Таргот добился беседы с одним из купцом и без утайки рассказал ему о существе, рождённому его коровой от демона камня, предложив продать его. Купец слушал внимательно и с интересом.
— Любопытно, — произнёс он, — но я должен увидеть товар лицом.
Упускать такой случай, как приобрести чудовище для острова Алмазов, купец Шаглин не собирался. Хозяева острова не жалели денег за любое существо устрашающего вида. Им надо было защищать свои алмазные копи от пиратов и они это делали.
Остров Алмазов находился в океане примерно в двухстах километрах от западного побережья материка Гобо. Этот материк находился на Планете в достаточном удалении от других материков и на нём редко бывали гости. Жизнь на нём протекала, в основном, мирно, в последние века до времени, описываемого здесь, не случалось глобальных и продолжительных войн. Материк был поделён на крошечные государства, состоящие из одного большого или небольшого города и окружающих города деревень. Чётких границ между такими «государствами» не было, во всяком случае, они не обносились ни стенами, ни колючими проволоками, ни рвами и любой странник мог свободно перейти из одного края в другой. Однако, большинство жителей Гобо были домоседами и редко путешествовали, любили земледелие и крайне редко переселялись из одного края в другой. Здесь царили полуфеодальные устои, «государствами» правили мелкие царьки, которых почитали, как богов. Рабства, как такового, вроде бы, не существовало, но традиционно народ считал себя собственностью своего правителя и если надо было поработать на него за кров, одежду и еду, отказываться было не принято.
Путешественниками в Гобо являлись только купцы, да ещё пираты. Купцы знали и видели больше других, они служили попутно носителями новостей и некоторой новизны, они были интересны и зачастую останавливались на постой не в гостиницах и постоялых дворах, а в хоромах царьков, жаждущих услышать что-то необычное. Нередко купцы становились и писателями, познавшими приключения и яркие события, а не только мирное похоронное болото повседневности.
Остров Алмазов был на западном побережье Гобо притчей во языцех. О нём слышали даже крестьяне такой захудалой деревни, в которой проживал Таргот.
Таргот относился с уважением к купцам, знавшим и видевшим больше него и поэтому счёл за честь, что купец Шаглин решил лично отправиться к нему в деревню, чтобы посмотреть на чудовище, и даже нанял для этого тарантас.
Однако, когда он и Шаглин прибыли в усадьбу Таргота и хлев, в котором была заперта корова и её необычный приплод, был отперт, случилось серьёзное происшествие. Маленькое чудовище с телячьей головой, выглядевшее уже как ребёнок лет шести, рыча и скаля зубы, выползло из-под коровы и Шаглин даже воскликнул от восхищения: вот это чудовище то, что надо, за него хозяева острова Алмазов очень, очень хорошо заплатят! Однако, долго радоваться не пришлось: монстр вдруг ринулся на него и впился ему зубами в ногу. Шаглин заорал дурным голосом, а Таргот, схватив монстра за ноги, принялся его тащить от купца, но тот хватался руками за икры Шаглина мёртвой хваткой. Наконец, Таргот огрел чудовище по спине черенком от вил и оно с визгом забежало в хлев.
Шаглин, оглашая пространство жалобным стоном, кое-как доковылял до своего тарантаса, залез в него и спешно покинул усадьбу крестьянина. А Таргот в печали уселся на ступени крыльца дома, закрыв ладонями лицо, не зная, что делать дальше. Ребёнок демона выпивал всё молоко его коровы, лишая молока семью, рос, как на дрожжах, являя собой угрозу всей деревне. Все в деревне уже знала, что в хлеву у Таргота живёт чудовище и рождено оно коровой от демона Каджи. Все боялись это чудовище, но никто не мог решить, что с ним делать. Уничтожить бы, да страшно разгневать Каджи, мести демона не хотел никто.
Какая была надежда сбыть это чудище купцу! А теперь и надежды не осталось, одно горе, хоть бери верёвку, да вешайся.
Однако, на следующий день злосчастному Тарготу неожиданно улыбнулась удача. К его воротам вновь подъехал тарантас Шаглина и купец с перевязанной ногой, прихрамывая, зашёл в его усадьбу в сопровождении ещё двух мужчин, державших в руках перекладину, на которой болталась клетка для большого зверя со стальными прутьями.
— Хорошее у тебя чудовище! — сказал Шаглин. — Прокусило лодыжку будь здоров, еле кровь унял. Голыми руками его не возьмёшь, придётся в клетке везти. Сколько хочешь за него?
Глаза Таргота вспыхнули алчным блеском. Если купцу понравилось чудовище, то надо содрать с него побольше. Таргот прикинул: он должен хозяину деревни за аренду поля, дома и усадьбы за два года. Хорошо ещё хозяин добрый, повременил со сбором платы за аренду земли, зная про неурожай, тянувшийся два года подряд, не согнал с места. А теперь надо рассчитаться с долгом, да ещё, может, проплатить аренду вперёд. Да ещё надо денег, чтобы закупить продуктов в городе, чтобы не голодать семье до сбора урожаев. Таргот всё давно подсчитал, какую бы сумму он хотел получить за сына своей коровы. И он назвал её. Шаглин недолго торговался, совсем чуть-чуть, для приличия. То, что для простого крестьянина казалось огромными деньгами, для него, купца, окупится раз в десять там, на острове Алмазов. И он отсчитал счастливому Тарготу запрашиваемое количество денег.
Двое помощников Шаглина с великим трудом загнали чудовище в клетку с помощью дубин. Оно ревело, как лев, брызжа слюной и тряся стальные прутья. Наконец, он был заперт и клетку установили на багажный выступ позади тарантаса, крепко и надёжно привязав её верёвкой к чугунным крючьям.
Когда тарантас двинулся в обратный путь к городу, повеселевшая семья Таргота махала ему вслед, желая долгой жизни и процветания.
Купцы-мореходы, как правило, останавливались в самой лучшей гостинице города, носившей название Наслаждение. Лучшей она считалась потому, что в ней не водилось клопов, при ней был винный погреб и, кроме комнат для ночлега, имелся большой зал для развлечений.
Именно в этот зал Шаглин и приказал притащить клетку с новоприобретённым монстром. Ему очень хотелось похвастаться своей добычей.
Его товарищи-купцы оказались тут как тут. И, конечно, оказались весьма впечатлены чудовищем.
— Признаться, одно время я поставлял чудовищ на остров Алмазов, — говорил купец по имени Кульк. — Но те и в подмётки не годились этому! Те чем-то напоминали гигантских лягушек размером со свинью, да ещё у них были человеческие головы, зелёные, как огурец. Так вот, они только и могли, что плеваться чем-то гадким, что липло и воняло. Их вылавливали для меня парни, что жили неподалёку от болот. Говорят, эти твари были порождением местного болотного демона…
— Болотного демона? — брезгливо наморщил нос тучный мужчина в широких синих одеждах. — Болотные демоны просто слабаки, они ничего не могут, кроме как пугать криками в ночи боязливых ребятишек. У них и потомство-то годится только для балагана. Вот демоны больших рек или океана — это по-настоящему опасные демоны. Нечего и в плаванье отправляться, если не принёс им искупительную жертву.
— Ну, этот — сын демона камня! — с гордостью произнёс Шаглин, приблизившись к клетке и остановившись в трёх шагах от неё. — Демоны камня, они как и демоны огня, весьма ужасны. Правда, и потомство от них редкость, обычно они убивают тех, с кем сойдутся.
Купцы начали переглядываться, переговариваться между собой. Стали рассуждать: чем Шаглин станет кормить демонёнка в пути? Корову, что ли, приобретёт и заведёт на свой корабль?
Однако, Шаглин, позвав гостиничного слугу, приказал ему принести кусок сырого мяса — свинины и длинный кол. Когда приказ был выполнен, Шаглин, надев мясо на остриё кола, протянул его к клетке и осторожно просунул между прутьями. Чудовище быстро схватило мясо и, в считанные секунды разорвав, проглотило.
— Вот чем я буду его кормить! — крикнул он.
Всем стало весело. Купцы потребовали вина, музыкантов и танцовщиц.
Изрядно захмелев, взрослые и уже немолодые мужчины затеяли забаву: приказав слуге принести корзину с камнями, они принялись их швырять в клетку, стараясь попасть между прутьев в монстра. Камешки были небольшие, никто не собирался серьёзно ранить товар Шаглина, просто хотелось услышать, как чудовище ревёт и злится. Однако, камешки, пролетая между прутьев, даже не касались монстра, падая возле него и он молчал, глядя на людей исподлобья горящими глазами, полными ненависти. И становилось страшно от его острого взгляда.
