-- Гермиона, -- очень осторожно поинтересовался я, помня, что, отвлекая ее от занятий, в последнее время легко попасться под горячую руку, -- ммм... ты уверена, что правильно записала время вот здесь?
-- Что? -- Гермиона сердито схватила свое расписание и пробежала глазами. -- Да, уверена.
-- Наверное, нет смысла выяснять, как это ты собираешься быть на двух экзаменах одновременно? -- Спросил Гарри.
-- Наверное, нет, -- коротко ответила Гермиона. -- Никто не видел моей "Нумерологии и грамматики"?
-- Ну разумеется, это я ее одолжил -- почитать перед сном, -- едва слышно пробормотал я.
В поисках книги Гермиона принялась рыться в грудах пергамента по всему столу, но тут из окна послышался шорох и влетела Хедвиг, сжимая в клюве записку.
-- Это от Хагрида, -- сказал Гарри, разворачивая послание, -- апелляция назначена на шестое.
-- Это последний день экзаменов, -- заметила Гермиона, все еще погруженная в поиски книги.
Гарри читал дальше:
-- "Состоится здесь. Приедет кто-то из Министерства и... и палач".
Гермиона испуганно подняла глаза:
-- Они везут на апелляцию палача? Но ведь это... это означает, что у них уже все решено!
-- Да, похоже, -- медленно проговорил Гарри.
-- Они не посмеют! -- закричал я. -- Я нашел в пользу Хагрида такой материал! Столько убил времени! Они не имеют права просто так отмахнуться!
К Драко, поутихшему после гриффиндорского триумфа в Кубке по квиддичу, в последние дни явно вернулись прежняя наглость и апломб. По ехидным замечаниям, случайно долетевшим до нас, было ясно, что у Малфоя нет сомнений в предстоящей казни Клювокрыла, и он весьма доволен тем, что способствовал этому. Но хуже всего было то, что у нас не было ни времени, ни возможности навестить Хагрида, поскольку драконовские меры безопасности никто не отменял, а у Гарри не хватало духа пойти и забрать мантию-невидимку из подземелья под одноглазой горбуньей.
С началом экзаменационной сессии на замок опустилась удивительная, почти неестественная тишина. В понедельник, ближе к обеду бледные и замученные третьекурсники выходили с экзамена по трансфигурации, обсуждая результаты и горько жалуясь на трудность заданий -- требовалось, например, превратить фарфоровый чайник в черепаху. Сетования Гермионы из-за того, что ее черепаха получилась уж очень похожей на морскую вместо обычной, вызывали только всеобщее раздражение; остальным подобные проблемы казались откровенно смехотворными.
-- У моей носик от чайника так и остался вместо хвоста, вот кошмар-то...
-- Кто-нибудь слышал: могут черепахи дышать паром?
-- Смотрю, а на панцире синий узор от чайника. Думаете, снизят за это баллы?
Затем торопливый ленч и снова, без передышки, наверх, на экзамен по заклинаниям. Гермиона оказалась права: профессор Флитвик и в самом деле решил вынести на экзамен Веселящие чары. Гарри, разволновавшись, слегка переборщил и довел меня, на котором демонстрировал свое искусство, до припадков истерического хохота, так что меня на целый час поместили для успокоения в отдельную комнату, прежде чем я сам смог взяться за выполнение задания. После ужина студенты поспешили в Общую гостиную, но не отдыхать, а готовиться к следующим экзаменам -- по уходу за магическими существами, зельям и астрономии.
Утром первым был уход за магическими существами. Лесничий пребывал в полном расстройстве чувств, его мысли были явно где-то далеко. Он принес в класс объемистый чан с флоббер-червями и объявил, что экзамен сдаст тот, чьи черви будут все еще живы к концу часа. А поскольку эти малосимпатичные существа для своего благоденствия нуждались лишь в том, чтобы их не трогали, то экзамен получился самый легкий из всех, а Гарри, я и Гермиона наконец-то получили долгожданную возможность переговорить с Хагридом.
-- Клювик что-то загрустил, -- вполголоса поведал лесничий, наклонившись к Гарри словно бы затем, чтобы проверить самочувствие его червей. -- Взаперти, верно, слишком долго сидит... А там... Послезавтра так или иначе решится -- одно или... или уж другое.
В тот же день их ожидал и экзамен по зельям. Я упорно бился над сгущающей закваской. Ладно, зелья мне всегда не слишком хорошо давались.
Затем была астрономия -- темной ночью, на площадке самой высокой из башен. За ней в среду история магии. Писали сочинение, где я спешно припоминал все, что слышал о средневековой охоте на ведьм. После обеда в среду сдавали травологию -- экзамен проходил в оранжереях, на солнечном пекле, и у многих обгорели шеи. И, вернувшись в Общую гостиную, все только и мечтали о блаженном часе завтрашнего дня, когда все будет позади.
Предпоследним экзаменом -- в четверг утром -- была защита от темных искусств. Профессор Люпин устроил самое диковинное испытание, какое только можно вообразить, -- полосу препятствий на пересеченной местности. Надо было перейти вброд глубокую заводь -- в ней засел гриндилоу; преодолеть цепочку канав, полных красных колпаков; прошлепать по участку болотной топи, не поддаваясь на сбивающие с пути хитрости фонарника. И в конце концов, забравшись в дупло старого дуба, сразиться с очередным боггартом.
-- Превосходно, Гарри, -- негромко заметил Люпин, когда мальчик, радостно улыбаясь, показался из дупла. -- Высший балл.
У меня все шло прекрасно, пока я не добрался до фонарника, который умудрился-таки заманить меня в трясину, куда я и провалился по пояс. Гермиона все делала безупречно до самого дупла с боггартом. Побыв там минуту, она с визгом вылетела наружу.
-- Гермиона! -- поднял брови Люпин. -- Что случилось?
-- Там п-п-профессор МакГонагалл, -- едва дыша, вымолвила та, указывая на дупло. -- Она сказала, что я завалила все экзамены!
я заржал. нут, я действительно оказался прав. Профессор МакГонагал подумать только.
