Когда взошло солнце, пес поднял голову и втянул носом воздух. Где-то на полпути к столице уже мчится северный экспресс. Хозяин скоро проснется. Работы предстоит немало – цирку нужны клоуны. И новая певунья.

Моя бабушка говорила, что птицы – ангелы. Божьи гонцы. Никто не знает, о чем они хотят сообщить и какую весточку приносят. Если птицы прилетели на порог, говорила она, это и есть весточка. Понимай так, как совесть подскажет.

Бабушка жила в небольшом доме на Дражинке, окруженном десятками таких же неказистых строений с обвалившейся штукатуркой и самодельными пристройками, и каждое утро выходила во дворик кормить голубей. Специально для них покупала хлеб и зерно. Собирала крошки со стола, сушила какую-то зелень. Она вообще любила животных. Подбирала истерзанных кошек, подкармливала крысу, которая каждый год приходила зимовать под полом, и даже оставляла на веранде ложечку варенья для муравьев. Она любила животных. А птиц – особенно. Кто-то из соседей относился к этому спокойно, кто-то приходил в бешенство, когда пестрая стая устраивала в нашем дворе шумный пир. Некоторые ругались, грозили подсыпать в крошки отраву или битое стекло. Но бабушка продолжала кормить птиц, и голуби прилетали. Улыбалась и сыпала зерна полными горстями. Божьи гонцы… Удивительно, но они даже не загаживали двор. С тех пор как мы перебрались на материк, других близких у бабушки не осталось.

Она умерла зимой. Соседи сказали, что в те дни были сильные ураганы, и ветер выбил стекла на веранде. Голуби залетели в комнату и сидели в изголовье кровати, пока бабушку не увезли.

Думаю, это был не ветер.

Мы продали бабушкину квартиру и больше в Ялту не приезжали. В столице больше возможностей, проще с работой. И ребенка воспитывать проще.

У нашей Аленки была сильная аллергия на животных. Кошки, хомячки, мыши – и моментальный отек Квинке. Пару раз вызвали дочери скорую, приходилось сторониться даже одноклассников – владельцев пушистых питомцев.

Но она просила зверюшку: все детские книжки и мультики пестрят живностью. Каждый ребенок убежден, что звери – верные друзья, даже если и любит на ужин жареную курочку. Аленка долго уговаривала нас с Машей и каждый вечер, получив очередной аргументированный отказ, демонстративно ложилась спать с набухшими от слез щеками. Я был против любой фауны в доме, но жена считала, что для ребенка это важно. Пришло время сдаться и искать альтернативу.

Мы перебрали простейшие варианты – лысого кота, рыбок, улиток… Но все было не то. Бесшерстные животные не гарантировали отсутствие аллергической реакции, а рисковать здоровьем ребенка и проверять не возникало желания. Черепашка не прижилась, рыбки выглядели уныло. И тогда Маша предложила завести птиц. Помнишь, сказала она, как вместе с твоей бабушкой ходили кормить голубей?

Аллерголог посмотрел наши анализы и против птиц возражать не стал.

– Только не канарейка, – поставил я единственное условие.

– У меня в детстве был попугай! – сказала Маша. – Это отличный вариант. Научим его говорить. И на плече сидеть, как у пиратов!

Я пролистал десяток форумов, все выглядело белее-менее симпатично. Сетевые специалисты сообщали, что попугаи мало мусорят, шума тоже немного. Неприхотливые.

В магазин отправились всей семьей. Продавец подробно рассказал о разных мелочах, порекомендовал клетку, корм и полезные добавки. И мы почти выбрали из дюжины метавшихся по вольеру разноцветных попугаев одного шустрого малыша, когда заметили эту парочку.

Они сидели рядом и выглядели спокойнее собратьев. Два попугайчика – одинаковые, как гладкие тепличные огурцы, – не суетились и вальяжно чистили друг другу перышки. Аленка сказала, что они братики, и это было очень мило. Судьба, вероятно, готовила им разлуку, и мы решили, что этому не бывать.

Продавец предупредил: если возьмем двоих, то они, скорее всего, не научатся разговаривать и меньше привяжутся к владельцам. Устроятся сами по себе и не будут обращать на людей внимания. Галдеть будут много, но скучать – мало. Проживут, по птичьим меркам, дольше и, наверное, счастливее. Тем более что это два мальчика. С самочками сложнее. Аленка тут же влюбилась в них. Взяли обоих.

Нас стало пятеро. Мы с Машей, Аленка и два зеленых попугая.

В первые дни они казались абсолютно одинаковыми – зеленые комочки с желтыми головками. Но через пару недель выглядели такими разными, что сложно было спутать. Один был гладенький, чистый и заметно больше. Ярко-зеленый – кислотный, как светящаяся палочка для рейва. Который поменьше – скорее болотного оттенка, вечно взъерошенный и помятый.

У них и характеры отличались. Большой был рассудительный и серьезный, если к птицам подобные характеристики вообще применимы. Внимательно ходил, что-то высматривал, вдумчиво ел – чисто мой батя после сорока.

Малой же постоянно орал, суетился, шугался резких звуков и лез куда не положено. Частенько требовал от братца, чтобы покормил. Устраивал такую забавную вечернюю процедуру: подбирался к большому и тыкался в него клювом. Тот начинал потешно крутить головкой, что-то отрыгивал и перекладывал в клюв приставучего лентяя. Меня, кстати, сильно интересовало – что и как он отрыгивает? Откуда берет? Ну, зоб там у них или еще что. Даже желтый листочек с пометкой повесил на холодильник, чтобы глянуть при случае в сети, но интернет всегда подбрасывал вопросы поважнее.

Так и назвали – Большой и Малой. Первого дружно хвалили за аккуратность и достоинство. Второго ласково журили за разгильдяйство.

Вопреки обещаниям специалистов, шума оказалось много. Боже, как они галдели… Даже не знаю, как назвать этот звук. Орали, хоть уши затыкай.

Эти маленькие зеленые демоны и крякали, и гавкали, и взвизгивали, и трещали. Да, возможно, у орнитологов есть для всей этой какофонии красивые специальные названия. Трели, пение, воркование. Но наши товарищи не признавали зоологические правила и выдавали такие шумовые эффекты, что приходилось позорно бежать из комнаты. Маша и Аленка смеялись и говорили, что они только на меня так реагируют. Повезло, значит. Мы, конечно, привыкли, а насчет соседей – сильно сомневаюсь.

Спали попугайчики в клетке, куда добровольно забирались на ночь. А весь день проводили в комнате. Грызли обои и крошили в труху пластиковые жалюзи. Маша натянула под потолком толстенные канаты, а в углах гостиной закрепила ветки и коряги, чтобы птичкам было хорошо и уютно. Попугаям, полагаю, стало уютно, но в результате мы сами оказались в вольере.

Обязанности по уходу строго распределились.

Я подсыпал зерна в кормушки, менял воду и в целом отвечал за питание.

Аленка взялась за самую грязную работу – чистила клетку и жердочки. Убирала мусор, подкладывала каждый день новую бумагу и протирала подоконники. Похвальное рвение для ребенка. Она не пропустила ни одного дня, даже когда провалялась половину осени с вирусом.

Маша, как и подобает хозяйке дома, следила за распорядком дня. Вечером накрывала клетку большим махровым полотенцем, оставляя одну сторону открытой, чтобы птицы не задохнулись. А утром, соответственно, выпускала их на прогулку по квартире.

Эту нехитрую схему повесили на стене.

«Папа – наполняет кормушки и меняет воду».

«Алена – чистит жердочки и убирает мусор».

«Мама – выпускает утром и укладывает спать».

Важно, чтобы в жизни был порядок. Основа. Стержень, за который можно и нужно держаться, чтобы мир не покатится к чертям. А он обязательно рано или поздно покатится, так все устроено. И тогда от пропасти удержит единственное, что сумел сохранить. Пусть это даже всего лишь банальное распределение обязанностей… Впрочем, кого я обманываю?

С кладбища я вернулся поздно.

Засиделся на холодной деревянной скамейке. Бутылка никак не хотела заканчиваться. Безвкусное и бесполезное пойло словно застревало в горлышке, отказываясь приближаться к моим растрескавшимся губам. Хотел выбросить по дороге, но так и принес домой.