Дружина тем временем продолжала держаться, защищаясь от мечников. Измотанный Сидрок, поймав момент, сломал краем щита челюсть врагу и проткнул его мечом, следом вышел еще один воин. Щит Йофрида раскололся и он, упав, остался без защиты. Недруг замахнулся, но добивающий удар был вовремя отражен соратником, и Йофриду удалось выжить. Однако его спасителю, оказавшемуся зажатым между рядами, в бок прилетела стрела. Он упал на колено, и мечник нанес ему смертельный удар. Лучник приготовился пустить следующую стрелу, он нацелился прямо на Йофрида. Тот понял, что его зажали с двух сторон и ему не уйти, как тут, в темя лучника, проломив шлем, впилась чья-то секира, и по его лицу ручьем полилась кровь. Его убил Хродмар. Йофрид обрадовался и поспешил подобрать чей-нибудь щит, чтобы поскорее вернуться в строй с кличем:

– Нахрапом их, братья! Дави их!

Набравшись сил, северяне оттеснили франков вместе с подоспевшими к ним Ингольвом и Хродмаром, которые сбоку буквально ворвались во вражеский стан, чего те точно не ожидали. Благодаря им викингам удалось перехватить инициативу. Хродмар рассекал и кромсал врагов на куски и настолько вошел во вкус, что даже, забывшись, перестал защищаться и отражать удары, которые разрезали его плоть, пускали кровь и ломали ребра. Никто из дружинников не замечал, что железо не причиняло ему никакого вреда, однако они без сомнений дивились бесстрашию молодого викинга, которого еще недавно обзывали трусом, рабом и Мертвым мужем, их вдохновила его удаль и смертоносность. Ингольв, утеряв контроль, точно сущий волк, ловко увертывался от ударов и рассекал глотки.

Однако всего этого было мало, чтобы прорвать ряды противника, в эту минуту франки пополнили свои станы, их стало значительно больше. Сидрок терял людей, обойти врагов было некому, франки теснили и обступали северян. Он даже начал было смиряться с мыслью, что это его последний бой и морально готовился к встрече с Одином в Вальхалле.

Как грянул откуда-то неистовый ор, такой безумной силы, что он оборвал песнь битвы, заглушил говор ливня и более того (Тор свидетель!), эта бесконечная звуковая волна уничтожила своим рождением всю причину звука как таковую, и не существовало ничего на свете более в эту минуту, кроме бешеного рева. Это берсерки с обнаженными окровавленными телами выбежали из зарослей. Они, хором надрывая глотки, клином устремились в задние ряды франков. Одни от их дикости встали как вкопанные и не могли сдвинуться с места, других объял такой невообразимый ужас, что из их рук выпали копья, третьи же бросились спасаться бегством. Берсерки алым шквалом выкашивали своими топорами все живое – наступил час жатвы!

Так дружина Сидрока одержала победу.

Но медвежеголовые продолжали яриться. Они нападали на своих собратьев, и если некоторые из берсерков в итоге приходили в себя и падали без сознания, то были и те, на кого приходилось наваливаться всей толпой, чтобы те от бессилия успокоились и наконец пришли в себя. Сидроку, не получившему за все время битвы ни единой царапины, нанес рану берсерк Эльдгрим, который в припадке кровавого безумия намерился снести ему голову! Берсерка пытались остановить. «Да угомонись же ты! Это мы!» – кричали ему, но Эльдгрим продолжал скрежетать зубами, кричать, вырываться из крепкой хватки соратников. Его держали за руки, за ноги, валили в лужу, но он снова вставал, снова вырывался, его тянули вниз за торс, Ингольв висел на нем плетью, и ноги его волочились по мокрой земле. Эльдгрим свернул одному из своих голову, и Ингольву ничего не осталось, кроме как подобрать лук и пустить стрелу ему в бедро. Берсерк не унялся: превозмогая боль, он хромал из стороны в сторону, ну чтобы хоть еще одного прикончить. Тут ему дали по голове, повалили всей толпой на землю, и вот тогда он наконец отключился.

Ливень смилостивился, моросило.

Вместо того, чтобы отблагодарить Ингольва, ярл ополчился:

– Ты что натворил?! На кой тролль мне сдался хромой медведь?!

– Он тебя чуть было не лишил головы, – спокойно ответил Ингольв.

– Да если б не он – нас бы уже встречал Хеймдалль! – разъярился Сидрок. – Я набрал знатных воинов, а ты их калечишь и убиваешь! Я начинаю жалеть, что взял тебя с собой!

Ингольв решил промолчать. Дружина, облокотившись на свои оружия, кто на копья, кто на секиры, отдыхивались и глядели, что будет дальше. Сидрок пригрозил Ингольву тингом и спросил между прочим и мнения соратников. «Прав-прав!» – слышалось в одном углу. «Нет-нет, неправильно!» – раздавалось в другом. Йофрид наморщил лоб. Хавлиди опустил голову. Хродмар молчал. Тогда Ингольв рискнул высказаться:

– Среди нас нет правых и неправых. Но благодаря мне и моему брату нам удалось продержаться дольше, и только норнам известно дожили бы мы до прибытия берсерков или нет, которые, несомненно, спасли нас. Лучше я заплачу виру за, – «Ваше спасение» подумал Ингольв, – ногу Эльдгрима, но если вам, мой ярл, так неймется, то можем продолжить разговор на тинге.

Ратники разом одобрительно закивали головами в ответ на верное замечание. Они приняли сторону ульфхеднара. Сидрока это взбесило, однако он хитро улыбнулся, надув щеки, и сказал:

– Славно! Будешь платить мне и ему по пять кило серебра столько дней, сколько он будет хромать.

Хавлиди шепотом прокомментировал эти слова на ухо Хродмару:

– Наш ярл добродушный и прямой, как рея, но только речь зайдет о деньгах, так он хитрит и изворачивается, как змей! Тот еще выжига!

– Главное, что с ним можно договориться, – усмехнулся Хродмар.

Йофрид от усталости плюхнулся на вражеский труп и поблагодарил Хродмара за свое спасение, сказав ему: «Знаешь, я хочу от тебя детей!» И расхохотался. Остальные тоже повеселели.

Тут они заметили хромавшего к ним Вальборга с дружиной. Убедившись, что с Сидроком все в порядке, Вальборг сперва рассказал, как они отбились от засады и спаслись, тоже благодаря берсеркам, которые зашли с фланга и помогли в бою. «Одним махом их, как косой по траве!» – рассказывал счастливо Вальборг. Затем перешел к главному: он видел человека на коне, их главнокомандующего, кой, видимо, не ожидал такого поворота событий, поэтому быстренько улизнул. Лица его Вальборг, разумеется, не разглядел, но удалось допросить еще дышавших франков, которые все и объяснили.

Дело обстояло так: Карлу Лысому доложили о новоприбывших северянах, двигавшихся по Сене на юг прямо к Бьорну, с которым королю никак не удавалось справиться. Было очевидно, что если все эти оравы язычников объединятся, то одолеть их станет еще труднее, а то и невозможно вовсе. Тогда Карл приказал местному графу Ламберту как можно скорее собрать войска и постараться преградить с севера путь викингам.

– То бишь нам, – уточнил Вальборг. – Я отправил людей проследить за ним, надо отомстить этому трусу!

Тем временем Скъёльд кивком указал Бранду на его сына всего красного от крови, который, к его удивлению, остался жив. За все это время Хродмар так и не удосужился подойти к отцу и снова притворился, что не заметил его.

Потом Вальборг вдруг опомнился и, поглядев по сторонам, заявил:

– А где, собственно, Гисли?

Только он задал этот вопрос, как Гисли торжественно вышел из зарослей со своей дружиной, все диву дались, как же его дружине удалось преодолеть засаду. Гисли прочел победную вису под стоны тальхарпы. Вместо того, чтобы обрадоваться ему, Сидрок что-то недовольно пробубнил и предложил вернуться к кораблям. Берсерки к тому времени пришли в себя, из них словно выжали все жизненные соки, и даже при виде ненавистного им Ингольва, они молча, подобно пленникам, волочились за остальными. Эльдгриму пришлось помогать, он стонал от боли, стрела крепко вошла внутрь, и кричал в спину Ингольва:

– Какое серебро!? Какое серебро!? Только кровью!

Тучи медленно рассеялись, появилось голубое небо, и стальные шлемы ярлов заиграли солнечным огнем. Северяне почтенно сложили трупы собратьев на корабли, чтобы выйти к полю и там похоронить их со всеми почестями. На одном из драккаров, где держали связанных рабов, ничего не изменилось, кроме того, что двух женщин и одного мужчину пронзило стрелами, а жена рыбака неустанно что-то бормотала и качала головой – казалось, она сошла с ума.