— Ты думаешь, оставила меня в дураках, сунув мне тот убогий комок энергии для излечения всего для одной бесплодной женщины?! Ты думала, я не приду снова? Когда я показал то, что получил от тебя, другие Посланники покатывались от хохота, что я так мало взял с тебя от того, что ты должна!

Нана, наконец, избавилась от облика змеи и подняла вверх злое лицо.

— Портить мне медовый месяц? — закричала она в ответ. — Астиил!!! Не зли меня, иначе я натворю сама не знаю что! Вот нашлю на твоих ненаглядных смертных массовый гомосексуализм и скотоложество, тогда посмотрим, как вам потребуется энергия размножения для них!

— Ах, так? Змеиный облик, в котором ты только что пребывала — твой истинный! — ярости Посланника не было предела. — Бедные смертные! Вечно им приходится отдуваться за плохое настроение богов!

Мохан, наконец, также принял свой настоящий облик. Подняв глаза на парящего над ним и его женой Посланника, он произнёс ласковым бархатным голосом:

— Послушай, в чём причина твоего гневе, что ты произносишь такие слова? Чем разгневала тебя моя жена?

Мохан знал о том, что раньше Нана встречалась с посланником и что тому требовалось от неё, Нана поведала об этом не только Эрешкигаль, но и отцу, и жениху и Шиве. Но Мохану требовался повод заговорить с Астиилом.

— Она должна отдать достаточно энергии, чтобы сделать плодовитыми десять тысяч женщин Дрангураса, где случилась война из-за её бывшего любовника Ареса! Женщины Дрангураса должны приносить двойни и тройни! А она мне всучила жалкий комок энергии всего на одну женщину! На одну! И надо мной смеялись, как она меня провела! — чуть не плача, довершил Астиил.

Глаза Мохана, всегда такие глубокие, стали ещё глубже, казалось, теперь они сделались самим Космосом и он не сводил их с Астиила, и кротко произнёс:

— Тебе не нужно сердиться. Если моя жена должна отдать тебе энергию на плодородие десяти тысяч женщин, то она отдаст. Нана, — его глаза-космос теперь смотрели на жену, — ступай, собери энергию на то, чтобы сделать плодовитыми десять тысяч женщин. Нане потребуется для этого время, — он снова поднял лицо с мягким ласковым выражением на Астиила, — поэтому я предлагаю тебе отдохнуть внутри моего вимана. Прошу тебя, пройди с нами, отдохни в нашем вимане!

Нана ожидала очередных негодующих воплей Астиила, но тот, к её удивлению, вдруг плавно опустился на песок и встал на ноги. Мохан взял Нану за руку и они втроём двинулись к виману — Посланник послушно побрёл рядом с Моханом.

Когда они оказались внутри вимана, среди роскошной мягкой мебели и ковров, Мохан усадил Нану в одно из кресел, попросив её собрать энергию женского плодородия, что требовал от неё Астиил. Нана была удивлена, но спорить не стала и, сложив ладони, принялась собирать нужную энергию в концентрированный комок.

Далее ей пришлось удивиться ещё больше. Мохан предложил Астиилу прилечь на одну из удобных лежанок и тот покорно улёгся. И тут случилось нечто, совсем выходящее из ряда вон: Мохан самолично снял полусапоги с ног посланника и принялся разминать тому ступни.

И тут с Астиилом начало твориться что-то совсем невероятное. Он начал жаловаться на судьбу, что у него нет твёрдого духовного стержня, что его одолевают внутренние метания, что он после встречи с Инанной-Афродитой упал его авторитет среди товарищей, что его огорчает гонка вооружений, пьянство и курение среди смертных, что ему горько видеть острова мусора в океане… И вдруг он разрыдался, как маленький ребёнок, слёзы хлынули из него в три ручья.

— Я ненавижу людей! — всхлипывая, говорил он. — Они становятся всё хуже и хуже! Вот что они превращают эту красивую планету! Сколько джунглей и лесов вырублено и сожжено ими! Сколько животных уничтожено — навсегда! Они изуродовали столько пространства огромными домами, транспортом, собой! Но я всё равно служу им, потому что мне приказал это делать наш новый глава, называющий себя гадким отвратительным именем — Человек! А я не могу не служить ему, потому что я создан служить кому-то, кто взял на себя решение глобальных проблем! А людей я ненавижу, ненавижу!

— Люди — всего лишь дети, — голос Мохана лился, как нежное журчание маленького домашнего фонтана, — и нуждаются в хорошем присмотре и подходе. Боги должны изменить отношение к ним — изменятся и они.

— Они не могут измениться! Они злы, алчны, бессовестны, подлы! Но я всё равно служу им, потому что это требует от меня тот, кто теперь нами управляет!

— Ты любишь того, кто теперь вами управляет?

— Нет! Я его тоже ненавижу! Потому что он не любит нас, Посланников! Он любит только своих людишек, а мы для него всего лишь пустое место! А мы лучше людей! Нас сотворили совершенными, в отличие от этой какающей и пукающей массы, загрязняющей окружающее пространство!

— Почему бы тогда тебе не сменить того, кто управлял бы тобой? Вот, например, Нана, — Мохан указал ладонью на сидевшую в кресле жену, собиравшую энергию человеческого плодородия и внимательно слушавшую разговор между мужем и Астиилом. — Она восхищается Посланниками, их красотой, величаем и белоснежными крыльями. Она высокого мнения о Посланниках и уж точно не посчитает вас ниже смертных. Почему бы тебе не сделать её своей командиршей?

— Нееет, она — исчадие ада! — капризно протянул Посланник, снова шмыгнув носом. — Нам так говорил наш любимый Творец, что вообще все боги исчадия ада и по сути те же демоны, все, все, кроме него самого! Кроме того, она собралась сделать человечество гомосексуалистами и скотоложниками! Я не хочу её главной над собой!

— Но ведь ты ненавидишь людей, что тебе с того, что они станут гомосексуалистами и скотоложниками?

Астиил снова потянул носом:

— Признаться, ещё до того, как Инанна-Афродита выбралась из Тартара, среди них появилось слишком много извращенцев. И нам, Посланникам, невыносимо противно смотреть на их мерзости! Мой Творец считал, что люди такого сорта подлежат уничтожению, их необходимо забросать камнями. А если она, — он укоризненно посмотрел в сторону Наны, — ещё прибавит их число, во что мир превратится? Неееет, не нужна она мне в начальницы! Не хочу её!

— А что же бог неба? Он предлагал вам служить ему, может, стоило подумать прежде, чем отказаться?

— Нееет, он тоже исчадие ада! Творец говорил, что бог неба тоже плохой!

— Неужели хуже Прометея?

— Кого? Ты о ком?

— Разве ты не знал, что имя того, кто правит вами и называет себя Человеком — Прометей?

— Нет, нам было об этом неизвестно.

— Скрытен же он с вами! А что ваш Творец говорил обо мне, боге Вишну? И меня называл он исчадием ада и что я то же, что демон?

— Нет, он совсем ничего о тебе не говорил.

— Значит, ты не станешь считать меня исчадием ада и демоном? — Мохан прекратил разминать ступни Астиилу и пристально посмотрел в его глаза, чуть улыбаясь.

Тот оцепенел, также не отводя взора от глаз Вишну.

И вдруг он сполз с ложа, встал на колен и обхватил его колени:

— Господин! Господин! Как же ты похож на нашего Творца! Те же глаза и улыбка! Как же ты похож на него, как будто он снова вернулся и ты — это он и снова со мной! Мы любили его, мы так его любили! Даже те падшие, что подняли восстание на Небе, после сожалели об этом и хотели вернуться к нему, но он не принял их! О нём тосковал даже Свет! Под твоё, под твоё начало встать хочу, господь, прими меня под своё начало!

— Но ведь я женат на той, кого ты считаешь исчадием ада. И бог неба мой друг. И многие из тех богов, которых ненавидел твой Творец, мои друзья. Что ты скажешь на это?

— Если ты считаешь, что эти боги не демоны, то и я буду так считать. Я послушаю тебя так, как если бы Творец изменил своё мнение и сказал, что все остальные боги — не зло.

— И ты станешь беспрекословно слушать меня?

— Если ты возьмёшь меня под своё начало!

— Конечно, я возьму тебя под своё начало, если ты будешь предан мне, и ты сможешь видеть меня и говорить со мной, как когда-то с Творцом.