Ей стало скучно.

Внезапно тишину ночи нарушил какой-то шорох. Нана не придала этому значения, но через несколько минут из-за ствола дуба в три обхвата появилась высокая фигура в светлых одеждах и начала приближаться к фонтанчику. Нана подумала, что, вот, кому-то из богов также не спится, но ей неохота было применять видимость в темноте, чтобы разглядеть, кто это. Ей было все равно.

Между тем, фигура приблизилась и сладкий мужской голос произнес:

— Добрейшая, ты позволишь мне сесть на эту скамеечку?

Нане показалось странным это обращение к ней — «добрейшая». У богов было принято называть друг друга по имени или обращаться «бог» или «богиня» или «господи». Но ей не хотелось задумываться над этим. Ее мозг устал от неприятных мыслей, ей только хотелось успокоиться.

— Так можно мне сесть на одну из этих скамеечек? — повторила вопрос фигура в светлых одеждах.

— Зачем ты спрашиваешь? — удивилась Нана. — Гефест смастерил эти скамейки для всех богов, на них могут садиться все, кто пожелает, никто им не хозяин.

— Я хотел спросить, не испытаешь ли ты неприязни, если я отдохну здесь и нарушу твое уединение.

— Нет. Никто из богов никогда не вызывал во мне раздражения, кроме Прометея. Но, очевидно, ты — не он, ибо ему недоступно проникнуть через непроницаемый купол, что строили великие боги первой ступени — сообща!

Фигура в светлых одеждах издала что-то вроде лёгкого смешка и опустилась на скамейку рядом со скамейкой Наны.

— Позволишь ли ты отпить воды из этого фонтана, добрейшая? — вновь спросила фигура.

— Господи, ты, очевидно, пытаешься привлечь мое внимание такими непонятными мне вопросами? Почему ты спрашиваешь, можно ли тебе пить воду, как будто этот фонтан — мой? Пей, если тебе есть в этом нужда, этот фонтан и вода для всех богов.

Нана, наконец, решила воспользоваться способностью видеть в темноте, чтобы разглядеть лицо задававшего странные вопросы.

Он протянул руку к одной из струй, бивших из фонтана и, наполнив ладонь водой, поднес ко рту, но пить не стал.

Это был мужчина возрастом чуть моложе тридцати лет. У него были довольно светлые длинные прямые волосы, ложившиеся на широкие плечи, округлое небольшое лицо, которое не было красивым, скорее, его можно было назвать приятным. Ровный легкий аккуратный загар покрывал его. На Нану смотрели небольшие карие и ласковые, как у прикормленной собаки, глаза, над которыми ровными дугами прогибались темные брови. Нос чуть длинноват, под ним — в цвет волос густые усы.

Нане понравилось это лицо, она любила лица с мягким и добродушным выражением, но никак не могла припомнить, кто это мог быть из богов, кажется, она знала всех. А может, не всех? Не исключено, что он из богов низшей ступени, и из новеньких, вероятно, поэтому и просит на все разрешения. Нану даже устраивало появление этого незнакомого, как она подумала — божка. Может, она поговорит с ним и отвлечется от своей грусти.

— Как твое имя? — спросила она.

— Вил, добрейшая.

— Почему ты зовешь меня добрейшей? Разве ты не знаешь, что мои имена — Инанна и Афродита и Иштар?

— Все разумные существа — добрейшие, — ответил Вил, обнажив мелкие белоснежные зубы в улыбке. — Тебе неприятно, что я называю тебя так? Хорошо, я буду называть тебя… Иштар.

— Нет, мне не неприятно, что меня называют добрейшей, — Нану начала забавлять беседа с Вилом и она милостиво заулыбалась. — Просто я привыкла к иному обращению. Прости, прежде не слышала о тебе. Из какого ты пантеона и чему покровительствуешь?

— Я, Иштар, не принадлежу ни к одному из пантеонов, но покровительствую я всему, что поддерживает жизнь и делает ее благой.

— Хорошее занятие, бог Вил, жаль, неуместное в наше время для смертных.

— Добро всегда уместно, Иштар. Но я не бог.

Нана в одну секунду напряглась. Что? Опять приспешник Противника? И пробрался даже через непроницаемый купол?

====== Часть 113 ======

— И что вам, слугам Противника, нужно от меня? — устало проговорила она. — Вы и в самом деле верите, что общение с вами отвлечет меня от Высших Сил? Я поняла, что вы такие же жертвы произвола Природы, как и мы, что у вас нет выбора, как пытаться удержать каждую единицу в низшем мире, чтобы он был, потому, что у вас нет ничего, кроме низшего мира. Я не осуждаю вас, но уступить не могу. Я не могу отказать Высшим Силам в оказании им услуг, чтобы не потерять право на их поддержку.

Вил снова улыбнулся, широко обнажив маленькие зубы:

— Я не слуга, как ты его называешь, Противнику. Но меня тронуло, что ты пожалела и меня, и его.

Нана грустно усмехнулась:

— Не слуга? Ну, конечно, лучший друг! И когда он добивается чего-то, ты вправе сказать: «Мы достигли того-то и того-то!»

— Правильнее было бы сказать, что он не разделяет некоторых моих убеждений, а я не разделяю его.

— Вы — враги?

— Порою, мы соперники, но соперничество ещё не предусматривает враждебность. Однако, я никогда не мог понять этой его грубости и чрезмерной напористости в общении с кем бы то ни было. Это, пожалуй, первое, в чем мы расходимся с ним.

— А второе?

— Страсть, страсть! — вздохнул Вил. — Он слишком страстен и считает, что все вокруг должны проживать в какой-то суете, каком-то безостановочном галопе! Но, согласись, дорогая Иштар, даже лошадь может быть загнана и пасть от безостановочного бега, что же тут скажешь о других существах? — он негромко засмеялся.

— Иногда обстоятельства к этому вынуждают. Кроме того, судя по его служанке Гавиоте, его приспешники тяготеют, скорее, к удовольствиям, чем к галопу.

— Ох, эта Гавиота! — улыбнулся Вил. — Избалованная девчонка, поэтому позволяет себе дикие выходки ради забавы, а князь котла только потешается этим и сам становится, как мальчишка. Думаю, подобная клоунада помогает ему не состариться духом.

Князь котла? Какой ещё князь котла?

— Это я дал имя тому, кого ты стала с наущения других называть Противником. Я зову его Князь Котла из-за его кипучей натуры и мне трудно понять, почему ты зовешь его Противником, если он не совершил ничего враждебного по отношению к тебе.

— Он начал мне угрожать при первой же нашей встрече.

— Мммдааа, — задумчиво протянул Вил. — Но точно ли это может послужить поводом признать врагом кого бы то ни было?

— Я — богиня. Я всё ещё богиня. Да, я умру, я утрачу свою божественность и буду никем. Но сейчас я всё ещё божество. И никто не смеет мне приказывать или грозить. Он вел себя глупо, что непростительно существу, что намного старше всех богов и самой Земли! Вот скажи мне, кто ты?

— Я — тот, кто желает блага всему живому. Только блага! Я — сторонник поиска знаний, науки, цивилизованного образа жизни, всего, что делает жизнь так называемого низшего мира комфортнее и благороднее. И я не считаю, что миры, которым я покровительствую, заслуживают определения — низшие. Почему они — низшие? Низшим может быть этаж, потому что он находится под другими этажами, но мой мир как раз ни под кем не находится. Так что это определение совершенно неверное. Я зову его — мир Живых, и даже Князь Котла, с которым мы так часто спорим по тому или иному поводу, согласен с таким названием!

— А Высший Мир, конечно, могила, — язвительно добавила Нана.

Вил засмеялся:

— Нет, конечно, тут я не согласен с Князем Котла, ведь могила — это на самом деле место для умершего тела, что не дышит и не подаёт никаких признаков жизни. Я зову их — другие.

— Ты их ненавидишь и тоже хочешь, чтобы я не имела с ними дела? — набычилась Нана. — Ты надеешься отговорить меня от того, чтобы я участвовала в организации войны между людьми и демонами? Я буду делать то, что посоветовали Высшие Силы! От них исходят флюиды сильной любви, значит, они правы и я доверяю им! И я приложу все усилия, чтобы эта война была! Я не позволю, чтобы смертные превратились в фаги и стали преследователями несчастных дэвов!

— Позволь тебе сообщить, Иштар, что в этой точке бытия существуют места, где народ дэвов недосягаем для влияния фаги и демонов.