Мукуро отпустил усы в стиле хэндлбар. Он был невыносим, иллюзионист при малейшей возможности намекал на то, что готов прокатить на них бледнеющую Тсуну. Реборн всегда стрелял в него, целясь точно в голову. Тот сразу же исчезал в дымке тумана, хитро прищурив красный глаз. А еще Рокудо заставил Хром наложить на себя иллюзию таких же усов, чтоб они друг другу соответствовали. Девушке явно было некомфортно, но она стоически вытерпела такое издевательство.

Когда всеобщее помешательство на усах закончилось, Тсунаеши смогла облегченно выдохнуть. Единственным мужчиной, эффектно закручивающим растительность на лице, которого она могла терпеть, был Реборн. Ей даже периодически было позволено трогать его бакенбарды. Они манили к себе, зазывали дотронуться. Тсуна полюбила тот момент, когда завиток после распрямления принимает прежнюю, закрученную форму. Они так забавно подпрыгивали! Для киллера это было самым странным ощущением в жизни. Все совсем отличалось от того, как он делал это самостоятельно. Хорошего понемногу, поэтому киллер не позволил фетишу Тсуны на его бакенбарды прогрессировать. Но было лестно.

Их отношения, несмотря на слова Реборна, потерпели изменения. К концу второго года некоторые даже считали их парой. Между ними было много физического контакта, не связанного с насилием. Сначала лучший в мире киллер периодически гладил ее по макушке, потом разрешил объятия разной степени протяженности. В особенно жаркие дни, он водил ее поесть мороженое. За свой счет.

А на семнадцатый день рождения репетитор ее даже поцеловал. Тсунаеши считала, что это лучший подарок, она долго визжала, обняв подушку, когда на следующий день пришла с радостной новостью к Хару и Киоко. Хоть поцелуй в тот момент и напоминал своей страстью то, как какая-нибудь бабушка может чмокать своих внучат, это было волшебно.

Кстати говоря, Хару подарила ей журнал со статьей «Как доказать, что ты взрослая и созрела для отношений», но Реборн, с руганью, сразу же от него избавился. Ему уже хватило предыдущего заскока подопечной на всяких глупых статьях.

Спустя время, у них появились целые сеансы поцелуев, уже не таких скромных. После них раскрасневшаяся девушка впадала в состояние овоща от количества прилившей к голове крови. Когда чувствовалось, что обстановка накаляется, Реборн сразу же отрывался от ее распухших губ. Мафиози всегда мог держать себя в руках, никогда не переступал черту дозволенного. И однажды он смог припугнуть Тсуну, изучавшую, прощупывающую их границы.

Это была ранняя ночь, все в доме Савад спали. Они уже долго обжимались в его комнате, репетитор даже затащил смущенную девушку к себе на колени. Шляпа, внутри которой задремал Леон, валялась где-то на полу у тумбочки. Реборн поглаживал поясницу девушки, иногда спускаясь на бедра, но ничего больше. Тсуна же пальцами зарылась в его густые черные волосы. И случилось то, чего будущая глава Вонголы от себя никак не ожидала. Она, тихо-тихо замычав, укусила киллера за нижнюю губу. Тот издал звук, похожий на рычание, из-за которого девушка немедленно оторвалась от мужчины. Реборн схватил ее за щеки крепкой, но не болезненной хваткой, не позволяя далеко отпрянуть.

— Тсуна, не начинай то, что не сможешь закончить. Ты знаешь, что я делаю, когда ты плохо себя ведешь, — мафиози приблизился к ее уху, обжегши его горячим дыханием. — Я не люблю, когда меня дразнят. Ты хочешь быть наказанной?

Тсунаеши, округлив глаза, в панике пыталась замотать головой, и так получилось, что Реборн еще сильнее сжал ее щеки. В тот момент она была похожа на маленькую, испуганную рыбку. Ну, точно тунец.

— Правильно, иди лучше спать, — киллер хмыкнул, коротко чмокнул ее в губы и спихнул с колен. — Свет еще выключи.

— Хорошо, спокойной ночи, — дрожащим голосом ответила девушка, практически выбегая из комнаты.

В ту ночь она долго не могла уснуть. Что это было? Неужели она слишком сильно укусила его? Каким образом он собирался ее наказать? Не отправит же он ее за такую мелочь на какую-нибудь Гору Смерти? И почему это звучало так горячо? Ей точно понравилась то, как он зарычал. Это пробуждает в ней некие… эмоции. Обычно он вообще не издавал никаких звуков. Поначалу, конечно, учил ее целоваться. Тсуна стеснялась, что их первые поцелуи она превращала в довольно слюнявый процесс, но киллер ей спокойно все объяснял и показывал, хоть частенько и отпускал разные колкости. Но потом, когда Тсунаеши втянулась, замолк. Вот это его грудное рычание было в тысячу раз лучше тишины, нарушаемой лишь влажными причмокиваниями. Она не могла перестать прокручивать в памяти тот звук.

Спустя часы размышлений о произошедшем и об их отношениях, до девушки, наконец, дошло, к чему же все идет. Логично, что когда-нибудь они займутся сексом. Тсуна хлопнула себя по лбу ладонью. Если бы она не струсила, то может быть, это произошло бы в эту ночь! Да, было страшновато, волнительно. Но и интересно. Тем более, что Реборна она любит. Он, вроде как, тоже неплохо к ней относится. Тсуна считала себя достаточно взрослой и ответственной для начала половой жизни. Тем более, что желаемый партнёр не менее взрослый и ответственный мужчина. Тсуна почувствовала, что щеки её слегка горят от всех этих мыслей.

А ведь совсем скоро, всего через месяц, наступит ее восемнадцатилетние. Нужно будет обсудить эту интимную тему со своим репетитором. С такой мыслью, Тсуна, наконец, смогла погрузиться в безмятежный сон.

***

Отметив день рождения Реборна, проводив гостей, они уселись на деревянный настил, выходящий во двор. Октябрь был теплым, но Тсунаеши все равно уселась, прижав ноги к груди, поближе к репетитору

Было приятно греться о свое солнце. Мужчина приобнял ее рукой. Им было комфортно сидеть в тишине и просто думать о своем, смотреть на небо, иногда глядеть друг на друга. Легкий ветерок играл с ее отросшими волосами.

День выдался шумным. Реборн опять устроил дурацкий конкурс, в котором оценивал свои подарки. И Тсуна опять проиграла. Она не знала, что ему подарить, поэтому купила кофейную кружку. Это был не идеальный подарок, но у нее нет денег на что-то очень дорогое, а оставить его без подарка не могла. На кружке еще была надпись «Лучшему учителю». Она была уверена, что купила кружку именно с такой надписью.

— Любимому папочке? — Реборн окинул ее взглядом, будто говорящим: «Ты сейчас серьезно?» — Один балл за фетишизацию.

Но, слава богу, что она успела все ему объяснить прежде, чем он убил ее в соответствии с традицией. Это была ужасная ошибка.

Завтра будет день рождения самой Тсунаеши. И она точно знает, что хочет в подарок. И она точно знает, что Реборн сможет ей его подарить. Но страшновато начинать разговор, да и в голове нет разумных идей.

Ее мечущийся взгляд упал на злополучную подаренную кружку, в которой остывал кофе. Идея родилась сама собой. Благо, что она воспитана на статье о флирте.

— Реборн, послушай, — репетитор издал глухое «хм», показывая, что он весь во внимании. — Помнишь наш разговор два года назад?

— Помню. Конечно, Тсуна, такой наитончайший флер романтики, как у нас, трудно заметить невооруженным взглядом, поэтому оповещаю тебя о том, что мы вот уже около года состоим в отношениях, — он, очевидно, подтрунивал над девушкой. Да, официально они ничего друг другу не говорили, но ведь все и без слов должно быть понятно? Видимо, не всем, и Реборн допустил здесь небольшую оплошность. Признавать ее не очень хотелось, поэтому киллер попытался свести все в шутку. Впредь он будет обговаривать все с этой непонятливой. Он потянулся рукой к своему напитку, делая глоток.

— Да нет, это очевидно, — на самом деле, Тсунаеши сейчас пережила внутри маленькую смерть, но старалась не подать виду, — Я хотела намекнуть тебе, что я созревшее кофейное зернышко, ждущее, когда его хорошенько отжарят, — девушка закончила фразу голосом, от волнения перескочившим на лирическое сопрано. Реборн поперхнулся и закашлялся. Еще никто не был так близок к его убийству, как его подопечная. Она с беспокойством похлопала его по спине, думая о том, что опять сделала не так. Когда мужчина пришел в себя, он сердито посмотрел на свою ученицу.