— И ты не пожалеешь!
— Но в таком случае, ты не сможешь больше вернуться к другим Посланникам. Ты готов с ними расстаться?
— Ради тебя — да. И я уверен, что вскоре они все перейдут на твою сторону!
” — Вполне возможно, — подумал Мохан, — где один, там могут оказаться и сотни.»
— Ты согласен отправиться в войско марутов под начало Индры, чтобы они научили тебя нашей дисциплине и порядкам?
— Если Индра подчиняется тебе, то согласен!
— Да, Индра — царь богов, но он подчиняется мне. И если ты отправишься к нему, то я пошлю ему мыслеформу с повелением, чтобы к тебе очень, очень хорошо относились там.
— Я готов! — Астиил поднялся с колен и встал ровно, как солдат.
Нана поднялась с кресла и протянула вперёд ладони с вращающимся над ними огненно-красным клубком:
— А что же тогда делать с этим, с энергией плодородия для женщин Драгнураса?
— Решай сама, госпожа моего господа, — ответил Посланник. — Я больше не служу Человеку и не обязан собирать дань для него! И прошу простить мою дерзость, что я проявлял до сих пор к госпоже моего господа, — он низко склонился перед Наной. — Отныне ты и моя госпожа!
====== Часть 52 ======
Когда Посланник, наконец, распрощался и покинул бога и богиню, Нана завизжала от восторга и бросилась Мохану на шею, покрывая его лицо поцелуями:
— Клянусь, такой бог, как ты, способен удивлять других богов!
Он порывисто подхватил её на руки:
— Чем же мне ещё удивлять тебя, чтобы ты и дальше была также ласкова?
— Ничем — просто люби и будь ласков тоже.
И Мохан направился в спальную со своей драгоценной ношей…
Через пару дней их виман уже нёсся над местностью, полностью противоположной знойной пустыне — это была заснеженная тайга.
Нана, опершись на резные перила вимана, смотрела на плывущие внизу острия хвойных деревьев, окутанных мраком зимнего дня под свинцовым небом и вид этого сурового, но очаровывающего пейзажа начал усыплять богиню.
Внезапно, странное зрелище взбодрило её, поразив.
Стройные могучие деревья сменило необъятное поле пней, торчавших из-под сугробов.
— Что это? — нахмурилась Нана. — Почему так много деревьев уничтожено? Что за безумие?
— Алчность человека всегда безумие, — ответил Мохан. — Это сделали люди ради наживы.
Далее пейзаж под виманом сделался и вовсе унылым и неприемлемым для глаза: пни сменили обгорелые остовы деревьев, и тянулось это многие километры.
— Бесхозный мир в руках детей, — вздохнула Нана. — Вот что значит смертные, оставленные без богов!
” — Да, — подумал Мохан, — а этот преступник Прометей жаждет этих детей сделать ещё и хозяевами богов! Он слеп? Или разум его и вовсе помутился от пережитых им когда-то страданий? Способен ли он видеть очевидное? Мы, боги, не попавшие в Тартар, тоже плохо следили за этим миром. Правильно Сарасвати сказала про меня: продрых в нирване… Хотелось бы спросить её, чем занималась она, пока я спал, что во всём винит меня и других богов! Впрочем, все мы, боги, можем воспользоваться универсальным оправданием: сценарий судьбы. Но так мы можем оправдать только своё прошлое. Настоящее должно быть иным.»
Долгий участок сгоревшего леса, наконец, снова сменился полноценной хвойной тайгой и боги-молодожёны решили спуститься на землю, поместив виман на опушке, парящим высотой в метр над сугробами.
На этот раз они обратились в двух белок, также затеявших игру в догонялки, но теперь уже по ветвям елей, стряхивая с колючих лапок снег и пугая птиц.
Нане взбрело в голову воспользоваться своим умением влиять на погоду и она вызвала обильный снегопад. Снег повалил с неба тяжёлыми огромными частыми хлопьями, словно превратившись в сплошную стену.
Нарезвившись вдоволь, пара белок обнаружила дупло, не занятое никаким другим животным, они забрались в него и, прижавшись друг к другу, принялись долго и пристально любоваться падающим снегом. И в эту минуту обоим казалось, что счастье не должно кончится никогда. Любовь сильнее смерти. И одна из белок была именно богиней любви. А значит, не надо бояться грядущего Хаоса. Жизнь вечна и бесконечна. И бог всегда останется богом.
Но как бы ни была хороша заснеженная тайга, мир был велик и боги, собиравшиеся стать соправителями этого мира, жаждали увидеть и другие его уголки.
И вот, виман Наны и Мохана уже летел над огромным шумным и суетным городом, аккуратно огибая небоскрёбы, сверкавшие на солнце стеклом, как айсберги.
— Неплохое изобретение смертных, — заметила Нана. — Действительно, какая экономия пространства! Вот если бы убрать все их нерационально настроенные домишки из двух-трёх этажей и настроить вот такие громадины, и позапихивать их в них жить, выделив на каждого, допустим, что-то вроде кельи в монастыре, тогда, пожалуй, можно было бы умножить население планеты до ста миллиардов. И сделать их нашими адептами. Это же какая колоссальная силища накопилась бы в нас!
— Богатство бога — количество адептов, — улыбнулся Мохан. — Но кроме жилья этих адептов требуется чем-то кормить.
— Любимый, а в каком это пантеоне чаще всего говорят об аскезах? — засмеялась Нана. — Аскезы и посты для смертных в самый раз. Скромность, скромность во всём! Тогда точно прокормим этот мир. А чтобы им не было слишком уныло от скромности, можно подсластить их быт любовью. Это неправда, что любовь съедается бытом. Это любовь способна съесть любой быт! Что если бы каждый второй в этом мире был влюблён и счастливо, а каждый первый имел бы на любовь надежду? Нравы точно бы оказались смягчены и многим было бы не до противления богам.
— Любопытно было бы поставить такой эксперимент: массовая любовь в условиях очень скромного быта и строжайшей экономии. Однако, милая, не забывай, что половина жителей планеты — ходячие трупы и на них ты вряд ли сможешь повлиять. А те, кто наполнен душами людей ещё не наши и их рано баловать этим сладким чувством.
— Не волнуйся, я не собираюсь дальше предпринимать столь серьёзные шаги без твоего совета!
Мохан нежно посмотрел на жену, обнял её и поцеловал в губы. Затем спросил:
— А ты могла бы не предпринимать вообще никаких шагов — в прямо смысле? Ты могла бы не отходить от меня дальше, чем на три шага?
— Ты так боишься разлуки со мной? — засмеялась Нана.
— Очень боюсь. Этот мир уже не тот, что прежде, любимая.
— Мы, боги, не можем чувствовать себя, как дома в этом мире?
— Да. У нас снова пытаются его отнять. Есть кто-то, кто сильно ненавидит богов.
— Ты о чём-то умалчиваешь, дорогой? Расскажи мне всё!
— Не сейчас, моя красавица. Поверь, бояться ничего не нужно, если поступать правильно. Просто не отходи от меня слишком далеко. Не убегай и не прячься.
Нана пожала плечами и оперлась на ажурную перегородку вимана, наблюдая за панорамой плывущего внизу города. Конечно же, она поступит так, как просит Мохан. Ей это совсем не трудно. Но кто же может так сильно ненавидеть богов? Мало ли кто, но, должно быть, это неслабое существо, если Мохан просит, чтобы она, Нана, не отходила от него далеко. Ей хотелось бы всё узнать и понять, но если Мохан сказал ей «не сейчас», то было бы некрасиво и неприлично докучать ему назойливыми вопросами.
Она задумалась. Ей вспомнился разговор между Моханом и Астиилом, где первый поставил второго в известность, что нынешний повелитель Крылатых — Прометей. Мохан не стал бы бросаться такими утверждениями впустую. Значит, это на самом деле так. Мохан знает это точно, но не хочет сказать ей, своей жене, откуда источник этой информации.
Прометей в своё время наделал шороху в мире богов и людей, но то, что это он опасен, у Наны с трудом укладывалось в голове. На её счету он был всего лишь упрямым и неумным титаном, навлёкшим на себя огромные беды, измучившим своих близких, вечной жертвой, бессильной и обиженной. Да, во время войны с Кроносом он сумел убедить перейти на сторону Зевса некоторых титанов, в том числе, Океана и мать свою Фемиду, но это могло бы произойти и без него, не он, так кто-то другой уломал бы их.
