-- Профессор Люпин? -- неуверенно вступила в разговор Гермиона. -- Могу... могу я кое-что сказать?

   -- Разумеется, Гермиона, -- любезно разрешил Люпин.

   -- Ну... Паршивец... то есть, я хочу сказать, этот... этот человек -- он три года жил в спальне Гарри. Но если он работал на Сами-Знаете-Кого, как вышло, что он никогда не пытался навредить Гарри?

   -- Вот видите! -- пискнул Петтигрю, тыча в Гермиону покалеченной рукой. -- Спасибо тебе! Слышишь, Римус? Я волоса на голове Гарри не тронул! Как ты это объяснишь?..

   -- Я объясню, -- прервал его Блэк. -- Ты никогда ничего не делал без выгоды для себя. Вол-де-Морт двенадцать лет в бегах, утратил всю свою силу, говорят, он едва жив. Так чего ради совершать убийство под носом Альбуса Дамблдора? Вот если ты будешь абсолютно уверен, что Темный Лорд опять в игре, тогда другое дело. Можно опять бежать под его покровительство. Потому ты и выбрал это пристанище -- семью волшебников. Чтобы знать, что происходит в их мире. Вдруг старый хозяин обретет силу -- тогда ты сможешь спокойно к нему вернуться...

   Петтигрю несколько раз открывал и закрывал рот -- казалось, он утратил дар речи.

   -- Э-э-э... мистер Блэк... Сириус... -- робко проговорила Гермиона.

   Услыхав эти слова, Блэк вздрогнул и внимательно взглянул на девочку: очевидно, давно отвык от подобной вежливости.

   -- Позвольте вас спросить, как... как вам удалось выбраться из Азкабана без помощи темной магии?

   -- Благодарю! -- исступленно выдохнул Петтигрю, отчаянно кивая, ей. -- В самую точку! Именно это я и хотел...

   Но Люпин взглядом заставил его умолкнуть. Блэк чуть нахмурился, глядя на Гермиону, но не потому, что рассердился -- казалось, он обдумывает ответ.

   -- Сам не знаю как, -- медленно произнес он. -- Думаю, единственной причиной, почему я не потерял рассудка, была мысль, что я невиновен. Ее не назовешь счастливой мыслью, дементоры не могли высосать ее... но она сохранила мой разум и самосознание. А когда приходилось уж совсем круто, я превращался у себя в камере... становился собакой. Вы же знаете, дементоры ничего не видят, -- он сглотнул, -- они воспринимают людей только через их эмоции... И они ощущали только, что мои чувства в эти часы делаются менее... менее человеческими, менее сложными. Скорее всего, они думали, что я схожу с ума, как все остальные узники. Это их не беспокоило. Но я был очень слаб, и не было никакой надежды, что я с ними справлюсь без волшебной палочки... Летом я увидел Питера на той фотографии... Я догадался, что он в Хогвартсе, рядом с Гарри. Идеальная позиция для нападения, если однажды он проведает, что Темный Лорд вновь набирает силы...

   Петтигрю мотал головой, безмолвно шевелил губами, но, будто загипнотизированный, не сводил глаз с Блэка.

   -- ... Я не сомневался, он нанесет удар, когда будут союзники... Продаст им последнего Поттера. Кто тогда посмеет сказать, что он предал Вол-де-Морта? И его примут назад с почестями... Так что видите, я должен был действовать... Ведь я единственный знал, что Питер еще жив... И у меня в голове как будто зажегся свет. Дементоры не могли мне помешать. Это не было счастливым чувством, это была навязчивая идея, она придавала мне силы, проясняла ум. И однажды вечером, когда дементоры принесли еду, я выскользнул в открытую дверь в облике пса... Им настолько сложнее улавливать чувства животных, что они были сбиты с толку... Я был так истощен, что сумел пролезть сквозь решетки... В обличье пса переплыл пролив, побежал на север и так добрался до окрестностей Хогвартса... Все это время жил в лесу... Только однажды вышел -- уж очень захотелось посмотреть квиддич... Ты летаешь так же здорово, как твой отец, Гарри...

   Он посмотрел на Гарри, и тот первый раз не отвел взгляда.

   -- Поверь мне, -- прохрипел Блэк. -- Поверь, Гарри. Я не предавал Джеймса и Лили. Я бы скорее сам умер.

   Гарри просто кивнул.

   -- Неправда! -- Петтигрю упал на колени, словно кивок Гарри был смертным приговором. Подавшись вперед, он пополз к Сириусу, молитвенно сложив руки. -- Сириус... это же я... Питер... твой друг... ты же не станешь...

   Блэк оттолкнул его, и Петтигрю опрокинулся.

   -- На моей мантии и без тебя достаточно грязи!

   -- Римус! -- заголосил Петтигрю, повернувшись теперь к Люпину и умоляюще извиваясь перед ним. -- Ведь ты не веришь ему... Разве Сириус не сказал бы тебе, что они переменили план?

   -- Нет, не сказал бы, если думал, что я шпион, -- ответил Люпин. -- Наверное, ты именно так и думал и потому не сказал мне, Сириус? -- мимоходом заметил он поверх головы Петтигрю.

   -- Прости меня, Римус, -- вздохнул Блэк.

   -- О чем разговор, Бродяга? -- сказал Люпин, закатывая рукава. -- Прости и ты меня, что я столько лет считал тебя предателем.

   -- Да чего уж тут... -- Тень улыбки скользнула по изможденному лицу Блэка. И он тоже принялся закатывать рукава. -- Убьем его вместе?

   -- Да, вместе, -- сурово произнес Люпин.

   -- Не надо, пожалуйста... вы не можете... -- заверещал Петтигрю и пополз ко мне. -- Рон... Разве я не был тебе добрым другом... Твоим домашним любимцем? Ты не дашь им убить меня, правда? Ты ведь на моей стороне!

   Но я смотрел на него с отвращением:

   -- И я разрешал тебе спать в моей постели!

   -- Мой добрый мальчик... добрый хозяин... Ты не допустишь этого... Я был твоей крысой... ласковым зверьком...

   -- Крыса, как видно, получилась из тебя лучше, чем человек. И хвастать тут нечем, -- жестко оборвал его Блэк.

   Я побледнел от боли и передвинул сломанную ногу, чтобы Петтигрю не мог до нее дотянуться. Тот развернулся на коленях, подполз к Гермионе и ухватил ее за край мантии.