Гермиона вперила в него негодующий взгляд:

   -- Но им платят? У них есть выходные? А отпуска по болезни, пенсии и все такое?

   Почти Безголовый Ник фыркнул с таким изумлением, что его воротник соскользнул и голова свалилась, повиснув на том дюйме призрачной кожи, что все еще удерживал ее на шее.

   -- Отпуска и пенсии? -- переспросил он, водружая голову обратно на плечи и еще раз подпирая ее воротником. -- Но домовики вовсе не желают получать отпуска и пенсии!

   Гермиона посмотрела на свою тарелку с едой, к которой едва успела притронуться, и отодвинула ее от себя, положив нож и вилку.

   - О-м-м, фы фаешь, Эммиончик, -- я, по-прежнему с набитым ртом, окатил Гарри брызгами йоркширсґкого пудинга. -- О-о, ишвини, Арри. -- я сделал могучее глотательное движение. -- Гермиона, ты не предоставишь им отпусков, если уморишь себя голодом!

   - Рабский труд. -- Гермиона буквально задохнулась от гнева. -- Вот что создало этот ужин -- рабский труд.

   И она больше не взяла в рот ни кусочка.

   Дождь по-прежнему с силой барабанил в высокие темные окна. От очередного удара грома задребезжали стекла и на грозовом потолке полыхнула вспышка, озарившая золотые тарелки, исчезнувшие на мгновенье с остатками первых блюд и немедленно вернувшиеся с пирогами.

   -- Пирог с патокой, Гермиона! -- я специально поґмахал над блюдом так, чтобы соблазнительный запах достиг ноздрей Гермионы. -- А вот, смотри-ка, пудинг с изюмом! Шоколадное печенье!

   Но ответный взгляд Гермионы до того напомнил мне профессора МакГонагалл, что я умолк.

   Когда были уничтожены и пироги, а со вновь заблестевших тарелок пропали последние крошки, Альбус Дамблдор снова поднялся со своего места. Гудение разговоров, наполнявшее Большой зал, сразу же прекратилось, так что стало слышно лишь завывание ветра и стук дождя.

   -- Итак, -- заговорил, улыбаясь Дамблдор. -- Теперь, когда мы все наелись и напились ("Хм!" -- с соґмнением произнесла Гермиона), я должен еще раз поґпросить вашего внимания, чтобы сделать несколько объявлений. Мистер Филч, наш завхоз, просил меня поставить вас в известность, что список предметов, запрещенных в стенах замка, в этом году расширен и теперь включает в себя Визжащие игрушки йо-йо, Клыкастые фрисби и Безостановочно-расшибальные бумеранги. Полный список состоит из четырехсот тридцати семи пунктов, и с ним можно ознакомитьґся в кабинете мистера Филча, если, конечно, кто-то пожелает.

   Кому это надо. К тому же там запрещено все интересное.

   Едва заметно усмехнувшись в усы, Дамблдор продолжил:

   -- Как и всегда, мне хотелось бы напомнить, что Запретный лес является для студентов запретной территорией, равно как и деревня Хогсмид -- ее не разрешается посещать тем, кто младше третьего курса. Также для меня является неприятной обязанностью сообщить вам, что межфакультетского чемпионата по квиддичу в этом году не будет.

   - Что? -- ахнул Гарри. Фред и Джорж беззвучно разинули рты, уставившись на Дамблдора, похоже, онемев от шока.

   - Это связано с событиями, которые должны начаться в октябре и продолжиться весь учебный год -- они потребуют от преподавателей всего их времени и энергии, но уверен, что вам это доставит истинное наслаждение. С большим удовольствием объявляю, что в этом году в Хогвартсе...

   Но как раз в этот момент грянул оглушительный громовой раскат и двери Большого зала с грохотом распахнулись.

   На пороге стоял человек, опирающийся на длинный посох и закутанный в черный дорожный плащ. Все головы в зале повернулись к незнакомцу -- неожиданно освещенный вспышкой молнии, он откинул капюшон, тряхнул гривой темных с проседью волос и пошел к преґподавательскому столу.

   Глухое клацанье отдавалось по всему залу при каждом его шаге. Незнакомец приблизился к профессорскому подиуму и прохромал к Дамблдору. Еще одна молния озарила потолок. Гермиона охнула, и было от чего.

   Вспышка резко высветила черты лица пришельца. Таких лиц мне еще не доводилось видеть. Оно словно было вырезано из изъеденного ветрами дерева скульптором, имевшим довольно смутное представление о том, как должно выглядеть человеческое лицо, и вдобавок скверно владевшего резцом. Каждый дюйм кожи был испещрен рубцами, рот выглядел просто как косой разрез, а изрядная часть носа отсутствовала. Но самая жуть была в глазах. Один был маленьким, темным и блестящим. Другой -- большой, круглый как монета и ярко-голубой.

   Этот голубой глаз непрестанно двигался, не моргая, вращаясь вверх, вниз, из стороны в сторону, совершенно независимо от первого, нормального глаза -- а кроме того, он временами полностью разворачивался, заглядывая куда-то внутрь головы, так что снаружи были видны лишь белки.

   Незнакомец подошел к Дамблдору и протянул ему руку, так же, как и лицо, исполосованную шрамами. Директор пожал ее, негромко сказав при этом несколько слов. Похоже, он что-то спросил у вошедшего -- тот неулыбчиво покачал головой и тоже вполголоса что-то ответил. Дамблдор кивнул и жестом пригласил его на свободное место по правую руку от себя.

   Незнакомец сел, отбросив с лица длинные сивые патлы, и пододвинул к себе тарелку с сосисками; поднял к тому что осталось от его носа и понюхал, после чего достал из кармана маленький нож, подцепил сосиску за конец и начал есть. Его нормальный глаз был устремлен на еду, но голубой без устали крутился в глазнице, озирая зал и студентов.

   -- Позвольте представить вам нашего нового преподавателя защиты от темных искусств, -- жизнерадостно объявил Дамблдор в наступившей тишине. -- Профессор Грюм.

   По обычаю, новых преподавателей приветствовали аплодисментами, но в этот раз никто из профессоров или студентов не захлопал, если не считать самого Дамблдора и Хагрида. Их удары ладонью о ладонь уныло прозвучали при всеобщем молчании и скоро затихли. Всех остальных, видимо, настолько поразило необычайное появление Грюма, что они могли только смотреть на него.

   -- Грюм? -- шепнул Гарри мне. -- Грозный Глаз Грюм? Тот самый, которому твой отец отправился помогать сегодня утром?