— Какого черта, никчемная Тсуна, ты говоришь это именно так? На тебя совсем не похоже, — она все еще могла удивлять его своим поведением.
— Я училась у лучших, — девушка поправила его съехавший галстук праздничного глубокого чёрного цвета.
— Я тебя такому никогда не учил, — он поправил то, что пыталась поправить Тунаеши, естественно перекрутившая элемент одежды еще сильнее.
— Так я про тот журнал, — она пожала плечами. Девушка старалась не затрястись от возникшей убийственной ауры. Как прекрасно будущая глава Вонголы умеет убивать атмосферу уюта.
— Хорошо, я подумаю над этим, мое зернышко, но можешь считать, что у тебя проблемы. Иди, помоги маман убрать со стола, — сказал он, когда услышал возню из открытой двери и шум детей. Они хоть и подросли, но остались такими же неугомонными.
— А ты помогать не будешь, как обычно, — Тсуна со скептическим видом поднялась с насиженного места.
— Имениннику можно, — Тсунаеши не стала продолжать спор. На часах уже за двенадцать, именинница как раз она. Но не хотелось в день рождения получать выстрел из пистолета в качестве первого подарка. Он недавно придумал стрелять в нее пулями с присоской, которые очень тяжело отлепить от любой поверхности. Реборн сам себе жаловался на то, что стал мягче со своей нерадивой ученицей. Но он все равно готов заменить эту поблажку классическими резиновыми пулями, если Тсуна сильно расслабиться.
Сейчас он думал, что зря сказал девушке про возникшие у неё проблемы. Киллер не хотел бы добавлять масло в огонь ее уже существующих переживаний по поводу потери девственности. Все девушки в той или иной мере переживают перед таким событием, Тсуна не то, что не может отличаться, она со своим характером может их возглавить.
И если честно, мафиози сам слегка, совсем немного, переживал по этому поводу. У него, естественно, были любовницы до Тсунаеши, но все они имели хоть какой-то опыт половой жизни. И нужно еще подумать, как он собирается откупоривать эту девственницу. И точно ли она морально готова к этому?
Реборн похлопал себя по пиджаку и штанам, ища сигареты и зажигалку.
Конечно, Тсунаеши уже восемнадцать, но умственного возраста у нее всего на двенадцать лет. Он вообще не планировал делать это так скоро. Но и тянуть до ее сорока ведь тоже не дело. Мужчина закурил и решил, что сам себя накручивает.
Хотелось бы сделать это с ней в домашней обстановке, чтоб она чувствовала полный комфорт и защиту. Но сделать это в их доме не представляется возможным. В любой момент, даже ночью, может зайти кто-то из детей, которым приснился кошмар. Или Нана может зайти, чтоб поправить одеяло. Может даже припереться какой-нибудь верный товарищ непонятно, зачем. И все, у всех присутствующих, кроме самого Реборна, на всю оставшуюся жизнь останется психологическая травма. Плевать на ментальное здоровье тех, кто зайдет к ним, сами виноваты, но не хотелось бы контузить Тсунаеши. Реборн стряхнул пепел в траву.
Везти ее за тысячи километров в свою квартиру в Италии ради секса точно не вариант. Да и не был он там уже очень много лет. Вероятно, что пауки давно приватизировали его жилплощадь и будут не рады возвращению. Дым крепких сигарет обжигал лёгкие.
Не страшно, у него уже есть пара идей. Главное зайти в аптеку. Ещё немного посидев на улице и докурив, мужчина присоединился к семье.
***
День рождения девушки всегда проходил в более спокойной обстановке. Она не разрешала устраивать никаких традиций Вонголы, придерживаясь правила «не дорог подарок, дорого внимание». Реборн ухмылялся и называл эту фразу утешением для бедных, но не затевал конкурс ей в угоду.
Весь день Тсунаеши, заливаясь румянцем, готовилась к своим проблемам, которые ей обещал Реборн. Она то и дело поглядывала на мужчину. Тот никак не реагировал на ее феромоны.
Дом был украшен еще со вчерашнего дня всякими ленточками, начавшими сдуваться шариками, на полу было рассыпано конфетти. Гости шумели, смеялись, ели принесенные Ямамото суши, стряпню маман. Тсунаеши очень радовалась такому празднику. До прибытия репетитора в их дом, каждый день рождения она задувала свечку на торте в компании мамы, а потом одиноко поедала его ночью у телевизора.
А час назад ей даже позвонил Занзас, что было шоком для всех. Периодически они поддерживали связь по желанию Девятого, но это было странно. Он назвал свою будущую начальницу постаревшим мусором, пожелал не сдохнуть в следующем году, а затем ее правое ухо оглушил орущий Скуало.
— Не переживай, Савада, на следующий день рождения подарим тебе экстремальный слуховой аппарат, — Рёхей в свою очередь оглушил ухо с противоположной стороны, видя, как она накрыла ладонью поврежденный орган и сморщилась.
— Да, спасибо, — прошептала она непонятно, кому, оглушенная со всех сторон именинница. Занзас хмыкнул и бросил трубку. В глубине души он все же хороший человек. Неплохой. Не всецело ужасный, вот так правильно. До конца прийти в себя ей не дала мама.
— Тсу-тян, уже такая взрослая девушка, но для меня ты всегда будешь маленькой. Я с твоим отцом познакомилась, когда мне было восемнадцать, ты тоже не тяни, я хочу понянчить внуков. А то топот ножек Ламбо и И-Пин уже напоминает топанье стада слонят, — она очаровательно хихикнула. На фоне закричала Хару, напоминая о том, что ждет от нее внуков даже дольше, чем ее мать. Тсунаеши хотела провалиться сквозь землю. Начинать ругаться не стоило, но это было очень смущающее, еще и Реборн слышит этот бред. Благо, что Хару не стала упоминать ужасные имена своих вымышленных внучат. Да и от мафиози плодить язвительных убийц не очень хочется даже в далеком будущем. Киллер, сидящий рядом, оттянул ее нелепый праздничный колпак, напяленный им же на возмущающуюся девушку, и отпустил со шлепком. Сейчас все ждали, когда она задует свечи.
— Загадывай желание, пока мы сами тут не состарились, — Тсунаеши уже открыла рот, чтобы напомнить о том, что кое-кому вчера стукнуло за шестьдесят, но мужчина вовремя закрыл ей рот так, что она клацнула зубами. Тсуна состроила репетитору ехидную улыбочку, подумала над желанием и задула свечи. Хорошо, что в этом году они все не стали петь всем известную деньрожденческую песню.
Подводя итог, праздник прошел великолепно. Реборн отправил всех по домам пораньше. Тсунаеши с удивлением посмотрела на репетитора. Чего это он? Тот вызывал такси, одной рукой ероша каштановые пряди девушки. Именинница сразу приняла взволнованно-ожидающий вид, закусив губу. Пока он заказывал машину, с волос перешел на ее щеки. Ему еще в прошлый раз понравилось то, какие они мягкие, и как забавно смотрится Тсуна, когда их сжимаешь. Девушка моментально вырвалась из хватки, сердито погладив покрасневшее лицо с обеих сторон. Но все это наигранно, он ни капельки не сделал ей больно.
Пока они ехали к назначенному адресу и поднимались на лифте к забронированному номеру, Тсунаеши могла точно сказать, что с минуты на минуту умрет от обезвоживания. Она вспотела несколько десятков раз, Реборн насмешливо попытался ее успокоить. Но в его лице девушка, знавшая своего репетитора ни один год, так же уловила некоторую напряженность. Когда между его черными бровями появлялась определенная морщинка, такая, как сейчас, это означало, что он о чем-то переживает, думает о неприятных вещах.
Когда он запер за ними дверь номера, Тсуна дрожащими руками потянулась к пуговицам на его пиджаке. Она над ним сжалится, раз репетитор тоже волнуется, и сделает первый шаг.
— Что ты делаешь? — Он вопросительно взглянул на нее, поправляя шляпу, съехавшую на глаза.
— Ну, а разве мы приехали не для того, чтобы… ну ты понимаешь.
Киллер хитро усмехнулся. В тот вечер она была горазда разбрасываться словами, как «отжарит», а как запахло жаренным, то все. Реборн хмыкнул со своего каламбура. Если бы Тсуна это услышала, то попыталась бы самостоятельно застрелиться из его пистолета. Конечно, не хотелось трепать ей нервы больше нужного, но ведь хочется отомстить за попытку упоминания его возраста в неприятном для него самого контексте.
