— Значит, драться до последнего! — ноздри Наны округлились от жаркого дыхания ярости. — Бить ногами, рвать волосы!..

— Нана! — строго произнёс Мохан. — Мне не хотелось бы, чтобы ты дралась врукопашную с кем бы то ни было. Это опасно и не дело женщины, пусть даже великой богини. Если бы Гавиота напала на тебя, можно было бы позвать на помощь охранников или других богов!

— Мне хочется самой напасть на неё, так она разозлила меня!

— А меня ужаснула, — продолжала Лакшми. — Она говорила мне: «Знаешь, какие миры мы устроили с Добрым Дядюшкой по нашему вкусу? Мы владеем огромным количеством планет, которым нет счета! Мы создали все условия, чтобы задешево скупать души. Эти планеты так бедны теми или иными ресурсами, что за материальное готовы отдать все! Душа — за бесценок! Самое смешное, что живые разумные существа сами уничтожают богатство ресурсов своих планет и остаются ни с чем. А причина? Гордыня и жадность! Неописуемая жадность! Я люблю бывать там, где нужда делает каждого особенно завистливыми. Мне нравится демонстрировать им мое изобилие, которым я владею, я люблю сытно и хорошо есть, когда на меня смотрят голодные.Счастье в том, чтобы тебе завидовали, чтобы у тебя было то, чего нет у других. Я так много и часто вызывала зависть, так маниакально стремилась к этому, что вытянула из самой Природы дар — заставлять завидовать себе не только полных ничтожеств. Боги, боги мне завидуют!»

— Ну, уж, — скептически покривилась Эрешкигаль, полыхнув трубкой.

— Она мне угрожала! — продолжала Лакшми дрожащим голосом. — Грозила, что они с Дядюшкой могут запихнуть меня в такие миры, где не хватает всего, что необходимо для существования, если я откажусь общаться с ними! Однажды она заставила меня составить ей компанию и пойти с ней в ресторан. О! Она заказала абсолютно все блюда, что были в меню, все вина, а когда пришло время расплачиваться, просто вырвала из блокнота лист, на котором были написаны непристойные слова и нарисованы грязные картинки, сунула официанту вместо денег. Очевидно, она загипнотизировала его, потому что он принял это и поклонился. Как же она хохотала с этой шутки, хлопала себя по бёдрам и приговаривала: ” Видишь, как мы весело живём?» Ещё она поведала, что ради забавы грабит банки и богатые дома, материализует драгоценные вещи и продает их, но через несколько часов эти вещи превращаются в пыль.

— По-моему, это отвратительно, — покривилась Нана. — Когда мне были нужны деньги в мире смертных, я материализовывала золотые украшения и продавала, но ничего не обращала в пыль, я оставляла золото золотом, а ценные камни — ценными камнями в обмен на деньги. Если смертные провинились, их надо наказывать, но обманывать их, как мошенники — это низко и недостойно божества! Почему бы этой Гавиоте не оставить вещь, что она продала, тому, кто это купил и отдал деньги?

— Она проговорилась, что ни она, ни даже сам Дядюшка не умеют ничего материализовывала надолго, как мы, боги. Очень скоро все, сотворенное ими обращается в пыль.

Нана захохотала:

— Что?! Они не могут создать ничего «долгоиграющего», но при этом берутся запугивать богов? Их ты боишься, дорогая Лакшми?

— Но когда мы перестанем быть богами, мы на самом деле будем намного слабее их.

— Мы, боги, не умеем материализовывать мясо, поэтому мы требовали, чтобы нам приносили его в жертву, только тогда мы могли ощущать вкус мяса. Или охотиться ради дичи. Короче, добыть мясо извне. Остальное мы могли создавать!

— Этот… Ужасный и Гавиота не могут материализовывать продукты питания, тем не менее, как существа низшего мира, нуждаются в них. Ужасный…

— Лучше зови его Противником, — посоветовала Нана. — Может, станешь меньше ужасаться из-за него!

— Ты права, дорогая! Так вот, Противник хоть и бессмертен и не может умереть от истощения, но чувство голода всё-таки может испытывать, он нуждается в насыщении. И он питается тем, что едят существа низшего мира. Обычно он посещает для этого лучшие рестораны на той или иной планете, расплачиваясь, чем заблагорассудится, или его свита доставляет ему все, что он закажет.

— Его свита ходит по магазинам? — фыркнул Гермес.

— Скорее всего, они просто берут все, что захочет их хозяин или они сами и уносят. Они обладают способностями проходить через стены — весьма удобно для воров.

— Так значит, кроме того, что эмоции ослабляют его, он ещё и подвержен такой слабости, как голод! — воскликнула Нана с торжеством в голосе.

— И что? Он всегда может этот голод утолить.

— Но… Но тогда получается… — произнес Шива и складка пролегла между его бровей, — что Противник зависим от существования низшего мира! Ему выгодно, чтобы существовал низший мир, в котором он как рыба в воде, где он сыт, и у этого мира он может забрать все, что пожелает, при этом, смеясь над ним! А это значит, что он пойдет на все, чтобы поддержать существование низшего мира, заставив обитать в нем как можно больше существ, которые этот мир будут составлять! Следовательно, ему совершенно не выгодно, чтобы кто бы то ни было покидал навсегда низший мир, уходя в Высший… Когда кто-то становится частью Высшего Мира, Противник как бы теряет часть своего достатка, источник благоденствия и комфорта. Представляю себе, в какую ярость это приводит его!

— В таком случае, его можно понять, — задумчиво произнес Гефест, — он борется за среду своего обитания, он не просто какой-то бессмысленный злодей. То же можно сказать и о его свите.

— Значит, Природа ещё более жестока, чем я думала, — промолвил а Нана. — Она имеет цель заставить нас стать частью Высшего Мира, но сама же создаёт нам для этого препятствие, и оно — живое существо, зависимое от низшего мира, не имеющее альтернатив, как играть в перетягивание каната с Высшими Силами.

Нана долго думала об этом. После этого разговора ее мучила бессонница, терзали тревога и страх перед жестокостью и непредсказуемостью всесильной Природы, что не имеет сознания и милосердия.

Изнурившись от горьких мыслей, она ощутила уныние, гнетущую тоску. Лежать на лотосном ложе рядом со спящим Моханом было невыносимо. Можно было бы, конечно, разбудить его и плакаться о своей печали, но как мог бы утешить ее муж? Чем бы он развеял ее обиду на саму Природу, эту давящую глыбу, которая падает, где ей вздумается, давя живых существ и ее не трогает их боль и страх? И как она могла подумать, что Противник мог бы убить эту Природу, если он и сам ее жертва, как все живое!

Нана покинула дворец, выбравшись в садик между ее с мужем дворцом и дворцом Шивы. Она прошла по мраморным плитам по темной аллее между дубами и добралась до небольшого фонтанчика из золота, усыпанного рубинами, алмазами и изумрудами — творение самого Гефеста. Им же были изготовлены и резные скамеечки из красного дерева, инкрустированные драгоценными каменьями, стоявшие вокруг фонтанчика между кустами роз.

Нана присела на одну из этих скамеечек. Журчание воды в фонтанчика немного успокаивало

Обычно ночь освещали звезды, но в эту ночь небо было светлое, с него обильно сыпался снег, он падал на невидимый непроницаемый купол и разбивался о него, обращаясь в пар. В новой резиденции богов, в земном раю царило вечное лето. Дубы стояли зелёными, благоухали деревья, пели птицы. Но Нане хотелось зимы, белого умиротворяющего безмолвия. Вот сейчас бы переместиться на один из полюсов и нырнуть в холодную воду, на самое дно ледяного океана, под лёд, под айсберги, ощутить бы пьянящую бодрость, оставить дурное настроение в темных водах. Но теперь она не может просто так переместиться в любую точку планеты без того, чтобы не получить на это согласие других старост и не окружив себя охраной. И уйти самовольно недопустимо — она одна из старост и обязана вести себя примерно, да и недопустимо таким поведением огорчить мужа и отца. Если она попадет в плен к Прометею, сколько же хлопот она создаст, сколько проблем, все планы могут рухнуть и страшно даже подумать, насколько все дела пойдут неправильно! Нет уж, она будет хорошей девочкой и ни в коем случае не поступит неправильно!