Я неосознанно напрягаю слух и ловлю женский голос в трубке. Но слов разобрать не удаётся.
– Нет. Не смогу, – Мариб хмурится, а взгляд его темнеет. Дальше он произносит уже несдержаннее. – Я же сказал. Занят!
Он равнодушно слушает женские замечания, а потом… просто отнимает трубку от уха и вновь отпивает из стакана. Прикусывает нижнюю губу, отодвигая тарелку, и снова прикладывает телефон к уху.
– Я понял, – смело заявляет, пропустив почти половину монолога. – Наберу, как буду посвободнее. Отбой.
Переводит на меня тяжёлый взгляд, уточняя.
– Завтра куда-то тебе нужно поехать?
– Да нет… я работаю удаленно. Ноутбук при мне. Поэтому…
– Веб-дизайнер. Фрилансишь, – начинает перечислять Мариб известные ему сведения. Вот только я их ему не сообщала… – После третьего курса перевелась на заочку. Родных нет. Единственная родственница – бабка по линии матери – умерла полтора года назад. Тебе двадцать один. Ты любишь одиночество и тишину. Не слишком доверяешь людям. И предпочитаешь не впускать их в свою жизнь, – мужчина задорно вскидывает брови, продолжая. – исправь, если где-то ошибся.
– Двадцать два.
– Что…?
– Мне двадцать два. Завтра.
– Как-то я упустил этот момент, но сути он не меняет.
– В принципе, да. И я доверяю людям. Пока они не убеждают меня больше так не делать.
И в ближайшее время, мы с ним тоже попадем под это «пока».
Атмосфера мгновенно тяжелеет и начинает давить…
Глава 6
С наступлением вечера на сердце легче не стало.
Я осталась одна. Мариб уехал куда-то – мне, конечно же, не сообщив, куда.
При этом он строго напомнил, что я могу пользоваться ванной комнатой, кухней и гостиной.
Упершись плечом в стену, с замиранием сердца я наблюдала, как он с каменным лицом обувается, цепляет спортивную сумку, а потом, даже не взглянув на меня, молча выходит из квартиры.
Шорох закрывающейся двери и тихий хлопок…
Поворот ключа… этот звук отдаётся гулким скрежетом, царапая и без того напряженные нервы.
Он меня запер.
А если он не вернётся сегодня? А если и завтра не вернётся?
И вообще! Как можно оставить постороннего человека у себя дома?! Одного!
Я медленно отворачиваюсь от двери и бреду по коридору, не зная, куда себя деть. Не понимая, как унять дрожь в теле и притупить ноющее чувство.
Пока я одна, бесцельно слоняюсь по квартире.
В итоге захожу в ванную, беру чистое полотенце, которое мне выделил Мариб, вешаю на крючок. Прекрасно. Даже полотенце чужое. Ни расчески, ни щетки.
Смотрю на себя в зеркало. Отмечаю неестественную бледность и обреченность во взгляде.
Все делаю медленно. Откручивая вентиль, настраиваю прохладный поток. У Мариба душевая кабина в пол. Довольно просторная, кстати говоря. Красиво, стильно, современно…
Шагаю внутрь, подставляя лицо под живительные капли, и начинаю чувствовать, как напряжение потихоньку оставляет меня. Как быстрые потоки омывают тело, забирая себе часть напряжения и сегодняшнего стресса.
Закрываю глаза, стараясь не думать ни о чем. Провожу ладонью по волосам, уже в который раз отмечая, что все-таки нужно было взять чуточку больше «самых необходимых» вещей.
Мариб оказался очень раздражительной личностью. Почти в каждом его жесте весь вечер сквозило неудовольствие. Настороженные взгляды жестко проедали меня насквозь. И ещё постоянно к словам придирался! Ну точно! Деспот! Зачем он меня к себе привёз? Это было необязательно. Я ведь совершенно не этого добивалась…
Несмотря на то, что заперла дверь ванной, я все равно периодически внимательно прислушиваюсь.
Выключаю воду и выжимаю лишнюю влагу с волос, чувствуя, как кончики щекочут поясницу. Тянусь к полотенцу и слегка поскальзываюсь. Теряю равновесие, но в самый последний момент успеваю схватиться за дверь кабины. Ещё более осторожно выбираюсь и промакиваю прозрачные капли на коже.
Уличную футболку надеваю прямо на голое тело, а волосы обматываю полотенцем наподобие чалмы.
Кожа до сих пор влажная, натягивать ещё и брюки… бью себя ладонью по лбу. Ну хоть шорты бы захватила! Вот идиотка!
Чувствую, что начинаю заводиться.
Медленно приоткрываю дверь и просовываю в щелку голову. Прислушиваюсь к умиротворенной тишине.
На всякий случай зову Деспота по имени, но никто не отзывается.
Беру в руки джинсы и выхожу из ванной. Пока хозяин не вернулся, похожу в футболке. Если что, всегда успею одеться.
В животе урчит: к ужину я почти не притронулась, потому что под строгим мужским наблюдением кусок в горло не лез. Невыносимо хотелось провалиться сквозь землю. Зато теперь я попросту голодная. А лезть в чужой холодильник мне очень стыдно.
Ну хоть водички попью.
Злюсь сама на себя ещё и оттого, что не могу отстраниться мыслями от деспотичного мужчины. Настоящий командир!
Его лицо до сих пор перед глазами… хмурое, подозрительное. У Мариба тяжёлый пристальный взгляд. А когда он задумывается о чем-то, то неосознанно дотрагивается до бороды большим пальцем, неизменно открывая моему взору набитые на фалангах римские цифры.
Не в силах прогнать из головы опасный мужской образ, стараюсь переключиться на обстановку. А внутреннее напряжение все продолжает нарастать.
Внимательно осматриваю огромную кухню. Около плиты замечаю стакан. Обычный. Прозрачный. Дно квадрантное, стенки немного раздуты, по краю тонюсенькая золотая полосочка, только это не краска поверх стекла, а словно стекло само по себе такого цвета. Рядом стоят три бутылки газированной воды, но мне боязно дотрагиваться хоть до чего-нибудь. Поэтому я просто наливаю воды из фильтра и жадно осушаю стакан. Наполняю второй, отпиваю половину и направляюсь к столу. Приземляю стакан. И решаю все-таки надеть брюки.
Тут внезапно начинает трезвонить мой мобильник, и я от неожиданности резко оборачиваюсь, а дальше ситуация полностью выходит из-под моего контроля.
Рукой я задеваю стакан. Наблюдаю словно в замедленной съемке, как он слетает со стола и падает на пол, раскалываясь на мелкие осколки. Звучно, громко, словно в насмешку. На полу теперь красуется лужа, а испорченное стекло издевательски переливается повсюду битыми гранями. В квартире наступает полная тишина.
В мгновение эмоции переполняют меня. К горлу подступает противный ком. Я проглатываю его и присаживаюсь на корточки, начиная устранять погром. Сначала собираю в ладонь крупные осколки, выбрасываю их в мусорку. Аккуратно переступая по полу, начинаю складывать кусочки поменьше.
Уже приближаюсь к победному концу, как вдруг поскальзываюсь на влажном полу и приземляюсь на пятую точку, ощутимо ударившись. Но хуже всего другое. Руку пронзает резкая боль, и она тут же будто распространяется по всей ладони.
– Черт!!!
Стряхиваю с руки стекло и крепко сжимаю кулак, чтобы красные капли не попали на пол.
Чувство безнадёжности уже успело проникнуть в душу и закрасить там все в чёрный цвет.
На сердце камень. Тяжело и одиноко. Я до боли закусываю нижнюю губу, пытаясь затолкать липкое чувство страха подальше. Но ничего не выходит. Первый всхлип я успела побороть легко, второй с трудом, но все же. А вот дальше плотину прорвало.
Подтягиваю к себе колени и даю волю безудержным эмоциям. Тело сотрясается от рыданий. Плачу я громко, протяжно. И мне ни капли не стыдно за свою минутную слабость. Все равно никто этого не видит. А вот что будет дальше со мной и с отцом… я не знаю.
Немного успокоившись, я как смогла промыла рану. Слава богу, неглубокая. Обрабатывать нечем, я ведь не буду шариться в личных вещах Мариба. Да и если так уж посудить, здесь каждая вещь – его личная.
Через некоторое время я закончила с уборкой и поняла, что окончательно вымоталась за сегодня. И морально истощена.
Уже направлялась к выходу из гостиной, как мой взгляд задержался на телевизоре. И я недолго думая, желая хоть немного выбросить из головы события последних дней, взяла пульт и плюхнулась на диван, подтянув к себе колени. Так я чувствую себя более защищенно.
