Выйдя в очередной раз из тюрьмы, он неожиданно для самого себя закрутил роман с молодой женщиной, продавщицей в магазине бытовой химии. Маме моей на тот момент было тридцать, веселая разведенка, она гуляла напропалую, и брутальный, сорящий деньгами кавалер привлек внимание.

Потом у них, правда, не срослось, потому что Витя не сдержал своего слова и сел в тюрьму, а моя мама, успевшая до этого сообщить ему о своей беременности, на злобе позвонила в тюрьму и сообщила, что сделала аборт.

Так что до моих тринадцати Витя был уверен, что честный вор и соблюдает закон.

А потом я по глупому подставила своего дядю Колю под пули, чуть было не погибла сама, а Витя с Васей случайно мимо проезжали. И выручили.

И, пока болтали, да любезностями обменивались, Витя заметил, что я ему кого-то напоминаю. Так, слово за слово – все и выяснилось.

Санта Барбара, короче говоря.

Мама моя вообще на эту тему не разговаривала. И по физиономии мне съездила, когда я, уже в Германии, попыталась предъявить. Типа, не твое дело, сопля. Иди уроки учи. Естественно, я прямо сразу и пошла. Уроки учить, ага.

А Витя…

Ну, он пытался, пока я была в России, наладить отношения, но тут проблем сразу несколько возникало.

Во-первых, мой дядя Коля уже тогда работал опером убойного отдела. И ему такое замечательное родство вообще ни в одно место не упало. Потому он был очень против.

Во-вторых, мать по телефону сильно истерила и не хотела, чтоб я общалась с Витей. И в итоге забрала меня к себе жить раньше запланированного срока.

Ну и в-третьих, я сама как раз находилась в диком подростковом раздрае, да еще и в первой несчастной, естественно, любви. Так что Витины инициативы не нашли поддержки у электората.

Уже потом, в Мюнхене, начав получать на карточку деньги из России, я сначала пыталась их отсылать, но Витя упорно отправлял обратно. А затем позвонил и пригрозил, что, если не буду принимать в электронном виде, будет присылать наличными. С доверенными людьми. Каждый месяц.

Я сдалась.

Мать тоже. И честно не отбирала у меня эти деньги, позволила копить, а потом оплатить обучение в художественном колледже.

Ну и, опять же, когда мне восемнадцать исполнилось, я завела отдельную карту, куда Витя напрямую перекидывал деньги. Много денег. Жила я безбедно.

Общались мы все это время регулярно, по виберу. И я даже привыкла к нему. И болтала иногда прям в удовольствие.

Так что не скажу, что я его как отца воспринимала, но как близкого человека – точно.

– Не знаю пока, хочу отдохнуть от Германии.

– К березкам потянуло родным? – заржал Вася.

Я улыбнулась.

При первом взгляде он производил впечатление мебели. Молчит, дышит, иногда шевелится. Нехотя.

Но, стоило познакомиться поближе, сразу открывался другой Вася – балагур и весельчак. Не для всех. Для меня – точно.

Я поймала взгляд Вити, мрачный. Он завидовал нашему с Васей легкому общению. Потому что сам так не мог. Но, судя по всему, очень хотел.

– Можно сказать и так.

– Где жить будешь? У мента?

– Не знаю. Не хочу стеснять…

– И правильно, – вступил Витя, – у него там двое же мелких, да? Нечего. Еще нянчить припрягут. У меня живи.

Я посмотрела на Витю внимательно. Бровь выгнула.

Обалдел, что ли? Махры своей перекурил?

Вася, глядя на меня, опять заржал:

– Слышь, Три звезды, а прям сейчас сразу видно, чья дочка. Взгляд – пиздец тяжелый! Тяжелей твоего! Эй, коза, у тебя парень-то хоть есть? Или всех распугиваешь?

– Какой еще, нахер, парень? – недовольно и настороженно пробурчал Витя, одновременно с моим:

– Есть конечно.

Мужчины замолчали и удивленно уставились на меня.

Чееерт… Ну вот что за подстава?

Я для того уезжала из Германии, чтоб меня здесь пропасали?

Он реально думает, что я буду у него жить?

– Давай не здесь разговаривать, – я посмотрела сначала на Витю, выразительно транслируя свое мнение о его «какой, нахер, парень», потом на Васю, тут же прикинувшегося предметом мебели с глазами.

– Ладно. Вася, на связи. И только попробуй от медсестер бегать, – проворчал Витя, кивая мне на выход.

Я опять обнялась с Васей, получила от него дружеское напутствие «не ссать» и вышла первая. Тем более, как раз телефон активизировался.

Дядя Коля меня потерял.

– Привет, дядь!

Я отошла в сторону, к окошку, смотрела на русскую слякотную зиму, серое небо, грязных голубей на проводах и почему-то непроизвольно улыбалась. Черт… Я скучала по этому всему, что ли?

– Привет, коза, какого хера не позвонила? Ты приехала? Тебя Витя забрал?

Голос дядьки, спокойный и немного раздолбайский, радовал. Похоже, настроение хорошее.

– Да, все нормально.

– Домой когда?

– К вам, что ли? Как только устроюсь…

– Не понял… Где это ты устраиваться собралась? У Три звезды?

Голос дядьки потерял раздолбайские ноты и приобрел скрежет. Нехило так. Представляю, как он своих подчинённых распекает…

Дядя Коля, когда я уезжала семь лет назад в Мюнхен к маме, был простым опером убойного отдела.

Три года назад, когда я на пару дней приехала сюда, он был уже старшим опером.

А год назад стал начальником отдела. Подполковником. И мне не верилось, что мой веселый и немного сумасшедший дядька, постоянно влипающий во всякие передряги, теперь целый подполковник.

До этого момента не верилось.

А вот сейчас прям да… Прям ощутила.

– А ты что-то против имеешь?

– Имею! – рявкнул он, и я машинально придержала звякнувшее в окне стекло. Ух, какие эмоции! – К нам приезжай. Нехер тебе у него делать!

Я только вздохнула.

Понятное дело, что начальник убойного отдела не мог резко возлюбить бывшего «медвежатника». И даже неожиданно обнаружившиеся родственные связи погоды не делали. Тем более, что Витя не особо распространялся про то, что дочь обрел. Все, кому нужно, знали. А прочим и не требовалось.

Дядя Коля, по понятным причинам, тоже не делился радостью от появления в своей жизни новой родни. А то запросто могли и не дать подпола. А уж про работу в полиции можно было забыть.

Так что, насколько я в курсе, Витя и дядя Коля не общались, друг друга не любили и терпели только потому, что имелось нерушимое связующее звено. Я.

Хотя, мнение этого звена особо не учитывалось.

Сейчас дядя Коля разозлится, решив, что я буду жить у Вити. Витя разозлится, что я поеду к дяде Коле.

А я?

А я их обоих в таком случае пошлю нахер. По одному пути. Может, подружатся по дороге.

– Я буду в хостеле жить, уже забронировала, успокойся.

– Какой, нахер, хостел? Ты с ума сошла?

– Какой, нахер, хостел? – раздалось из-за спины напряженно.

Да блииин…

– Все, как устроюсь, приеду в гости. Вере и мальчишкам привет.

Я, не слушая возражающего рева из трубки, выключила связь и развернулась к Вите.

– Значит так, Витя. Я забронировала хостел, примерно на неделю. Потом буду снимать квартиру. Ни у тебя, ни у Коли я останавливаться не собираюсь. Мне двадцать лет уже, не хватало еще с родственниками жить.

– Да нахера снимать-то? – разозлился Витя, машинально доставая сигарету и прикуривая. Выразительные взгляды медсестер он привычно игнорировал, – я тебе куплю хату. Или одну из своих отдам. Делай с ней, чего хочешь.

– Нет, – твердо сказала я. – Не беспокойся. Неизвестно, надолго ли я. Может, заскучаю и уеду.

– В любом случае, нехер во всяких гостишках жить…

– Вить, это не гостишка, это – вполне современный хостел…

– Хостел-мостел… Херня это все…

Так, переругиваясь, мы двинулись к выходу, загрузились в черный гелик и поехали.

Витя не успокаивался, настаивая, чтоб я переехала к нему, я отказывалась.

В итоге сошлись на том, что я неделю живу в хостеле, а потом решаю. Если остаюсь, то переезжаю в его квартиру.

– Ладно, я пока там ремонт замучу, – довольно улыбнулся Витя, высаживая меня у хостела. А я даже возражать не стала, удовлетворившись тем, что за всеми спорами он благополучно забыл про моего парня. И не стал выяснять полноту картины.