-- Милый юноша, министр магии никогда не арестовал бы Хагрида, не будь он уверен в его виновности на все сто процентов, -- ответил Локхарт тоном, каким объясняют, что один плюс один равняется двум.

   -- Был уверен, держи карман шире! -- крикнул Рон погромче Дина.

   -- Льщу себя надеждой, что знаю об аресте Хагрида чуть больше, чем вы, мистер Уизли. -- Самовлюбленность Локхарта была безгранична.

   Рон стал было спорить, но оборвал себя на полуслове, получив от меня чувствительный пинок под партой.

   -- Нас там не было, не забывай, -- прошипел я.

   Но пустоголовая веселость Локхарта, намеки на то, что он никогда не сомневался в дурных наклонностях Хагрида, его уверенность, что все худшее позади, так разозлили меня, что возникло желание взять увесистое "Увеселение с упырями" и запустить им в сияющую физиономию профессора защиты от темных искусств. Вместо этого я нацарапал Рону записку: "В лес идем этой ночью".

   Прочитав послание, Рон с трудом сглотнул и, повернув голову, посмотрел на то место, где еще совсем недавно сидела Гермиона. Это укрепило его дух, и он согласно кивнул. Поскольку хождение по замку и прогулки после шести были запрещены, Общая гостиная была постоянно полна народу. Говорить было о чем, и гриффиндорцы не расходились по спальням до полуночи.

   Я сразу после ужина достал из чемодана мантию-невидимку и весь вечер просидел на ней, ожидая, пока все разойдутся. Долго играли с Джорджем и Фредом в исчезающие карты, зрителем бьша Джинни. Она сидела в любимом кресле Гермионы и наблюдала за игрой с самым несчастным видом. Рон и я нарочно проигрывали, чтобы скорее закончить игру, тем не менее было уже за полночь, когда Фред, Джордж и Джинни наконец отправились спать.

   Я с Роном подождали, пока наверху захлопнутся двери спален, накинули на себя мантию-невидимку и выскользнули из гостиной сквозь проем с полной дамой.

   Начался еще один нелегкий поход через замок, полный дежуривших преподавателей. В конце концов мы благополучно добрались до холла, неслышно отодвинули засов на дубовых дверях и, стараясь ничем не скрипнуть, вышли на воздух. Окрестности были залиты лунным светом. Друзья облегченно вздохнули и зашагали через луг в сторону Запретного леса.

   Чем ближе к лесу, тем сильнее Рону становилось не по себе.

   -- Знаешь, -- сказал он, -- ну, войдем мы в лес, и вдруг окажется, что идти-то не за кем. Откуда мы знаем, что пауки спешили именно в лес. Конечно, они явно уходили подальше от замка, но...

   Рон замолчал, его раздирали противоречивые чувства.

   Домик Хагрида печально смотрел на нас слепыми окнами. Когда я открыл дверь, Клык едва не сошел с ума от радости. Опасаясь, что он громовым лаем перебудит весь замок, мы поскорее дали ему густой сливочной помадки из жестяной банки на камине, и она тут же склеила его зубы.

   Я оставил мантию-невидимку на столе Хагрида: в непроглядно темном лесу необходимости в ней не было.

   -- Гулять, Клык! -- я похлопал себя по ноге.

   Волкодав, прыгая от счастья, выскочил из дому, понесся к опушке леса и там задрал ногу у большого клена.

   - надо было раньше его выпустить.

   Я достал волшебную палочку, произнес: "Люмос", и на ее конце вспыхнул маленький огонек, достаточный, чтобы различить тропу и хоть какие-то следы пауков.

   -- Неплохая идея, -- кивнул Рон. -- И я бы свою зажег, но ты ведь знаешь -- она или взорвется, или выкинет что-нибудь еще хуже...

   Я тронул Рона за плечо, показав на траву. Двое пауков поспешно убегали от огонька волшебной палочки в густую тень деревьев.

   -- Ладно, -- выдохнул Рон, примирясь с неизбежным. -- Идем, я готов.

   И мы в сопровождении Клыка, который рыскал вокруг, обнюхивая корни и валежник, вступили в лес. При свете волшебной палочки не составляло труда следовать за цепочкой пауков, бегущих по тропе в глубь леса. Так они шли минут двадцать, не говоря ни слова и прислушиваясь к звукам, отличающимся от шелеста листьев и хруста под ногами. Скоро деревья обступили тропинку плотной стеной, закрыв кронами небо, и волшебная палочка моя осталась одиноким огоньком в непроницаемом мраке. Мы заметили, что наши восьминогие проводники сворачивают с тропы.

   Я замедлил шаг, пытаясь разглядеть направление, но за пределами светлого пятачка тьма -- хоть глаз выколи. Мне еще не случалось так углубляться в лес. Что теперь делать? Он хорошо помнил: когда мы ходили тут с Хагридом, лесничий наказал нам ни в коем случае не сходить с тропы. Но ведь Хагрид -- он теперь за многие мили отсюда, сидит, наверное, в камере Азкабана -- дал им ясно понять: идите за пауками, и все прояснится.

   Что-то влажное коснулось моей руки-- я отпрыгнул назад, отдавив Рону ступню, -- но это оказался всего-навсего влажный нос Клыка.

   -- Пойдем за ними? -- тихонько спросил я. Глаза Рона я различал, в них отражался свет волшебной палочки.

   -- Пойдем, не зря же мы забрались в такую даль, -- пробормотал Рон.

   И мы последовали за мечущимися тенями пауков, которые шли теперь, петляя между деревьями. Идти бьшо трудно -- под ноги попадатшсь пни и корни, почти не видные в темноте. Но моя рука чувствовала ободряющее горячее дыхание пса. Приходилось не раз останавливаться, чтобы с помощью волшебного огонька отыскать в густой траве спешащих куда-то пауков.

   Шли уже не менее полутора часов, мантии то и дело цеплялись за нижние ветви деревьев и кусты ежевики. Спустя какое-то время стало заметно, что мы идем по пологому склону, хотя заросли вокруг были все так же густы.

   Клык внезапно залаял, разбудив громкое эхо. Рон и я от неожиданности подскочили.

   -- Что там такое? -- Рон вглядывался в кромешную тьму, крепко сжимая мой локоть.

   -- Там что-то движется, -- почти беззвучно ответил я. -- Судя по звуку, большое...