жизни, решив, что завещает, чтобы после её смерти она была похоронена в этом же мавзолее рядом с мужем, в одной погребальной камере.
Но пока она была жива и считала, что после смерти должна унаследовать трон своего мужа, поэтому вела себя, как хозяйка дворца, богатств, империи и принимала решения ещё до церемонии принятия наследства покойного.
Однако, Галон и большинство сановников, бывших Лиру преданными слугами, поразмыслили и решили, что Майя не подходит на роль императрицы всея Гобо. Все знали, что она капризна, взбалмошна и вряд ли сумеет взвалить на себя бремя власти, скорее всего, она нагрузит ответственностью других, а сама будет лишь досаждать и мешать нелепыми прихотями и затеями, вроде строительства дорогостоящего мавзолея для покойного мужа. Излишние траты были нынче не к месту. Если раньше казна была полна и богата за счёт того, что благодаря силе Лира в горах Уш добывали драгоценные камни, то теперь рудники могли иссякнуть и транжирство было бы неуместно.
Однако, Майя ничего не хотела слышать о экономии, она настаивала на строительстве мавзолея, грозя предать казни каждого, кто осмелится ей в этом перечить.
Для неё это закончилось тем, что ещё до церемонии принятия царской власти она была отстранена от трона. Галон просто переманил на свою сторону все силовые структуры строящейся столицы, носившей название Лир-и-Майя и взял власть в свои руки.
Майя была арестована и заперта в собственных покоях. Она всерьёз была напугана и ожидала, что вскоре будет казнена.
Однако, Галон, захватив власть в империи, не решился ни казнить низложенную императрицу, ни сослать её подальше. Прежде он слышал ещё от Лира о её происхождении от демона Свири и, чтобы не разгневать демона огня, он поступил с Майей не так уж плохо.
Галон продержал Майю взаперти только до церемонии, на которой он объявил себя императором Гобо.
После этого он велел отреставрировать тронный зал. В этом зале стояли два трона: Лира и Майи. Галон приказал убрать трон Майи.
Майя же была освобождена. Ей вернули её княжеский дом и назначили пенсион из казны на содержание дома, дворни, так, чтобы она ни в чём не нуждалась. Но Майя не была благодарна за это Галону. Покидая роскошный дворец, она сказала Галону на прощанье:
— Думаешь, ты будешь наслаждаться властью, как Лир? О, Лир был поистине велик, за ним стояла такая страшная сила, что ему нечего было бояться и власть для него была лишь развлечением. Для тебя же она станет адом. Страх, дикий невыносимый давящий страх станет твоим постоянным спутником. Ты не ощутишь наслаждения едой, не оценишь окружающую тебя красоту вещей, приятность благовоний, вместо них тебе будут видеться и осязаться смерть, предательство, ненависть. Ты будешь одинок, окружён врагами, у тебя не будет спокойного сна. Потому что ты слаб, как все люди и власть твоя будет зыбким льдом над холодной водой гибели!
Слова Майи оказались для Галона пророчеством.
А Майя вернулась в княжеский дом, где все годы её замужества с Лиром ютился Усит со своей матерью. Бедняге Уситу так и не нашли жену, которая могла бы стать для него надёжной опорой, как-то не до этого было, но он неплохо прожил в доме бывшей жены на всём готовеньком, в сытости, тепле и без забот.
Когда Майя снова оказалась с ним под одной крышей, он стал ей чем-то вроде компаньона, в обязанность которого входило развлекать хозяйку. Потому что иных развлечений у Майи больше не было, разве что много и вкусно поесть, чтобы хоть как-то заглушить свою тоску по былой жизни и главное — по умершему возлюбленному мужу, любовь к которому была по-прежнему жива.
Объедание негативно сказалось на здоровье Майи, она сильно располнела и к концу жизни с великим трудом передвигалась на собственных ногах под тяжестью тела.
Умерла она к семидесяти годам от болезни кровеносных сосудов и была похоронена в небольшой гробнице, что была вытесана для Лира в одной из скал Уш.
И оказалась в царстве своего отца Свири, где вновь встретилась с ним…
Майя сидела в огненном круге измерения, принадлежащего её отцу Свири.
Сам Свири — неизменно юный, прекрасный, насмешливый, расположился напротив, готовясь вести беседу.
Майя отводила глаза. Душа её превратилась в сплошную болевую рану. Покинув бренное постаревшее тело, она переместилась сначала в огненную сферу своего отца, а затем ринулась в миры Каджи в надежде отыскать возлюбленного Лира, по которому так истосковалась за долгие годы одиночества и воздержания.
Каджи встретил её. Он был так же юн и красив, как и её отец, только, может, более угрюм и меланхоличен. Майя попросила его о встрече с Лиром, но тот лишь буркнул в ответ:
— Если бы он тебя ждал!
— А разве нет? — Майя была неприятно поражена.
— Ни даже такого измерения времени, что на Планете равен одному дню! Он просто произнёс: «Она ещё молода и по-прежнему красива. Я не могу существовать вдали от неё, думая, что, вероятно, она заменила меня кем-то, нашла себе другого мужа, красивого, не с бычьей головой и любит его сильнее, чем меня! Если я боюсь этого, значит, это непременно сбудется.»
— Но у меня не было других мужчин после него! — в отчаянии прокричала Майя. — Не мужей, ни любовников!
— Он не занимался созерцанием твоей жизни во плоти из моей сферы. Он просто ушёл за пределы оболочки мира Великой Тыквы, в Хаос, где растворился в Глубинном Сне.
— Нет! Нет! Нет! — вне себя от горя завопила Майя. — Он не мог оставить меня, он не мог так меня предать! Ты лжёшь, Каджи, ты лжёшь!
Каджи выставил её вон из своей сферы, возмутившись на её обвинения.
Майя ещё долго была уверена, что демон земли солгал ей и почему-то скрывал от неё своего сына. Она металась из сферы в сферу: забредала к демонам металла, воды, деревьев, воздуха, болот, желая хоть что-то узнать от них. И все, как один, давали ей ответ, что Лир отправился в Хаос, ревнуя её, только предполагая, что она может его забыть.
Но она не верила и им и решила узнать всё сама, погрузившись в медитацию и вопрошая собственное подсознание.
И ей было видение: душа Лира вышла за оболочку Великой Тыквы и исчезла за ней.
Никогда Майя не была так печальна, как после этой правды.
Она сидела в огненном круге, где только что провела медитационный сеанс и разговаривала, обращаясь к невидимому возлюбленному:
— Лир, Лир, ты оказался трусом и предал нашу любовь! Разве ты не верил мне там, когда мы были вместе и что дало тебе повод не верить?
— Его уродство! — услыхала она рядом с собой голос своего отца. Он сидел напротив и улыбался чарующей улыбкой.
— Я знал его душу, — продолжал он. — Поверь мне, девочка, демоны способны очень хорошо видеть чужие души. Вся его жизнь была сплошным страданием из-за внешнего безобразия. И его горечь не могли подсластить другие блага, за которые другой бы отдал любую красоту: ни власть, ни богатство, ни сила. А когда к этим благам добавилась ещё и ты, ему стало горше вдвойне. Глядя на тебя, он не мог забыть ни на минуту о том, как уродлив сам, твоя чудная красота, которой он любовался всю жизнь, была сладостью пополам с ядом для него. Но он так сильно любил тебя, что не мог от тебя отказаться и в течении жизнь терпел словно соль на ране.
— Любил? Так как же он решился отказаться от меня после смерти? Ведь стоило ему дождаться меня и мы бы снова вернулись бы в мир плоти, оба прекрасные, совершенные, мы были бы ещё более счастливы, чем прежде…
— Я не мог допустить этого, — лицо Свири сделалось серьёзным.
— Ты?! Но при чём здесь ты?.. Отец?..
— Я здесь при всём и должен быть всем для тебя. Я создал тебя, поначалу надеясь, что ты окажешься честолюбивой, алчной, стремящейся к власти и используешь свои силы, чтобы совершить для меня то, что сделал Лир… Помнишь, как ты была сильна и могущественна, как, будучи демоном, а не в человеческой плоти, ты повелевала огнём? О, если бы ты имела те же страсти, что и Лир, я бы внушил тебе, что как надо действовать, как мы с Каджи внушили Лиру и уже тогда Джанка бы стала императрицей Гобо и я бы имел статус бога! Но ты всё испортила, ты обрела изнанку демона, но ты стала юродивой… И тогда мне пришлось вступить в союз с Каджи и выпустить в этот мир новое демонское порождение и, поскольку ты уже к этому времени, в человеческой плоти стала настоящей демоницей — душой, мы решили свести тебя с Лиром, чтобы он не свернул с пути амбиций и власти, чтобы ты и твоя красота вдохновляли его… Но всё зашло слишком далеко, ты не должна была позволять себе любить кого бы то ни было, тем более, мужчину.
