– Откуда ты все-таки узнал про этот топор? – вдруг спросил Хродмар.

– Мне указал на него Хеймдалль, но о его свойствах я ничего не знал и мне до сих пор с трудом верится, что топор мог сам разрубить человека на куски…

Хродмар вспомнил слова Офейга и поделился этим с Ингольвом.

– Офейг так и сказал? Безымянный? Надо будет с ним поговорить.

– Да. И знаешь, я тут подумал, а… что, если топор дарует бессмертие? Мне трудно об этом говорить, поскольку я совершенно не помню, как умер.

– Есть только один способ проверить, – Ингольв вынул нож.

– С ума сошел?! – вздрогнул Хродмар.

– Тихо! Дай руку.

Хродмар неуверенно протянул ему руку. Брат осторожно поднес лезвие к его ладони и р-раз! Со всей силы воткнул ему прямо в ладонь весь нож. кузнец заорал, а Ингольв принялся успокаивать его:

– Тихо-тихо! Тсс! Не ори!

Толпа отвлеклась на ор, но быстро вернулась к своим делам, Хродмар перестал кричать и теперь удивленно глядел на торчащее из ладони лезвие.

– Что скажешь? – спросил Ингольв.

– А я не знаю зачем орал, я ничего не чувствую.

– Совсем? – Ингольв поковырял ножом в его ране.

– Ага… совсем. Вот так да! Настоящий дар богов! – подпрыгнул от перевозбуждения Хродмар.

– Или проклятье, не торопись с выводами. Как ты попадешь в Вальхаллу, если не можешь умереть от оружия?

– Хм… я должен совершить подвиг, разумеется!

– Да, но какой?

Тут их разговор прервался, потому что Ингольв снова заметил необычного ворона. Он сел на мачту корабля, прямо над головами конунга и ярлов, дернул головой в одну, затем в другую сторону, будто думая к кому присмотреться, и каркнул, да так громко, что Ингольв сощурился, а Хродмар закрыл руками уши. Оглушающий и разрывающий ушные перепонки крик вселил в них необъяснимый страх сверхъестественного. Остальные ратники пировали, даже не моргнув глазом, им было все равно, они ничего не слышали и не видели. Тогда ворон приземлился на плечо Сидрока – он ничего не видел и не чувствовал, продолжая пить и смеяться. Птица каркнула громче прямо ему в ухо. Тут, что-то рассказывая, он переменился в лице. Ворон принялся неумолимо каркать, и Сидрока резко перекосило от гнева. Не сдержавшись, он всеми силами ударил кулаком об стол.

– Что с тобой? – удивленно спросил Гисли.

Казалось, что Сидрок приготовился свернуть шею Гисли, но потом, опомнившись, громко прорычал:

– Ненавижу Карла! Вот!

Все засмеялись, а ворон вспорхнул и исчез. Братья расслабились, выдохнули и изумленно переглянулись.

– Почему они не обратили внимания на эту троллью птицу? – раздраженно спросил Хродмар.

– Потому что они ее не видели.

– Это как?

– Ты же меня видел в образе волка? Вот, а другие нет.

Хродмар вопросительно выпучил глаза от удивления:

– Но тогда… кто это или что это?

– Не знаю, я пока ничего не понимаю.

***

Так викинги грабили встречавшиеся на своем пути разные поселения. Но одним ранним утром, перед отплытием, Офейг как обычно достал руну из мешка – и это оказался перевернутый Альгиз. Сидрок, надев шлем, скривил губы: «Что ж, надо быть начеку».

Колонну из кораблей возглавил драккар Гисли, за ним следовал Сидрок, затем Вальборг, а далее остальные корабли. Хавлиди как обычно был за рулевого, рядом с ним гребли веслами Ингольв с Хродмаром, а перед ними сел Йофрид с Оттаром. «Я поменялся местами с Мулем, а то на левой стороне мне скучновато» – объяснился Йофрид. Братья были не против, а Хавлиди все устраивало, если его любили слушать.

Вдоль берегов стоял густой лес из высоких и широколиственных буков и ольх. Небо хмурилось: серые тучи заслонили своими широкими боками солнечный свет, вода потемнела, подул сильный ветер и листва очень громко, приятно-убаюкивающе зашуршала, ветви заколыхались. Корабли шли словно по зеленому коридору с серым потолком.

– Э-эх! Хорошо! – взбодрился Йофрид.

Вот только Ингольва что-то тревожило. Он внимательно глядел по сторонам.

– Ты чего напряженный такой? – забеспокоился Йофрид при виде лица Ингольва.

Но он молчал. Все в драккаре Сидрока почувствовали что-то неладное, и это общее чувство тревоги передалось остальным морякам. Корабли двигались медленно, весла тихо и осторожно погружались в воду. Иногда поднимался сильный ветер, и деревья словно мигали листьями, раскачиваясь в такт… Что-то блеснуло между деревьями… Ингольв присмотрелся и…

– Засада! – крикнул он во все горло.

В это мгновение из-за стволов вышагнули лучники с горящими стрелами и выпустили залп. Огненный дождь с обеих сторон обрушился на корабли. Корабельщики пригнулись, стрелы вонзились в щиты, защищающие их головы, кого-то задело.

– Твою ж мать! – заорал Йофрид.

– На них гребите, на них! Скорей! – отдал приказ Сидрок.

Хавлиди поднатужился. Стрела свистнула над его головой. Офейг бросился животом на мешок. Вальборга сильно задела стрела, она по касательной прошлась по его икре. Вместо потери самообладания, он немедля крикнул повернуть корабль в противоположную сторону. Все драккары нарушили строй, рассредоточившись в шахматном порядке, и повернули к берегам: таким образом Гисли устремился в левую сторону, а Сидрок в правую. Ингольв увидел, как сзади несколько драккаров загорелись, но они продолжали наискось двигаться к неприятелям. Тем кораблям, которые оказались в середине колонны, повезло меньше всего: там стрелы слетались, как пчелы на мед. Одни люди загорались и прыгали за борт, другие падали смертью храбрых. Там был драккар Вестейна – у него загорелись даже весла, но корабельщики неустанно продолжали грести, обжигая ладони. Корабль Сидрока тоже объяло пламя:

– Ну же, гребите, засранцы! – рявкнул он.

Муля перекатило к корме. Он хрипел, держась за горло, кровь хлестала под ноги Хавлиди, который, продолжая тянуть руль, ревел ему, повторяя из раза в раз:

– Держись! Держись!

Раздался гром, и по ту сторону серых туч мигнул свет, словно искра от огнива. Обрушился ливень, и северяне воодушевились.

Драконы врезались в берега. Вражеские лучники приготовились их встретить, натянув тетиву. Сидрок, вовремя среагировав, крикнул: «Стена!» И северяне мигом схватили щиты и, собравшись в кучу, соорудили из них стену. Стрелы, падая, со стуком вонзались в их щиты, но одна проскочила сквозь щель и задела Оттара. Затем викингам удалось спрыгнуть на землю, снова построив стену. Сидрок, находившись в центре стены, скомандовал:

– Оттесняем! Тор с нами!

– Навались, парни! Ща мы их! – добавил Йофрид.

Стена из круглых щитов стремительно двинулась вперед. Сбоку неподалеку от них виднелась дружина Вальборга, которая тоже стеной перемещалась в лес, из их щитов торчали сотни стрел. Лучникам пришлось пятиться сквозь ветви, закрывавшие им обзор. Один из викингов в отряде Сидрока упал, зацепившись об корень дерева, в стене появилась брешь, и стрела прилетела прямо в колено Хродмару. Он завопил, но по привычке. Осознав, что боль отсутствует, кузнец встал на ноги, но двигаться стало неудобно. Тут подбежал Ингольв и мигом выдернул стрелу. Раны как небывало, и никто этого, слава Одину, не заметил. Издалека доносились крики с клацаньем оружий – это Гисли на другом берегу вступил в ближний бой.

Дружина Сидрока оказалась в заросшей лощине, там их невозмутимо ждала вражеская пехота, длинная шеренга из мечников, которая мигом помчалась на северных завоевателей, чтобы не дать им и минуты передохнуть после обстрела. Ливень шел с такой силой, что франки издалека походили скорее на тени, по мере приближения, приобретавшие человеческие черты.

– Держать строй! – объявил Сидрок.

Франкские мечники единой глыбой обрушились на стену из щитов. Северяне удержались, от них последовали щедрые ответы. Лучники тем временем боялись попасть в своих же, поэтому разбежались по сторонам, чтобы скорее обойти с фланга и поддержать мечников огнем.

Ингольв предугадал их намерения и вместе с Хродмаром поспешил пересечь им путь. Они быстро пробирались сквозь заросли, ловко минуя стволы деревьев. Навстречу им выбежала четверка в островерхих шлемах. Заметив дикого северянина в мокрой волчьей шкуре, каждый живо натянул тетиву. Ингольв же нагло укрылся за огромной спиной Хродмара и, воспользовавшись им как живым щитом, погнал его к лучникам. Стрелы, одна-вторая, впились в грудь Хродмара, но кузнец лишь прорычал от гнева и ненависти. Он настиг лучника, перекинув его через себя, Ингольв проткнул ему шею. Второму Хродмар врезал рукоятью по лицу – прозвучал хруст, будто кто-то переломил морковь – и отсек секирой голову. Тут догнали своих товарищей еще трое франков. Под дождем они увидели ульфхеднара, добивавшего четвертого лучника, и Хродмара со стрелами, торчавшими из груди, словно он с ними и родился. Тогда новоприбывшие попятились, а один и вовсе с ужасом бросился куда глаза глядели.